023 Почтарский Мост. Глава 22. Федор. Итака

8 сентября 1943 года стало решающей и переломной датой в войне. По крайней мере, по мнению Федора. То, чего он ждал больше трех лет, наконец произошло. По радио и во всех газетах было объявлено о выходе Италии из войны.

Между правительством Королевства Италии и Объединенными Силами Союзных войск было заключено перемирие, которое фактически являлось капитуляцией итальянской армии.

Еще в июле Союзные войска заняли Сицилию, фактически завершив войну для Мальты. Тогда же, в июле, был арестован Муссолини и распущена фашистская партия Италии. Но формально Италия все еще была членом стран Оси и продолжала вести военные действия. К началу осени союзные войска оккупировали уже весь юг Италии, и сопротивление итальянских войск стало, по сути, бессмысленным. Наконец, в сентябре с подписанием перемирия война в Центральном Средиземноморье была официально завершена.

На Восточном фронте советские войска уже вышли к Днепру, также, казалось, окончательно переломив ход войны, и месяц за месяцем все больше теснили войска Третьего рейха.

Неоднократно Федор слышал разговоры о том, что и союзные войска планируют открыть Западный фронт. Но пока дальше слов и слухов дело не шло.

Несмотря на то, что системных бомбежек острова к осени 1943 года не было уже несколько месяцев, после объявления о капитуляции Италии люди на Мальте наконец поверили в возможную победу и радовались новости со слезами на глазах. Уставшим от постоянных бомбежек и голода за более чем три года войны, им до сих пор с трудом верилось, что их война завершилась.

Транспортные суда каждый день причаливали к Мальте, завозя провиант и все необходимое для полноценного функционирования острова. Но до окончательного восстановления всех коммуникаций на Мальте было еще далеко.
Валлетта и все города вокруг Великой Гавани лежали в руинах. Армейские коммуникации реанимировали намного быстрее, но с переносом военных действий на материк восстановление поврежденных береговых батарей становилось неактуальным. Тысячи человек на крохотной Мальте были заняты на расчистке завалов и восстановлении гражданских и исторических объектов в южной части острова.
В отличие от городов вокруг Великой Гавани, Меллиха пострадала от бомбежек намного меньше и уже не первый месяц жила фактически мирной жизнью. Даже случайные налеты на нее прекратились еще весной, и по настроению своих соседей и знакомых Федор видел, что люди уже давно живут надеждами и планами на будущее, а не испуганным ожиданием новых лишений.

Дом Федора не пострадал от бомбежек, и сейчас, с прекращением ежедневных многомесячных дежурств у окна, он не знал, чем себя занять. Тело и мысли, привыкшие за годы войны к одинаковому расписанию, перестраивались с трудом. И хотя к сентябрю 1943 года налетов на Меллиху не было уже почти полгода, Федор все так же проводил на своем посту весь световой день.

С официальным объявлением о капитуляции итальянской армии Федор, с одной стороны, вздохнул свободно, с другой — почувствовал вязкую и гнетущую пустоту в душе. Его словно бы лишили единственно важного, чем он жил последние три года, — ненависти и злости. Тех эмоций, для которых у него все еще оставались цель и желание их реализовать.

Весь сентябрь Федор занимался ничего не значащими делами по хозяйству, большей частью придумывая себе ежедневные обязанности. Фактически же он не понимал, как и чем жить дальше. Его очередная война завершилась, но кроме недолгой первичной радости и всплеска положительных эмоций, Федор почти не испытывал никаких чувств. И сейчас он просто ждал, пока душа и тело найдут долгожданный покой и в голову придут мысли о том, что ему делать дальше.

Поехать во Францию он не мог, пока на материке шла война. Из Парижа от Ивана, Григория и других его знакомых не было никаких новостей с весны 1940 года.

Изначальное желание вступить в ряды Сопротивления на территории Франции или ее африканских колоний сейчас, после трех лет войны, разрушений и смертей на Мальте, у Федора заместилось усталостью и нежеланием когда-либо еще становиться орудием в чьих-то руках. Какие бы благородные цели не предлагались ему взамен.

Ежедневно Федор гулял по окрестностям Меллихи, купался в море и часто засиживался по несколько часов возле полуразрушенной башни Святой Агаты на перевале Марфа. Каждый раз он брал с собой две-три книги в надежде хоть чем-то занять себя, кроме созерцания окрестных пейзажей. Но и на привычное чтение не было ни сил, ни желания. Он открывал книги, с усилием и напряжением воли прочитывал по несколько страниц, после чего откладывал книги в сторону и просто наблюдал за облаками или неспешным движением лодок между Мальтой и Гозо.

Федор отдавал себе полный отчет в том, что прожил уже бо́льшую часть своей жизни, и то, что он до сих пор был жив после стольких войн, можно было назвать разве что чудом. Но и эти мысли его особенно не радовали. Он не знал, сколько еще лет или дней Господь отмерил ему, и не понимал, как и где хочет провести их. Оттого он просто ждал. Ждал какого-то откровения или толчка извне, чтобы снова почувствовать вкус к жизни. Но шли недели, а в душе у него стояла все такая же гулкая пустота, которая сопровождала его последние месяцы жизни.


Наступило католическое Рождество 1943 года. Все военные действия окончательно переместились в континентальную Европу. Война на море также завершилась более полугода назад. Как и война в Северной Африке. Жизнь на Мальте почти вошла в привычное довоенное русло. Люди жили новыми надеждами и планами. Иногда Федору казалось, что, если бы не разрушения по всему острову и все еще избыточное количество военных кораблей в Великой Гавани, которые использовали Мальту как перевалочный пункт на пути снабжения армий в Европе, никакой войны не было.

По утрам небо было по-зимнему затянуто облаками. Иногда шли недолгие дожди, и море сильно штормило, но к обеду обычно выходило теплое зимнее солнце, и вся природа словно бы просыпалась, насыщенная влагой и солнечными лучами.

Федор не в силах подолгу оставаться дома, ежедневно бродил по окрестностям Меллихи и часто засиживался на пляже или возле башни Святой Агаты, греясь на солнце. Несмотря на то, что налетов и сигналов воздушной тревоги не было уже несколько месяцев, он периодически смотрел на небо, опасаясь бомбардировщиков или истребителей немцев. Каждый раз Федор вздрагивал от резких неожиданных звуков и ловил себя на мысли, что даже во время налетов и воющих закладывающих уши звуках сирен не испытывал такого напряжения, как теперь, когда война завершилась и стояла почти идиллическая тишина.

Продолжение -