Отметив командировку в штабе Небит-Дагского пограничного отряда, я направил свои стопа в редакцию газеты "Балканские вести". Дабы, как всегда, получить свою честно отработанную зарплату спецкора по Кизил-Атрекскому району.
Двойное жалование меня совсем не смущало, потому как на дворе, среди жарких туркменских барханов, стоял огненный май 1992 год.
Командование наше занималось поиском собственного будущего, которое после развала великого Советского Союза было туманным, как далёкий загнивающий Альбион.
Так что моё откровенное нарушение Устава, то бишь работа в штате "гражданской" газеты, никто не замечал.
Впрочем, вины своей я не чуял. Ведь отбивался от второй работы, сколько хватило сил. А сил хватило ненадолго.
Редактор "Балканских вестей", Виктор Рыбальченко, недолго присматривался к моим статьям о чудесах субтропического финикового Атрека. Пригласил меня в кабинет, напоил зелёным чаем с коньяком, да предложил:
-Хватит быть внештатником! Давай-ка, старик, в штат газеты. Зарплату хорошую начислим!
-Ну так это! - удивился я. - Нам, военным, запрещена работа в гражданских организациях! "Уголовку пришьют"!
Но редактор всё же уговорил меня, уговорив всего лишь бутылёк коньячка, работать штатно. И все мои материалы гордо подписывал: "Наш спецкор по Атрекскому району".
Зарплату свою я получал раз в месяц, наведываясь по делам в Балкан-Абад (как теперь назывался советский Небит-Даг).
На этот раз получить зарплату мне помешал лично Рыбальченко. Перехватил он меня в кабинете корреспондентов, где юные сотрудницы радостно щебетали, восхищаясь моей героической, не обременённой обручальным кольцом персоной:
-Такой красавец-мужчина, да без кольца!
-Девчата! Лейтенанта не обижать! Он мне живым нужен! - серьёзным тоном предупредил он. И, как всегда, позвал на чай.
-Зарплату позже получишь. Кассир в отъезде. - сообщил редактор, наливая в цветастые пиалы туркменский коньяк.
Пожевав дольку лимона, он пристально глянул в мою сторону:
- Слышал ты о страшном чудовище Кара-Кумов? Имя ему - песчаный скат!
-Хм! Не слышал! - почесал я затылок. - Только чудище "Гара Гырнак" знаю. Ну ещё говорили этрекли о драконе Аждарха. А скат? Нет, не говорили!
Редактор отпил глоток и настороженно спросил:
-А слабо тебе поймать песчаного ската?
На мой вопросительный взгляд он хмыкнул. И рассказал, что жути на всех навёл корреспондент соседней газеты "Захмет байдагы" по имени Ташли, который вернулся вчера с охоты. Охотились далеко - аж на плате Устюрт.
-Там потрясающие, просто марсианские пейзажи! - отхлёбывая из пиалы, восторгался Рыбальченко. - Круглые камни лежат. Видимо, заправка для НЛО! Как в пустыне Наска! Вот там-то, среди барханов, и водится страшный песчаный скат!
Редактор развёл в стороны длинные руки:
-Рост его - метра четыре! Пожирает всё, что попадёт ему в лапы. Точнее, щупальца. Чудище имеет огромные щупальца, как у морского спрута.
-И что, Ташли сам видел? - хмыкнул я недоверчиво.
-Ёк! Ему рассказал водитель грузовика, который еле сбежал от чудища. Скат этот смял его машину в лепёшку. Как консервную банку!
Редактор налил ещё коньячку и, побарабанив пальцами по столу, тяжко вздохнул:
-Ну что? Испугался? Да не бойся! До плато Устюрт ты не доедешь. Слишком далеко это. Так что ската не увидишь. А поедешь ты в психушку.
Это предложение несколько смутило мой разум.
Может, я ослышался? Или шутки такие шутит редактор?
Но Рыбальченко не шутил:
-Психушка - в посёлке Гызыл-Гая. Это на север отсюда, через хребет Большой Балхан. Мимо не проедешь. Посреди пустыни - громадная красная скала!
Поглядывая на мою вытянувшуюся от удивления морду лица, редактор продолжал озабоченным тоном:
-Слышал о туркменском Маугли?
-Джума Джумаев? В 1957 году охотники отбили его у стаи волков! Вроде в психушку упрятали этого Маугли.
-Точно! В Ашхабаде держали, пытались научить жить по-человечески, не бегать на четвереньках. А теперь вроде переправили в Гызыл-Гая, в психушку. Но Минздрав молчит как рыба об лёд! Вот и решили мы проверить. Представляешь, какая "бомба" получится? Сенсация! А ты будешь автором! Ну? Едешь?
И чтобы окончательно развеять мои сомнения, убеждённо сказал:
-Прогулка будет прямо туристическая! Ташли настреляет кекликов. Коньяка возьмёте, шашлык-машлык приготовите!
-Ага! Гезеленч (прогулка)! - улыбнулся я, соображая, что жареных кекликов мне явно не хватало.
Единственно, смущало наличие у меня табельного пистолета ПМ, который по-хорошему надо бы сдать в погранотряд.
Рыбальченко понял ход моих мыслей:
-Оружие там нужно! В горах водятся леопарды-гепарды! И громадные саблезубые летучие мыши-мутанты!
Почесав затылок, я согласился. Посетовал только, что кинокамеру свою в Атреке оставил.
Редактор подлил ещё коньячка и вытянул из стола магнитофон:
-Вот, возьми! Неподалёку от Гызыл-Гая пещера есть. Ташли ночевал, слышал звуки сражения. Крики, стоны, ржание коней, выстрелы. Ты проверь! Заночуй в этой пещере. Как услышишь звуки боя, включи магнитофон. Потом послушаем, что получилось. Может, ещё одна сенсация будет!
Ташли запланировал выезд назавтра, с утра пораньше.
Так что я успевал позвонить на областное телевидение своему другу, диктору-"новостнику" Антону Коновалову.
-Салам-салам! - обрадовался Антон. - Едешь за Маугли? Ух ты! Конечно, найдём тебе свободную кинокамеру! Для нас снимешь!
В телефонной трубке раздалось глухое шипение, звуки ударов, и унылый голос друга продолжил:
-Камера есть. Но с ней поедет наш оператор. Ты не против?
-Зачем оператор? Я ж сам снимаю! Даже республиканское телевидение берёт! Качество гарантирую! Так что дай под зад своему оператору!
-Кому под зад? Мне под зад?- грозно зашипел в трубке хриплый женский голос. - Не получишь камеру!
"Бай-бов! Это ж вторая ведущая теленовостей, красотка Айна!" - с поздним зажиганием сообразила моя глупая головушка.
Пришлось убеждать телекрасавицу, что без неё путешествие выйдет пресным и даже противным. И Маугли она снимет обязательно.
Айна милостиво приняла мои искренние извинения. И добавила, что находится в отпуске, а потому ищет приключения.
"На свою ж..пу приключения!" - добавил мой циничный разум.
Цинизм, однако, был не сравним с бурной реакцией нашего водителя Ташли.
Как толмо красотка Айна докурила сигарету и скользнула в салон зелёного "УАЗика", парень взбеленился:
-Не поеду! Женщина в штанах - позор! Харам! Чилим курит! Харам! Погубит она нас! Женщина на борту - к несчастью!
Заглянув в салон, он нервно выкрикнул:
-Аял! Вонючий чилим чекмек гадаган! Дюшдюнми?!
"Женщина! Курить запрещено! Поняла?" - перевёл я.
Однако джигит, что называется, не на ту напал!
Женщина оказалась удивительно зубастой:
-Джигит! Это насвай твой вонючий! Плюёшь зелёную вонючую слюну, как верблюд-дромадер!
Ташли скрипел зубами:
-Утанчхаянг ёк (ни стыда, ни совести)!
В общем, с криками и шипением, но путешествие наше началось. Правда, взаимоотношения моих друзей было такое же дружественное, как у кошки с собакой.
Гневно шипя и сплёвывая в окно зелёный насвай, Ташли всё время мрачно пророчествовал:
-Кёйнек - ёк (платья - нет)! Утанчсыз (бесстыдница)! Женщина на борту - к несчастью! Вот посмотрите! Погубит она нас! Всех погубит!
Айна не оставляла без ответа эти пророчества. Острым как бритва, языком она резала все доводы водителя.
Пришлось мне примирять друзей:
-Айна! Голубушка моя ненаглядная! Не обижай тёзку!
-Какого тёзку? Ты же Пётр!
-Точно так! Ташли ведь - от слова "таш", камень.
-А, понятно! "Пётр" по-гречески означает "камень"!
Сбив таким немудрящим способом накал гибельных страстей, я на некоторое время привёл наше дружное сообщество в мирное состояние. Майская испепеляющая жара так накалила нашу железную вездеходную бандуру, что все впали в дрёму.
Проснулся я от резкого толчка.
Мы стояли в узком ущелье. С обеих сторон круто вверх уходили неприступные белые сухие скалы, не обременённые ни одним кустиком.
-Объезжал скалу и потерял дорогу! - мрачно сообщил Ташли. - Куда ехать, не пойму!
Посмотрев вперёд, я пожал плечами:
-А куда ещё ехать? Или назад, или вперёд! На скалы ведь не полезем!
Когда жаркое злое солнце начало готовиться к прыжку за невысокие горы, мы наконец-то выскочили из ненавистного ущелья. Но тут же уткнулись в огромный песчаный бархан.
Дальше простиралась огненная пустыня. Лезть в которую, на ночь глядя, было опасно.
К нашемей радости, у основания бархана мы обнаружили большую яму. Внизу чётко просматривалось какое-то глинобитное древнее сооружение.
-Смотри! Дверь! - удивлённо вскрикнула Айна. - Надо посмотреть! Может, это приют странников?
Спрыгнув, я подёргал деревянную дверцу. С противным скрипом она открылась, и я увидел пустое помещение с кострищем посредине. Сверху виднелось отверстие для дыма.
-Тут кто-то ночевал! И нам можно! - сообщил я радостную весть. Ташли уже заранее тащил из машины связку саксаула и баул с консервами, водой, чёреком.
Пока мы с Айной обустраивали сарай и готовили очаг, Ташли взял ружьё и пошёл на охоту.
Когда среди барханов раздались выстрелы, я не утерпел и пошёл навстречу охотнику.
И сразу споткнулся о металлический штырь, торчащий в песке.
Матюкнувшись, нагнулся и вытащил из песка острую кривую шашку. Ковырнув песок, наткнулся на человеческий череп. А затем глухо звякнул карабин.
-На вершине бархана - ещё черепа. И скелеты! - сообщил подошедший Ташли. - Наверное, бой был. Давно, в Гражданскую войну. Видимо, воевали в окружении. До последнего патрона! Джигиты!
Вздохнув, Ташли поднял руку с кекликами:
-Вот! Непуганые! Не боятся человека!
Молча мы пошли к своему убежищу. Птичек я сдал нашей мадемуазель, а сам начал осмотр шашки и карабина.
Водитель долго ещё хлопал дверцами "УАЗика".
Когда он спустился к нам, началось второе действие спектакля.
Первым делом охотник отобрал у Айны дичь:
-А ещё женщина! Кеклика никогда не видела?
Телеведущая честно призналась, что живого кеклика видела только в ашхабадском зоопарке. И то давно, в детстве. Впрочем, курку она тоже никогда не чистила. В городе нет живых куриц.
Ташли презрительно глянул на красотку:
-Да у меня дома штук сто куриц. И два верблюда!
-Ага! Один верблюд - это ты? - неудачно пошутила Айна. - Плюёшься своим вонючим насваем!
Ответная речь джигита была на туркменском языке. Но некоторые слова понять было можно: женщина, харам, табак, без юбки.
Надо отдать должное Ташли, ругался он, что называется, не отрываясь от производства.
И вскоре тушки кекликов жарились на костре, радуя приятнейшим запахом шашлыка-машлыка.
Попив чайку, заваренном на горных ароматных травах, мы приготовились к работе. Возможно, здесь тоже будут слышны таинственные звуки сражений.
И точно, они раздались!
Около часу ночи сквозь слабое потрескивание углей в костерке мы явственно услышали нарастающий топот копыт. Подскочив на месте, я включил магнитофон.
Через минуту раздались отдалённые крики и выстрелы. Затем - тяжкие стоны. И опять - невнятные крики, звон шашек и ружейные выстрелы. Чуть позже послышалось татакание пулемёта. Затем - крики, топот копыт, сабельные удары и тяжкие стоны.
Всё это продолжалось недолго, примерно получас.
Чтобы проверить, не показалось ли
