Живая мёртвая или мёртвая живая?

Отправив личный состав роты на завтрак, я засел в канцелярии дорабатывать разную нудную мутотень. Главнейшее - сочинить для недельного плана занятий заковыристую тему политпросвещения.
Вздохнув, как Пушкин над очередным великим творением, я посмотрел на портрет товарища Сталина и промурлыкал:
-Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты!
Не успел я домурлыкать, как это самое чудное виденье явилось на пороге канцелярии, шевеля густыми сталинскими усами.
Замполит роты, старший лейтенант Юнусов, стоял на пороге и скорбно таращился на портрет товарища Сталина.
Сняв огромные мотоциклетные очки и фуражку, наш узбекский товарищ истово, не спеша, как истинный православный христианин, перекрестился:
- Пуст земла будет пух!
Проследив направление взгляда моего узбекского комсомольского работника, я тихо воскликнул:
-Якуб Умарович! Так он же давно умер!
Умарыч бросил мотоциклетные краги на стол:
-Ёк! Он вчера умер! Замполит батальон сказала!
От удивления лицо моё вытянулось, как будто узрил я жуткого усатого призрака:
-Кто умер? Сталин?
Умарыч пробуравил меня чёрными злыми чингизхановскими глазками и достал сталинскую курительную трубку:
-Шутка шутит не нада! Баба Оля умер! Савсем мёртвый!
-Как мёртвый? Вчера только бегала, как лошадка!
Надо сказать, баба Оля была достопримечательностью и даже талисманом нашего пограничного стройбата.
С давних революционных времён, а может и царских, она трудилась на базе снабжения.
Времена менялись, базу передали в ведение пограничного стройбата, а Ольга Ивановна всё трудилась.
И дотрудилась до того, что пенсия оказалась мизерной, а жилья, даже нищенского, не было.
"Не выкидывать же заслуженного работника на улицу!" - решили замполиты Среднеазиатского погранокруга. И соорудили прямо на территории базы такую же избушку, как у бабы Яги.
Но, игнорируя положенные по сказочному проекту курьи ножки, посадили теремок прямо на асфальт, без фундамента.
Ну а пару лет назад, когда баба Оля ослабла, выделили ей в качестве денщика солдата из нашей роты.
И вот, дожив до перестройки, объявленной товарищем Горбачёвым, бабуля померла.
Не дождалась бедолага следующего, 1988 года, который сулил много интересного для граждан великого Советского Союза.
Очень жаль!
Умарыч присел на табурет и стал набивать табаком свою знаменитую трубочку. 
Запыхтел, выпуская паровозный дым, задумался.
И вздрогнул, когда дверь резко распахнулась.
Это явилось по наши души ещё одно чудное виденье.
Морда лица Конева, замполита батальона, была траурно-скорбная. 
Глядя на меня, капитан вопросил:
-Ты у нас холостяк? Деньги некуда девать. Давай сюда! На похороны бабы Оли. Потом вернём, когда вычтем из денежного довольствия.
Моё замешательство, связанное с размышлениями о наличии денег, замполит пресёк самым решительным образом:
-В сейфе деньги. Я знаю. Боец твой видел. Прижали его по другому делу. Но сознался солдатик, что лазил в твой сейф. Деньги видел, но не взял. Так что давай! Потом получишь назад!
Заполучив мои кровные, Конев скорбно приказал:
-Дуй на базу! Личный состав после завтрака приедет. А ты организуй всё для похорон бабы Оли. 
Мотоцикл домчал меня по пустынной трассе быстро.
Когда солдат открывал ворота базы, я всматривался в неказистую избушку баба Оли:
"Снесут твою хату, бабуся! И забудут. И следов от твоего героического долгого труда не останется!"
Денщик бабули, молодой тихий боец Бойцов, в последний раз подметал крыльцо избушки. 
И надо полагать, прощался со своей тихой должностью.
Глядя на застывшую скорбную мину бойца, я размышлял:
"Как бы, не травмируя психику молодого солдата, поделикатнее выспросить о подробностях смерти бабули?"
Не найдя ничего лучшего, вздохнул:
-Бойцов! Как там... Ну. Как баба Оля?
Солдат разогнулся и отложил веник:
-Нормально! Всё хорошо!
-Как хорошо? - поднял я брови. - Она ж умерла!
-Нет! Живая она! Вон, лежит, отдыхает. Чай попила и пошла почитать! - указал боец на топчан под огромным платаном.
Проследив за его пальцем, я с удивлением обнаружил старушку, мирно возлежащую в тени разлапистого древа.
Под голову баба Оли подложила несколько подушек. Чтобы, значит, читать было сподручнее.
А читала она, судя по толщине книжки, лежащей на одеяле, томик из полного собрания сочинений Ленина.
Партийная бабуля!
Мечтательно закрыв глаза и открыв от удовольствия рот, баба Оля размышляла о вечном учении классика революции. 
Забыла даже о кружке чая, курившегося паром на стульчике.
"Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!" - почему-то вспомнились мне вбитые замполитами слова марксистского Манифеста. - "Может, бабуля видит этот призрак и здесь?"
-Бойцов! Замполит сказал, что умерла она! Это что, ошибка? - радостно выдохнул я, довольный живостью старушки.
-Ошибка! - как эхо повторил боец. - Ночью бабушке плохо стало. Я вызвал "Скорую". Они укол сделали. Сказали, пусть больше лежит, отдыхает. Вот она и пошла отдыхать.
Не успел я похвалить денщика за благородство, как приехали солдаты моей роты. А с ними - замполит батальона.
Лихо спрыгнув с подножки грузовика, как с боевого коня, взволнованный потный Конев налетел на меня храпящей мордой:
-Ну чё, где похоронное бюро?
-Нет! А зачем? Баба Оля жива! - обрадовал я замполита.
Выпученные лошадино-коневские глаза заставили меня подумать, что сказал я что-то страшное.
-Ты, лейтенант, дурак! И шутки у тебя дурацкие! - прохрипел он совсем по-конски, потирая шею. - А может, ты обкурился анаши? А? Косяк забиваешь?
-Да вон она лежит, читает Ленина!
Конев вытаращил конские глаза на безмятежно дремлющую на топчане партийную старушку.
Потоптавшись, как конь, он решил:
-Давай буди её! А то похоронная команда напугает. Помрёт ещё от испуга!
Повернувшись к застывшему с веником Бойцову, я приказал:
-Давай, Бойцов, буди старушку!
Боец, сжав веник и зубы, неожиданно процедил:
-Я не пойду!
Конев неодобрительно посмотрел на меня:
-Лейтенант! Тебя ещё и подчинённые не слушаются! Точно я говорил, выгнать надо тебя! Из комсомола и войск! Дожился, бл..дь! Молодые солдаты не слушаются!
Отодвинув Бойцова, я подошёл к спящей бабуле.
Смутные сомнения заскребли мою душу, когда я начал всматриваться в широко открытый рот старушки.
Приложив ладонь к её морщинистой шее, я ощутил могильный холод:
-Бойцов! Да она мёртвая!
Конев медленно багровел:
-Вы чё тут, ёбн..сь все вместе?! Шутки шутить? Вашу мать!
Гневную тираду замполита прервал длинный нетерпеливый гудок похоронной машины, прибывшей за своим клиентом...