Рецидивисты

Радостная улыбка бродила по моему лицу, когда переступал я порог родной стройбатовской части. Очень уж замечательно прошла командировка, более похожая на отпуск.
Взойдя на крыльцо штаба, я постучал по жестяному баку возле двери. Сняв с гвоздя привязанную цепью кружку, открыл краник. С наслаждением понюхал. Густая коричневая жидкость пахнула ароматом и прохладой. Яндак!
Тут же из дверей высунулась толстая благостная морда начальника тыла майора Дадашева. Улыбаясь, он предложил:
-Пей, Иванушка, пей яндак! Верблюдом станешь!
Майор очень уважал меня за то, что солдаты начали пить отвар яндака, то бишь верблюжьей колючки.
Яндак этот, налитый в 20-литровые баки, стал обязательным атрибутом у входа в каждую роту. Именно я уговорил комбата использовать этот божественный нектар вместо положенного по нормативам Азии чая.
-Очень полезная вещь! - постучал начальник тыла по бачку толстым коротким волосатым пальцем. - Сразу двух зайцев убивает! И ашхабадскую жару укрощает, и дизентерию побивает.
Как всегда, тыловик наш стеснялся признаться в "третьем зайце", убиваемом чудотворной верблюколючкой.
Чудо было его личное, хотя и скромное.
Списывал майор, под видом напоения личного состава из ротных бачков, агромадные тонны индийского чая.
Залпом осушив кружку, я ввернул своё обычное:
-Яндак - напиток богов!
Вытянув кружевной носовой платочек, подаренный мне в командировке сестрицей, я отёр лихие казачьи усы и...напоролся на злобный волчий взгляд замполита части капитана Конева.
Конев, подсмотрев сквозь стекло двери моё "явление народу", как голодный злой тигр выпрыгнул на крыльцо:
-Попался, рецидивист! Опять, бл..дь, ЧэПэ в твоей роте! Такого, бл..дь, во всём Среднеазиатском пограничном округе ещё не было! Ты, лейтенант, нам весь перестроечный 1988 год портишь! Командир, бл..дь, щас на докладе у Командующего!
-Какое ЧэПэ? - округлились мои наивные глаза.
-Давай сюда комсомольский билет! Увольнять тебя, бл..дь, будем! Допрыгался, бл..дь!
-Так чего случилось?
Конев, не слушая меня, продолжал бушевать:
-Ты зачем, бл..дь, своего земляка Невинного на БАМ, базу автомеханизации, сторожем пристроил?
-При чём здесь земляк? Он же руку покалечил. Вот и определили его на лёгкие работы.
Замполит продолжал тянуть ко мне свои ненасытные худые длинные щупальца:
-Давай комсомольский билет! Рецидивист, бл..дь!
"Хм! Прямо маньяк комсомольский!" - мелькнула у меня шальная мысль. - "Уже два раза хотел выгнать из комсомола. И всегда - за чужое. То солдаты морды набьют друг другу, то ещё чего выкинут. Ну, ладно, недосмотрел я. Но при чём тут комсомольский билет?"
Всё это я вспомнил с удивлением. Но вслух лишь спросил:
-А теперь-то за что хотите выгнать из комсомола? Опять за чужие грехи? Чего такого сотворил Невинный? Может, он невиновен?
Конев глянул на меня, как на сумасшедшего. И рявкнул:
-Невинный твой человека похитил! Это раз. Убил женщину - это два! Угнал автотранспорт - три! Гробокопательством занимался - это четыре! Рецидивист, бл..дь! А ты, бл..дь, создал предпосылки для этих преступлений, посадив Невинного на БАМ!
Странно! Чтоб миролюбивый тихий солдат наворотил такое?!
Не может быть! Это какая-то ошибка!
Выяснив, кто из нашей части проводил дознание по этому страшному невиданному делу, я примчался в инженерно-сапёрную роту капитана Хачаева.
Капитан, сидя в ротной канцелярии, устало смотрел в потолок. -Дело серьёзное! - признался он, доставая из сейфа бумаги. - Вот, почитай объяснительную Невинного. Там какой-то невероятный казус! Не знаю, сможешь ли помочь своему бойцу!
Читая скачущие от волнения строчки, я пытался вникнуть в суть происшествия. Серьёзного происшествия, обещающего солдату лет двадцать тюремной отсидки.
Невинный сообщал:
"В воскресенье я охранял Базу автомеханизации. Обходя территорию, посмотрел за ворота. Там находится ашхабадское кладбище.
Смотрю, по дорожке среди деревьев идёт женщина. Она увидела меня и подошла. Посмотрела сквозь решётку ворот на грузовики, стоящие на площадке, и начала плакать.
Мне стало жалко женщину. Я спросил: "Что случилось? Может, вам помощь требуется?"
Женщине на вид было лет пятьдесят.
Она вытерла слёзы и рассказала, что приехала издалека, из Пскова. Здесь у неё сын работал на железобетонном заводе. Плитой придавило. Погиб. Похоронили его здесь.
Она, то есть его мама, не могла спокойно спать, плакала ночами, вспоминая сына. И решила перевезти тело погибшего на родину, в Псков. А никто помогать не хочет.
Рассказав это, женщина залилась такими горючими слезами, что я тоже начал плакать. Представил, что я тоже умер, и меня здесь похоронили. А мама моя сидит в родной станице, и плачет: "Сынок мой дорогой! Лежат твои косточки в жарких песках Кара-Кумов и тлеют. А я здесь одна мучаюсь, без твоей помощи!"
В общем, я предложил женщине свою помощь. Ей всего-то нужна была машина, чтобы перевезти гроб с телом сына на железнодорожный вокзал Ашхабада.
Как не помочь, если машин кругом полно?
Выдернул я провода от замка зажигания да завёл грузовик.
Подъехали к могиле её сына.
А могила не разрыта. Где же, спрашиваю, гроб? Она и говорит, что копать в воскресенье некому. Никто не хочет. И попросила меня выкопать гроб этот. Обещала хорошо заплатить за трудную работу.
Ну я и выкопал. Там песок, копать легко.
Позвали мы сторожа и вместе погрузили гроб в кузов.
Сторож проверил паспорт женщины. В могиле реально сын ейный был, фамилия совпала. Не обманывала.
Ну вот. Поехали мы на вокзал.
Перед воротами кладбища, ещё не выезжая с территории, есть крутой поворот. Из-за деревьев я сразу не заметил поворота. Женщина крикнула, чтоб я поворачивал. Я резко тормознул и крутнул руль.
Женщина, чтобы не свалиться, схватилась за ручку дверцы. И случайно открыла эту дверцу. И упала на асфальт.
Прибежал второй сторож и вызвал "Скорую". Пока врачи ехали, сторож кричал, что женщина померла. Она действительно лежала и не шевелилась.
Я испугался и вернулся на БАМ, поставил машину на место".
Дочитав объяснительную, я посмотрел на Хачаева:
-Товарищ капитан! Замполит сказал, что солдат мой похитил человека! А здесь ничего нет о похищении!
Ротный хмуро посмотрел в окно:
-Все замполиты - сказочники! Наверное, Конев думает, что боец вёз женщину, чтобы похитить. Бред какой-то! И вообще всё это дело - полный бред! Ты поезжай в прокуратуру, там следователь Пилиджанян этим занимается. Он подробнее расскажет.
Лейтенанта Армена Пилиджаняна знал я давно. Именно он давал мне, как нештатному дознавателю части, всякие задания при расследованиях ЧэПэ в нашем батальоне.
На моё счастье, Армен был на месте.
Усадив меня за стол, он достал чайник и заварил крепкого чая. Плеснув в пиалы армянского коньяка, улыбнулся и похлопал меня по плечу:
-Ничего твоему солдату не будет. Это действительно казус. А казус в юриспруденции сильно отличается от умышленного или неосторожного деяния. Казус - это случайное действие. Имеет оно, конечно, все внешние признаки правонарушения. Но! Деяние это лишено элемента вины. Следовательно, не влечёт юридической ответственности.
Заглянув в мои широко открытые непонимающие глаза, лейтенант пояснил, показав на лист бумаги:
-Этот листок - приговор твоему солдату! Если принесёшь бутылку армянского коньяка, то спасём твоего бойца.
-Армен! А туркменский коньяк подойдёт?
-Нет! Только армянский!
-Да ты чё! Это ж мой земляк! Из одной станицы мы, Берёзовской! Чё мне станичники скажут? Что посадил земляка?
Пилиджаняна, видимо, забавляла моя бурная злая реакция. Хитро улыбаясь, он протянул мне бумагу:
-Читай пояснения женщины. Она жива, лежит в больнице. Написала, что солдата никогда не видела, машину он не угонял, гроб не копал! Так что земляк твой невиновен! Давай, беги за коньяком!