Слово о Сафари Глава 6

опять резко среагировала сафарийская принцесса.
– Народ смотрит и делает свои выводы. Не очень хорошие выводы, – с трудом подбирая слова, объяснил наш главный механик.
Объяснил хоть косноязычно, но понятно. Принципу галерной семейственности грозил существенный ущерб, если Отец Павел не определится с запертой женой.
– Я постараюсь разобраться, – пообещала Катерина. Но разбираться послала всё же меня.  
И вот я уже в архитектурной студии веду с Воронцовым неприятный разговор.
– Достали уже всю Галеру ваши семейные разборки.
– Что ты предлагаешь?
– В «Горном Робинзоне» закончена стационарная зимняя база. Надо, чтобы вы оба переместились туда. Там, в доме два выхода, два санузла и две кухни, можно прекрасно жить, не пересекаясь друг с другом.
– И принимать сколько угодно гостей, – усмехнулся Павел.
– Отсутствие гостей я гарантирую.
– А если она начнет спускаться в Галеру за выпивкой?
– Тогда снова окажется на губе. Но думаю, не начнёт. Вернуть тебя для неё будет более важная задача.
– Ну можем попробовать, – к моему крайнему удивлению согласился он.
И бывает же так: говоришь наобум, а потом всё это до последней запятой почему-то исполняется. Меньше всего я был уверен, что Жанна не будет возвращаться за выпивкой в Галеру, однако так и вышло. То есть она раза три в месяц в самом деле спускалась с сопки вниз, но это были совершенно особые визиты. Верхом на своем мерине Кречете в сопровождении такого же верхового мужа, они спускались по пологой тропе, объезжали у подножия всю сопку и снова поднимались вверх. Между собой Воронцовы не разговаривали, не старались вступить в общение и со встречными галерниками, просто живописными тенями мелькали среди деревьев и исчезали, становясь на два-три дня главными темами разговора для всего Сафари.
Не знаю, как насчёт мужа, но присмотр без дублёров за двумя лошадьми, козой, овчаркой и дюжиной кур требовал от Жанны применения всей её порядком растраченной энергии. С «Горным Робинзоном» была как телефонная, так и компьютерная связь, но телефонная бездействовала, затворники Воронцовы предпочитали все продукты, книги и видеокассеты заказывать по компьютеру и получать их через почтовый ящик в полукилометре от дома.
    В результате то, что должно было ослабить сафарийские верхи, ещё больше их укрепило, создав прецедент Высшей командорской этики, которой старались следовать высшие разряды сафарийцев. Совсем не стало слышно крикливых семейных разборок, нарасхват шли vip-места в буфетах и зрительных залах, а к ежегодным налогам-подаркам готовились, как к самому важному экзамену. Отныне никто не вникал уже и в споры между сафарийцами-дедами и остальным людом, живущим или появляющимся на нашей территории. Первым достаточно было сказать: всё было так, как я говорю, чтобы показания других свидетелей были признаны недействительными, и одного пожелания бригадира было достаточно, чтобы легионерский наряд тут же удалил с нашего полуострова любого не понравившегося ему туриста, посетителя или подёнщика.
    – Средневековье какое-то, – бурчали многие.
    – Напротив, вторая половина двадцать первого века, – отвечали мы. – То, к чему все нормальные люди должны стремиться. Копить не деньги, а достойное поведение. Приходите через семьдесят лет, разберёмся.
    Наглядно продемонстрировал особость галерного образа жизни и наш первый юбилей: пятилетие со дня высадки на остров отцов-командоров.
    Началось гулянье с открытия в Лазурном сафарийской выставки-ярмарки. Полторы сотни экспонатов, образцов серийной продукции – такова была её экспозиция, выставленная в торговых палатках на пустыре возле причала. Результат гонки не за объёмной специализацией, а за товарным бартерным разнообразием. Наши снабженцы теперь просто брали в дорогу иллюстрированный каталог галерных товаров, и не было случая, чтобы что-то из его содержимого не заинтересовало противоположную сторону.
    Вместе с духовым оркестром почтенную публику развлекала доморощенная рок-группа «Ю-ю» и детский танцевальный ансамбль. Затем, оставив лазурчанам пару бесплатных бочек с пивом и подобрав прибывших из Владивостока гостей, праздничный кортеж взошёл на паром и под хлопанье бутылок шампанского прибыл на Симеон. На календаре было 4 мая, рабочий день, но симеонцы превратили его в свой выходной, дружно покинув в нашу честь рабочие места. Как на некой грандиозной свадьбе, они раз за разом перегораживали центральную улицу сафарийским пролёткам, бричкам и кабриолетам и требовали выкуп. Получив его в виде всё тех же бочек с пивом и ящиков с бутербродами, добавляли свою водку и гуляли дальше или выклянчивали пригласительный билет в Сафари.
    Сам въезд процессии на территорию общины сопровождался выстрелом медной пушки галерного производства, которая отныне должна была возвещать на острове каждый полдень, как и положено во всяком уважающем себя городе-государстве. Ивников превзошел самого себя, ловко соединив гала-концерт школьников в летнем амфитеатре с актёрским капустником своей театральной труппы и заставив каждого галерника нацепить карнавальный костюм, шапочку или маску. Хороши были и наши конные соревнования от конного поло до рыцарского турнира, визуально делая каждого сафарийского фермера на целый лошадиный рост выше простых смертных.
    Столы были накрыты прямо на лужайке, где на нежно-зеленом фоне изысканно смотрелись парадные мундиры: камуфляжные у легионеров, серые у бригадиров, тёмно-синие у вице-командоров и бежевые у командоров. К вечеру заметно посвежело. Но принесли переносные камины, зажглись фонари и гирлянды лампочек на деревьях и началась специально подготовленная танцевальная программа, где группа неотразимых девиц из варьете «Скалы» принялась вовлекать присутствующих в шаманские пляски. Как их танцевать, никто толком не знал, поэтому не мог и отказаться – и вот уже седые отцы семейств скачут молодыми козлами, а их жены с горящими щеками кружатся и изгибаются, изгибаются и кружатся.
    Пиво и шампанское были также далеко не безобидны, и в три часа ночи мои легионеры собирали богатую жатву тех, кого хмельной сон скосил прямо на газоне. Собирали и сносили в приготовленные гостевые каюты, чтобы никто не получил ненароком воспаление лёгких.
Отец Павел с Жанной присутствовали тоже, но лишь в самом пассивном качестве: не говорили тостов, не танцевали, не делали замечаний, но и не уходили, были до самого конца, не отрывая глаз от происходящего вокруг. Мы с Вадимом и с приехавшим Аполлонычем только перемигивались за их спинами, довольные уж тем, что удалось их облечь в нарядные одежды и вытащить на народ. Галерники давно привыкли к такой их отчуждённости и не заостряли внимания, посторонние вообще смотрели без интереса, полагая, что им просто морочат голову о некой командорской квадриге, и вся наша четвёрка не более, чем подставные лица отдыхающих в «Скале» мафиози-казиношников.
    Самое забавное, что последние тоже находились здесь и задавали друг другу почти те же вопросы. Не ставленники ли мы коммунистов и КГБ? О чём думало местное КГБ, глядя глазами сексотов на нас, мне также было известно: о глубоко законспирированных сионистских корнях Сафари. Каким, должно быть, праздником явилось для них появление в ивниковском театре как раз к тому времени двух первых природных иудеев.
    Ну целый детский сад, ей-богу!
    Да, не все поступающие в Сафари деньги были праведными. Об этом полезно было поспорить с прежним Павлом. Он по полочкам любому бы разложил, что краж государственной собственности в природе вообще не существует: коль скоро богатство государства – это сумма богатств его граждан, то вынесенный со швейной фабрики моток ниток только перераспределил богатство внутри государства, причём наверняка с гораздо лучшей пользой, чем на самой фабрике.
Да, не всё честно было и в самом Сафари с распределением поступающих денег. Но народ видел результат странного галерного бытия, которое выгодно отличалось от всего, что происходило окрест, замечал бешеный водоворот новых вложений, был уже осведомлён о выплате криминалу ежегодных полумиллионных процентов и пока даже не догадывался, какие именно суммы помимо этого оседают в тайных зграйских заначках.
Да, сама сафарийская идеология была не совсем под стать братьям-демократам, готовящимся к большой говорильне на Первом обновлённом съезде депутатов СССР. Но феномен староверства испокон веков был чисто русским явлением, потому что всегда находится немало людей, готовых отчаянно сопротивляться любым новым веяньям, так почему бы именно для них и не существовать таким милым заповедникам-резервациям как Сафари. Тем более, что это и экономически ни для кого не обременительно.
    Вадим как-то подсчитал, что для умеренного поступательного развития нам надо иметь всего по сто «экспортных» рублей в месяц на человека. На эту цифру мы к исходу своей первой пятилетки и вышли, рисуя заоблачные зачётные персональные доходы, но вкладывая живые деньги лишь в самые необходимые вещи и производственное оборудование, намеренно не позволяя никому из галерников сильно, на публику шиковать и поощряя их брать всевозможные кредиты и пособия со стороны. Поэтому развитие Фермерского Братства шагало в ногу с нашими постоянными стенаниями о нехватке денег. И до тех пор, пока симеонцы и лазурчане взахлёб спорили между собой, выдержит Сафари очередную зимовку или нет, бригадиры и командоры могли спать глубоким спокойным сном.   
Повседневная сафарийская жизнь катила между тем своим чередом. С некоторой оторопью наблюдали мы за возникновением в галерном организме самых настоящих дворцовых интриг. Три ветви власти: дежурная администрация, Худсовет (отвечающий за книги, кассеты и мебельный дизайн) и Совет бригадиров (ведающий прочим производством) тянули одеяло каждая на себя, и наше Командорское трио всё чаще играло роль третейского судьи между ними или старалось чем-то отвлечь их от внутренних раздоров.
При этом внешняя сафарийская жизнь, особенно ее галерная часть выглядела уже вполне комфортной и ухоженной. Вставая с утра, ты уже заранее предвкушал, что вот спустишься сейчас на Променад и обязательно увидишь что-то интересное: будь то выставка фотографий или появление в зооуголке какого-нибудь кенгуренка. К обеду тебе сообщат о новых поступлениях видеокассет и мелких нарушениях порядка неуклюжими новичками. К ужину ты уже знаешь, как продаются в Лазурном сафарийские книги и керамика. А есть ещё обязательное присутствие на детском концерте или ивниковской театральной премьере, участие в футбольном или волейбольном матче, шерифский конный объезд своего полуострова, споры в газетной редколлегии, посещение личного пятака и мини-фермы, наконец.
    Ещё лето 1989 года входило в нашу жизнь помимо очередного расширения Галеры и обустройства сафари-парка, возведением четырёх представительных выставочных павильонов, большого крытого бассейна и двух новых таунхаусов в посёлке. Ну и, разумеется, сафарийцы, как и весь Союз, по вечерам припадали к телевизорам, наблюдая за первым съездом депутатов. Казалось, вот она –