— Наши ринки приведены в состояние боевой готовности, — сказал дядя Яэ. — Если что-то пойдёт не так, они, конечно, попытаются взорвать космическое тело. Но вся надежда на вас, дорогой племянник. Вы почти достигли совершеннолетия, а значит, ваш наследный дар развился. Всё прочее — формальности.
— Я… попробую, — неуверенно произнёс Уюя. Кто бы знал, какая борьба происходила у него в душе.
— А вы не пробуйте, — посоветовал Ыу. — Просто сделайте.
— Я понял, — кивнул юноша.
— Так лучше, — улыбнулся дядя Яэ. — Тогда мы пойдём, обр Уюя. А вам нужно подготовиться и вспомнить, чему учил вас отец. Мы уверены: у вас обязательно получится. Больше некому защитить Бтрк! Выполните своё предназначение — спасите ваш народ. Ради этого и существуют треймы.
— Идите, — махнул юноша рукой. — И… до завтра.
— Мы верим в вас, обр Уюя, — сказал дядя Яэ.
Регенты поднялись с кресел и по этикету поклонились будущему трейму.
— До свидания, — произнёс дядя Ыу, и сразу за ним его брат Яэ. Затем регенты неспешно покинули тронный зал.
Закрыв за собой дверь, Ыу тяжко вздохнул.
— Начало положено. Как думаешь, Яэ, у нас получится?
— Уверен. Он клюнул, — ответил брат.
Глава 2.
Мировая Федерация. Звезда Лахифан. Планета Фахха
Нежные женские руки страстно обняли любимого, и жаждущие поцелуя губы прильнули к его устам. Их конечности переплелись, и тела затрепетали от нахлынувших эмоций. Волшебный миг единения захватил обоих, и весь остальной мир растворился в небытии…
Пробуждение было скверным. Мысли путались и сразу исчезали, так ничего и не породив. А самочувствие — хотелось волком выть от боли.
Но вот проявились новые ощущения. Что-то твёрдое упёрлось в спину. Оно давило, но повернуться было невозможно. А нос уловил жуткую вонь, сразу вызвавшую рвотный рефлекс.
«Почему так плохо?»
Постепенно тупая боль отступила, или другие эмоции потеснили её. Тусклый свет пробился откуда-то издалека, но и он не обрадовал.
Лица двух красивых девушек возникли перед мысленным взором — и исчезли.
«Кто они? Нет ответа... Но о них приятней думать, чем погружаться в негативные эмоции. А ещё лучше заснуть. Сон — это хорошо. Он приносит облегчение. Спать — значит выздоравливать. Спать…»
Камни летели, падали, крошились, превращая всё в руины. А за ними свет — яркий, приятный, согревающий душу. Кто-то был там, по ту сторону хаоса. Это божественно прекрасная женщина. Она шла, и свет перемещался вместе с ней. Сияющий круг над её головой отбрасывал блики, пронзающие тьму. Миг — и незнакомка рядом. Вот она наклонилась, и снизошло долгожданное облегчение. Кто она? Нет ответа... А нимб над её головой светился так ярко, что невозможно было разглядеть её лицо…
«Снова эта вонь... Неужели то был сон? Но таинственная незнакомка казалась живой…
Удивительно. Странные видения наполнены счастьем. А вот реальность, похожая на сон, вызывает боль. Разница лишь в этом. Где я?»
Словно из небытия проступили неясные контуры. Одни были неподвижны, другие мелькали за гранью видимости. Но постепенно, будто сделав огромное одолжение, пелена сползла с глаз и открыла некоторые подробности окружающего мира.
Кто-то говорил на непонятном языке. Нет, орал, и так громко, что уши заложило.
Зрение вернулось, но при свете чадящего факела почти ничего не видно. Контуры размыты во тьме. А кричащее существо в окружающей его дымке казалось демоном ада.
«Почему оно орёт? Из лежачего положения не разглядеть…»
Вот слева проявилась сырая каменная стена, и мир стал реальным.
От намерения пошевелиться боль прострелила по телу, а в глазах запрыгали тёмные пятна. Сдержав готовый вырваться стон, он перевёл дыхание и расслабился. Но слёзы, обжигая кожу, проложили дорожки по щекам.
Возможно, он снова уснул, и при следующем пробуждении боль уже не так донимала.
Вокруг всё то же: дымящий факел и неясные тени. За оравшим существом проступила ещё одна стена. По ней ручейками струилась вода. Грузный незнакомец с хоботом и крохотными глазками что-то жрал, громко чавкая. Голод сразу дал о себе знать. А за ним вновь подкатила боль.
Кто-то склонился над его лицом.
«Неужели заметили, что я очнулся? Хорошо это или плохо?»
Тень незнакомца обрела контуры. Нечто среднее между гуманоидом и жабой вытаращилось огромными глазищами.
«Ну и урод. А может, это галлюцинация?»
Но чудовище оказалось реальным. Издав хриплый рёв, оно чем-то огрело едва живого незнакомца. А затем удары посыпались градом, и опять боль наполнила тело.
«За что меня бьют?»
Но память молчала. А потом наступила тьма.
* * *
Снова пробуждение.
«Надо быть умнее, — возникла мысль. — Нельзя показывать, что очнулся — опять побьют. Но какой же здесь тошнотворный запах... Даже хуже, чем в прошлый раз».
Спазмы в желудке вызвали рвоту, а глаза заслезились от едкого зловония.
«Мерзко. Ну почему никаких воспоминаний, объясняющих моё положение... Кто я? Почему я здесь?»
Ответа нет. Зато ничего не давило. Тело будто плавало в вязкой жидкости.
Неожиданно свет пронзил тьму. Это в потолке открылся люк. Одного взгляда хватило, чтобы ужаснуться.
«Вот он, настоящий ад. Это огромная яма, куда скидывают трупы! Здесь они разлагаются в едкой жидкости, источающей невыносимый смрад. Вон ещё один полетел вниз...»
Ударившись о жижу, тело подняло фонтан брызг и небольшую волну. От невыносимого зловония перехватило горло. А люк закрылся, и мир вновь погрузился во тьму.
Казалось, дыхание не восстановится. Даже ртом невозможно было вдохнуть.
«Это конец, — пронеслось в голове. — Из царства мёртвых не сбежать».
Воскресший прощался с жизнью, когда внутренний клапан расслабился и лёгкие вобрали порцию мерзкой вони. Это дало небольшую отсрочку душе, теплившейся в обречённом теле.
За те мгновения, когда в адскую яму пролился свет, оживший мертвец смог разглядеть лестницу.
«Вот бы добраться до неё... Да поскорее».
Яма оказалась глубокой. Приходилось плыть, распихивая трупы, отчего поднимался густой смрад. А иногда взрывались пузыри, разбрызгивая капли едкой кислоты. Не зная, что находится вокруг, было куда легче.
Гребок, ещё один.
«Хоть бы с головой не погрузиться в мерзкую жижу, — пронеслась мысль. — Если дыхание спёрло от запаха, то, попав внутрь, эта жидкость меня убьёт…»
Хотя тело едва слушалось, но, когда появилась цель, неизвестно откуда взялись и силы. И вот, спустя, наверное, вечность, рука коснулась стены.
«Даже не верится. Это первая победа!»
А инстинкт опять заставлял двигаться.
«Если не поспешишь, то неминуемо умрёшь, — напутствовал себя воскресший. — Либо утонешь в мерзкой жиже, либо задохнёшься от ядовитых испарений. Скорее вверх».
Пальцы не желали цепляться за края выдолбленных в стене углублений, обросших губкообразной слизью, которая снижала контакт с поверхностью. Хотя скользкие ступени и плохо держали, но воскресшему удалось подняться над мерзким болотом.
«Интересно, — промелькнула мысль, — зачем тут лестница? Для обслуживания ямы? А может, соорудившие её существа давали последнюю возможность вернуться с того света? Но есть большие сомнения…
Мерзкий жабомордец избил меня, а затем я оказался в мертвецкой яме. Вряд ли демоны надеялись, что я оживу. Но как я не утонул в этом болоте смерти?»
Балансируя на грани падения, воскресший поднимался по лестнице, лишь чудом удерживая равновесие. Сверху временами тянуло сквознячком, дававшим возможность очистить лёгкие от смрадных паров. И это придавало сил.
«А если люк закрыт? — Эта мысль едва не лишила воскресшего последней надежды на спасение. — Я ведь не смогу долго стоять на скользких ступенях, сорвусь…»
Натруженные мышцы свела судорога, а уставший мозг безжалостно атаковали новые страшилки.
«Но ещё хуже, если люк открыт, и рядом дежурят охранники, наподобие того жабомордого выродка, чуть не убившего меня. А я сейчас не боец».
«Лучше не загадывать наперёд, а надеяться на себя, — прервал воскресший негативный поток мыслей. — А там, глядишь, и Фортуна поможет. Она хоть и капризная дама, но иногда жалует маленькие презенты в виде небольших исключений. Как известно: надежда умирает последней. Порой она помогает выкарабкаться из таких передряг, когда кажется, спасёт лишь чудо».
Небольшой отдых помог воскресшему собраться с силами и, когда судорога отпустила, он продолжил восхождение.
Подъём был пыткой. Каждое движение отзывалось болью. Руки и ноги, дрожащие от слабости, едва слушались. Хорошо ещё, ступени повыше были не такие скользкие, как нижние. Благодаря этому, воскресший удерживался на лестнице. Поставил ногу. Отдохнул. Затем перенёс руку — снова пауза, чтобы накопить сил для следующего движения. А самое трудное — поднять тело. Уставшие мышцы с большой неохотой подчинялись разуму. Но если не двигаться, то можно упасть в мерзкую жижу и умереть.
Голова во что-то упёрлась. Правая нога едва не соскользнула с уступа, а сердце ёкнуло в груди. Но затем пришло осознание:
«Это же потолок. Я смог подняться! Осталось чуть-чуть — открыть люк и выбраться наружу. Но это в теории. А на деле руки едва шевелятся».
«Не спеши. Надо отдохнуть и настроиться, — командовал себе воскресший. — А для этого — упереться головой в потолок, а ногами в ступеньку. Всё получится».
И снова неимоверных усилий стоило выполнить такой вроде бы простой манёвр.
«Нельзя думать о провале! Я смогу. Мне некуда отступать. Я и так в аду».
Неудобно было стоять, макушкой уперевшись в потолок. Зато кисти расслабились. А это много значило для предстоявшего манёвра.
«Люк должен быть поблизости, чтобы достала рука, — подумал воскресший. — Лестница ведь не может закончиться тупиком».
Небольшое усилие, и… Слабость не позволила дотянуться, и он едва удержался от падения. От страха заколотилось сердце, а тело приготовилось к полёту. Наверное, духи смерти не желали отпускать добычу и тянули назад. Но беглецу из преисподней чудом удалось восстановить хрупкое равновесие, снова уперевшись конечностями во все уступы.
«Да что за напасть такая?! Неужели я не смогу сделать простое движение?»
[justify]Потянуло сквознячком — настоящий дар небес обессиленному воскресшему. Лёгкие жадно вобрали свежий воздух, и он словно напитал энергией едва живое тело. С каждым вдохом самочувствие улучшалось, и сознание постепенно очистилось от
