и бронзовые настольные часы. Поверхностный обыск мало что дал, однако, затем в лотке для документов Тимоня обнаружил запрятанный в один из файлов с квартирными договорами конверт с тремя десятками «франклинов». Конверт был из тех, что Сева вручал Алексу, и это указывало, что они на верном пути. Через пять минут Алекс нашел еще один завернутый в файл конверт прикрепленный скотчем к днищу сливного бачка унитаза, и дело пошло. Сева не заморачивал себя устройством сложных тайников, почти все найденные далее конверты были спрятаны в том же алгоритме, прикрепленными скотчем к каким-либо днищам: в ящике комода, днищу дивана, на балконе под ящиком со старым шмотьем. На пятнадцатом конверте они уже сильно взмылились и решили шабашичь – пусть что-то остается и простофиле-казначею. В малых плечевых сумках хватило места также и для ноутбука и старинным часам.
Выходя, дверь захлопнули лишь на защелку от ручки. От подъезда, никого по-прежнему не встретив, разошлись в разные стороны, чтобы через двести метров сойтись у джипа и погнать прочь. По пути заехали в обувной магазин, Алекс настоял, чтобы они оба купили новые кроссовки с тем, чтобы старые на всякий случай выбросить.
Затем, остановившись в безлюдном месте, пересчитали добычу – завербованный подельник должен был видеть, что все с ним по-честному. В каждом из конвертов находилась строго отсчитанная сумма от двух тысяч баксов до десяти. (Выходит он, Алекс у матрасников не самый дорогой агент.) Всего набралось 110 тысяч плюс 800 тугриков из распотрошенного конверта в письменном столе Севы. Итого, по 55 тысяч зелени на брата. Тимоня был в полном восторге, который, впрочем, сильно поубавился, когда Копылов распорядился:
– Половина твоя, но не сейчас. Полгода копейки не трогаем. Хорошо подумай, как ты их потратишь. С «Феррари» и с Канарами лучше не связывайся. Советую потратить на хорошую квартиру или коттедж в пригороде.
– Квартиру тоже не очень скроешь, – уныло произнес домушник.
– Скроешь. Я, например, могу купить ее на свое имя, а на тебя оформить дарственную. Когда всех лукачцев перестреляют или посадят, перепишем все как надо.
– А не думаешь, что и меня могут перестрелять или посадить?
– Еще скажи, что я сам из-за твоей хаты тебя пристрелю.
– И это не исключено.
– Видел мою гостиницу, слышал про мою финскую дачу и новую ферму? Включи мозжечок. Я устраиваюсь в этой жизни не от отсидки до отсидки, а основательно и надолго. Ты мне нужен, не как разовый подельник, а как надежный напарник, которого можно будет подключить к более важным делам. И я кровно заинтересован, чтобы ты тоже был у меня основательно и надолго. В общем сам думай. Но полгода – это тоже проверка, во-первых, чтобы кипиш улегся, во-вторых, узнать, как ты умеешь держать секреты. Про твоих друганов я спокоен, что не сдашь, а вот про баб – не знаю. Вдруг захочешь покрасоваться перед ними какой ты фартовый и денежный.
В итоге, Тимоня удалился думать, а Алекс поехал избавляться от ноутбука и бронзовых часов. Сперва правда попытался познакомиться с содержанием электронной переписки Севы, но доступ к содержимому ноутбука был накрепко запаролен. Оставалось только его надежно похоронить. Место для этого Копылов выбрал неподалеку от своего схрона с оружием – чего лишний раз круги мотать. Ямку пришлось копать ножом и ладонями, уже опустил в нее замотанный в три слоя фольги ноутбук, но вовремя сообразил, что если в нем имеется маячок, и он не будет отзываться, то это точно выведет на него на Алекса. Поэтому ограничился только двойным целлофановым пакетом – пусть и найдут, если что, а поверх тайника расположил парочку своих меток, чтобы узнать будет ли он потревожен.
Вечером он отметил свою воровскую инициацию распитием с Верой бутылки «Льва Голицына». 110 тысяч баксов сумма не масштабная, но главное, что начало по опустошению карманов ЦРУ положено, к тому же 55 тысяч это и само по себе было приятной прибылью после бесконечных расходов и вложений.
То, что он не сможет рассказать об этом налете даже Хазину придавало приключению какой-то особой взрослости. Но главное – Алекс теперь мог с чистой совестью клясться Вере их будущими детьми, что он всамделишный уголовник.
Не портило удовольствия даже мысль, что Сева может сильно пострадать за пропавшие шпионские роялти.
7
Солидное приращение капитала за счет продажи дачи и домушничества подзадорило его осуществить идею Жорки о превращении «Биремы» в «Трирему», только расширять отель Копылов решил не вверх, а в стороны.
Сперва поинтересовался соседями, что примыкали к отелю со стороны Школы. Там оказалась большая шестикомнатная коммуналка, четыре семьи которой совсем не против были избавиться от своего совдеповского стойбища при условии, что отельер купит для них четыре, а лучше пять отдельных двухкомнатных квартир. На это по самым скромным прикидкам нужно было не меньше ста пятидесяти тысяч тугриков. Гораздо перспективней оказались соседи со стороны Буфета. Там тоже была большая коммуналка, однако, жильцы уже успели ее разделить на две квартиры с автономным выходом на лестничную площадку. Меньшую из квартир, двухкомнатную, хозяева уже два года пытались безуспешно продать. Тут не приходилось особо заморачиваться – плати и владей.
Осторожности ради, Алекс дважды привозил в квартиру разных уполномоченных, которые за определенную мзду готовы были не только дать разрешение на прорезку двери в «Бирему» в капитальной несущей стене, но и сами ее произвести. Две комнаты и кухня представляли собой длинные пеналы, выходящие окнами в соседний двор-колодец. Консультант-строитель вполне допускал устройство помимо имеющегося санузла возле кухни еще два таких же в каждой из комнат. Получалось разом присоединить к «Биреме» целых три однокомнатных номера. При этом дополнительно выгораживалась еще одна большая «тещина комната» под отельную подсобку. Главной завлекалочкой служил третий запасной выход из отеля в соседний двор. Стоило это удовольствие всего 40 тысяч, которые Алексу удалось сбить до 37. Плюс крупная сумма на большой ремонт.
Вернувшийся из Черногории Хазин расстроенно вопрошал:
– А в Фазенду кто вкладываться будет? Я сам хотел у тебя тугриков одолжить.
– Одолжить?!
– Ну да. Твоим наемным работником быть не хочу, заемщиком хочу.
– Это как?
– Взять у тебя пятьдесят тысяч, чтобы вкладываться в Фазенду с тобой наравне, а долг по две тысячи в месяц постепенно отдавать.
– Двадцать пять месяцев получается, на два года полностью в моей кабале, – прикинул цифры Алекс.
– А как еще с тобой, мироедом, быть, – вздохнул Жорка.
– А слабо богатую квартиру обчистить?
– Ничего не слабо. Пойдешь первым, я за тобой.
Начали считать расходы по Фазенде. Выходило, что до первых холодов траты вовсе не будут астрономическими. А вот со следующей весны они многократно увеличатся. Тогда и грабеж хорошего банка может понадобиться.
Помимо вырученных за дачу сто пятидесяти тысяч еще пятьдесят тысяч зелени лежали на счету Алекса замороженными для ресторана Циммера, пятьдесят тысяч были привезены из Норд Банка, сорок тысяч ему удалось за три месяца собрать на отеле, Буфете, шпионских роялти, Лэнгвидж Скул, Боксерской студии и родной армейской стипендии, которая до сих пор продолжала регулярно капать Валету на книжку, да еще пятьдесят пять тысяч принес грабеж Севы. На круг больше трехсот тысяч. Казалось, всего этого более чем предостаточно и на Фазенду, и на расширение «Биремы».
Персонал развернувшийся в отеле фронт работ встретил с видимым неудовольствием. Одна Софочка более-менее понимала, что разросшийся гостиничный штат одним Буфетом сыт не будет, нужны дополнительные номера, остальным не нравился бесконечный шум и грязь, которых было не избежать, мол, и постояльцы сбегут, и англичане откажутся вселяться. А тут словно в пику их страхам возник проект превращения Бильярдной, Тренажерной и Интернетной в постоянный выставочный комплекс. С предложением выступил посещавший Лэнгвидж Скул папарацци Гена, тот самый, что заснял своим «Никоном» прыжок Жорки из окна на дерево.
– А что если устроить здесь у вас мою фотовыставку? А потом можно и еще художников подтянуть.
– Где, в Бильярдной или вместо плазмы в Тренажерной? – недоумевал Алекс.
– Во-первых, бильярд можно переместить в ваш подвал, во-вторых, плазма ничему мешать не будет, Интернетную тоже можно перевести в подвал или куда еще, в-третьих, можно придумать еще четвертый зал в фойе второго этажа.
– Как это придумать?
– На лестнице сделать малый тамбур, откуда двери будут в номера и в фойе. Получится классный выставочный комплекс из четырех полноценных залов. Можно без тесноты размещать по сотне картин или как я предлагаю, моих фотографий.
Почесали они с Жоркой свои репы и воскликнули: «А почему бы и нет!»
– Только за мою идею с меня за выставку ни копейки, согласны? – поспешил со своим условием Гена.
– Можно и без копейки. Но после окончания выставки одно из фото по нашему выбору ты подаришь отелю, – нашел соломоново решение Алекс.
– И тысячу рублей за рекламу в моем «Светлобесе», – тут же добавил Жорка, обретя тем самым свою первую платную рекламу. Впрочем, реклама эта получилась весьма своеобразная, больше ругательная, чем хвалебная. Но как потом выяснилось добрая треть посетителей прибыла на выставку именно после объявлений в «Светлобесе».
Ну и пошла работа, которую непременно надо было закончить к сентябрю к приезду «бакалавров». Двое молдаван-приживалов превратились сначала в четверку, а потом и в шестерку их земляков, которые не только поселились тут же в подвале в новых каморах, но и стали наполнять их кухонными запахами от принесенных с собой электроплиток. Алексу пришлось их приструнить: никакой подвальной готовки, только электрочайники, да и по пятьдесят рублей в день квартплаты с каждой головы.
Распределив таким образом фронт отельных работ на весь месяц, сами же князьки, забив на службу, шпионство и уголовщину безоглядно занялись Фазендой, катались на нее через день, порой оставаясь там даже с ночевкой в одном из щитовых домиков.
Наняты были сразу три бригады строителей: одна возводила дом из бруса – чуть уменьшенную копию финской дачи Алекса, вторая чинила ограду, третья ремонтировала Кирпичный блок с лагерной кухней, баней, администрацией, медпунктом и столовой. Да еще отдельный бульдозерист готовил участки под посевы и выгулы живности.
Немало занятий нашли князьки и для себя. Первым делом нарисовали красивый план, где весь пионерлагерь был разбит на шесть зон: левада с конюшней, пастбище с хлевом для другого скота, птичий двор, сад, огород и жилые постройки.
– А где место для сенокоса и поля для овса? – недоволен был Жорка.
– Для этого надо было целый колхоз покупать, – отвечал ему Алекс.
Пионерлагерь располагался в ста метрах от озера и здесь находился луг, окаймленный в свою очередь густым лесом с буреломом. Сам приозерный луг зарос бурьяном и был здорово захламлен приезжающей сюда повеселиться на мотоциклах и «ладах» местной молодежью. Побродив по окрестностям, князьки придумали как отвадить эту шелупонь дальше по берегу озера, всего-то и надо было сделать
