контакты кубинской ГУР с нашим ГРУ или ФСБ, что я сам должен доставить Исабель этот на нее компромат.
– Ну и доставишь. Красная вдова для них фигура еще та. Раз она с тобой встречалась, наверняка договорились с ней об особой связи. Или нет?
(Ого! Даже майор может чего-то не знать!)
– Как же я в интернате все это ненавидел!
– Что именно? – участливо оглянулся Зацепин, оторвавшись от очередного ассирийского артефакта.
– Что в каждой второй шпионской книге или фильме речь всегда идет о выявлении вражеской агентурной сети. Ничем другим не занимаются, только ищут друг у друга шпионов. А нормального шпионства никогда и нет. Теперь вот сам в такое вляпался.
– Слышал про операцию «Расцвет»? Как во время войны велись радиоигры с абвером? До апреля сорок пятого немцы свято верили, что где-то в белорусских лесах есть сильный диверсионный немецкий отряд и слали им людей, оружие, оборудование. Командир этого «немецкого» отряда потом получил Героя Советского Союза. Тебе по малолетству и непослушанию Героя России вряд ли дадут, но какую-нибудь медальку точно повесят.
Максимум, что мог сделать сейчас для Копылова бывший куратор, это дать некий номер питерского телефона для оперативной поддержки. Пробираясь уже к выходу из Эрмитажа, Алекс поднял еще одну тему, которую не решался затрагивать прежде:
– Помнишь, как перед тем, как ты собирался сбежать в Сибирь, я тебе показывал свой «Список 30»? (Зацепин, естественно, помнил.) Я тут как-то по сети пошарил и нашел, что четверо из этого списка обретаются сейчас в Питере. Собираюсь их немного пощипать. (Майор внимательно слушал.) У меня уже и подходящая команда собралась. Ты же сам участвовал в этой, как ее… «Верность присяге». Не хотел бы к нам присоединиться в качестве играющего тренера.
– Что значит пощипать?
– В том списке четко были прописаны суммы, переправленные этим ханыгам на банковские счета. По-моему, будет правильно ударить их по самому больному, по их тридцати сребреникам. «Или нет?» – чуточку передразнил Алекс.
– Стало быть, ты хочешь получить часть этих сребреников себе? Сколько: половину или треть?
– Не знаю, как получится, – смутился Алекс.
– А получится, что ты конкретно просто поучаствуешь в этом предательстве.
– Но ты ведь сам…
– Мы наказывали таких предателей смертью. Ты готов застрелишь этих четырех ханыг, как ты назвал? Если да, то я с готовностью поучаствую.
Такой поворот Копылова сильно озадачил.
– Ну, а что так им это и спустить? Сам говорил, что из-за этого списка, тогда в девяносто втором предали из Москвы моих родителей. В суд на них, что ли подавать?
– Десять лет прошло, эти их счета давно погашены или переведены в другое место. Да и гранты эти всегда были прикрыты чем-то вполне безобидным. Да и все они были тогда якобы борцами с коммунистическим режимом.
– Так что?..
– В эпоху интернета жизнь любого человека очень легко превратить в кошмар.
– А ты почему так не делаешь?
– Потому что я уже старый и немощный.
В переводе на понятный язык это означало: а ты наивный и неумный и сам догадывайся что нужно сделать.
Расстались они, так ничего конкретного и не выработав. Будем в режиме ожидания, как определил ситуацию Зацепин.
4
– У меня на следующей неделе понедельник и вторник будут выходными, – сообщила Вера. – Давай куда-нибудь съездим.
Первая библиотечная получка в шесть с половиной тысяч и пять тысяч гонорара «Светлобеса» жгли ей руки, и она сама рвалась оплатить поездку в Новгород или Выборг, но Алекс рассудил иначе: раз шенген в ее паспорте еще действующий, почему бы не скакануть на Саймаа, тем более в свете предстоящих расходов на Фазенду хорошо бы и Норд Банк навестить.
– А с получки, если хочешь, прикупи харчей на эти два дня, – разрешил он ей.
Первый шок от сделанных видеозаявлений у него постепенно рассасывался, тем более, что из Хельсинки события особенно не форсировали. От Алекса пока что всего и требовалось, это взять у Красной вдовы ее закрытый канал компьютерной связи, по которому ей можно было бы переправить видеозаписи. Он написал, Исабель дала успокаивающий ответ, а через некоторое время – и номер своего закрытого имейла, куда ей из Хельсинки и пошли сыновьи видео. Следом она прислала ему по электронке письмо, сообщив, что все получила и посмотрела, и теперь они с Мигелем это изучают. Тон письма был совершенно нейтральным, под лозунгом «Нет повода для паники». И Алекс, окончательно успокоился, так что момент для визита на дачу был самый подходящий.
– А нас с Евой почему не берешь? – удивился Жорка, когда отельер попросил у него ключи от машины (доверенность на джип оформлена была еще пару месяцев назад). После сданного в университет сочинения у него как раз появилась свободная пауза.
– Потому что два дня. Хочу невесте их посвятить, а не болтовне еще с кем-то.
– А не стрёмно одному-то?
– «И привычки у меня мужественные», – процитировал Алекс свое любимое выражение и взял с подельника слово, никому ничего не говорить, а тревогу, если что поднимать не раньше полудня среды.
Так они с Верой и укатили прямо от входа в ее библиотеку в воскресенье в 17.00 (хорошо, что там был еще и сокращенный рабочий день). Все дачники стояли в пробках назад в город и только они почти в одиночестве мчались из Питера на запад. Через четыре часа уже открывали воротца дачи и заносили сумки с продуктами.
– Не хуже той ларнакской виллы и участок классный, – оценила Вера после подробного осмотра финской недвижимости.
Алекс ожидал более эмоциональных восторгов.
– Ну говори, что тебе тут не нравится? – спрашивал снова и снова.
Вера раскололась только после праздничного ужина.
– Знаешь, просто не понимаю тех людей, которые покупают дома за границей. Вместо того, чтобы строить дворцы в собственной стране, зачем-то обогащают и без того богатые страны.
– Да какая разница, я же свои деньги трачу, что там, что там, – не очень понимал он. – Наоборот внедряюсь здесь со своим менталитетом, привычками, энергетикой. Это же двухстороннее взаимопроникновение для общей пользы.
– Не знаю. По-моему, если бы ты построил такой дом у нас, было бы гораздо лучше и полезней.
– Только одна маленькая разница: здесь мне с этим домом никто не завидует, а в дорогом отечестве я физически буду ощущать злобу и зависть всяких люмпенов и маргиналов.
– Зато хороший дом так и останется хорошим домом и подспудно будет действовать на людей лучше любых громких слов.
– То есть все посмотрят и захотят жить в таких домах, – подначил Алекс. – И я в итоге принесу огромную культурно-воспитательную пользу.
– Ну вот, ты опять все выворачиваешь. Не буду больше ничего говорить, – надула она губы аж на три с половиной минуты.
Смена обстановки действовала возбуждающе и здоровья заниматься интимом им хватило до трех часов ночи. Потом Вера счастливо отрубилась, а он не смог от внезапной мысли, что здесь и сейчас Маккой с подручными могут вдруг допросить Веру и выйти на Зацепина и Зою. Вспомнил, как при расставании на Кипре Вера с Зоей обменялись телефонами словно добрые подруги. Наверно розовая записная книжечка и сейчас в ее сумочке. Даже испытал жгучее желание встать и вырвать из розовой книжечки нужную страницу. Почему-то сдать майора с Зоей казалось гораздо непозволительней, чем Исабель. Необходимо было также срочно как-то проинструктировать Веру, но о чем и как? Так ничего и не решив, он в конце концов провалился в глубокий беспробудный сон.
Весь следующий день прошел у них в активном безделии: купались в озере, загорали, слушали птиц и музыку, предприняли двухчасовую прогулку по окрестностям и трехчасовую поездку на джипе вдоль Саймаа на север. Вечером была сауна и возлежание голышом у горящего камина. Телефоны дисциплинировано молчали, завернутые в тройной слой фольги. Завершили день просмотром по видику «Морозко» и чтением вслух «Конька Горбунка» – надо было добирать недополученное в Коста-Рике русское детство.
Мнение о финской даче у Веры тем не менее так и не улучшилось. Для Алекса это явилось очередным открытием, указывая ей со своих шпионских высот по сантиметру узнавать его подноготную, он сам странным образом оказался в роли подобного дознавателя, постигающего по чуть-чуть не менее интересные тайны своей несравненной гурии. Еще полгода назад жутко опасался, как ему станет с ней скучно разговаривать, а теперь, смотрите, чем дальше, тем ярче и глубже становятся ее высказывания, более того, ему уже хочется знать ее мнение об очень многих предметах. Слова Веры о вредности закордонных дач как бы закольцевали целую подборку ее предыдущих суждений о материально-денежных делах, заодно объяснив почему ни разу он не слышал от нее каких-либо выпадов против гиперуспешных людей. Выходило, что она подобно ему ни в чем никому не завидует. Как-то совсем недавно Хазин рассказывал про людей-послушников, которые идут по жизни так, чтобы не запачкать ничем свои белые одежды, все принимают к сведенью, но действуют только по своей глубинной воле. Ну что ж, характер Веры пока что вполне укладывался в этот трафарет.
Во вторник Алекс предложил Вере на выбор кататься на моторке по островам или ехать в Хельсинки. За окном шел затяжной моросящий дождь, и невеста выбрала столичную экскурсию. Ну и поехали. Сперва навестили Норд Банк, где Алексу без всяких препон выдали пятьдесят тысяч зелени наличкой. Правда, разгуливать потом по городу, распихав по карманам пачки купюр было не совсем безмятежно, но два парка, два музея, два ресторана и два торговых центра они все же посетили и, наполнив багажник нужными покупками, покатили назад.
Еще одна дачная приятная ночь и «дранг нах остен» в пять утра, дабы успеть Вере к десяти в библиотеку.
Уже проехав Выборг, Копылов освободил из фольги свой и Верин мобильники, было любопытно, пытались ли Маккой сотоварищи дозвониться до него. Кроме звонков от Евы и Софочки ничего другого не было. Через сотню километров телефон вдруг зазвенел вызовом от дивы Инны.
– Скажи пожалуйста, а нет ли там возле ваших с Циммером дач других продающихся домов.
– Хочешь купить?
– Ну да, мой папик хочет сделать девушке подарок.
– А купи мою? – с ходу предложил Алекс.
– А за сколько?
– Сто шестьдесят тысяч.
– Точно продашь?
– Точно.
– Хорошо, вечером перезвоню.
Выключив мобильник, он рассмеялся:
– Ну вот твои молитвы были услышаны. Нашелся покупатель на нашу финскую дачу. Продавать?
Вера обиженно смотрела в окно:
– Потом я у тебя еще и виноватой буду.
– Конечно будешь, – весело согласился он.
Три дня спустя, Копылов уже снова катил в западном направлении, правда, уже не в джипе, а в чужом «Бентли». Папиком Инны оказался вальяжный мужчина с замечательной седой шевелюрой. Пока водитель-охранник молчаливо крутил руль, он всю дорогу потягивал виски и терзал Копылова каверзными вопросами, дабы уличить свою диву в преступной связи с продавцом дачи. Но Алекс ловко уходил из расставленных ловушек, четко придерживаясь согласованной с Инной легенды их знакомства. Пару раз еще созванивался по дороге с Верой, показывая, что он почти женатый человек, просто хочет финскую дачу сменить на какое-либо южное ранчо.
При осмотре дачи Инна пару раз едва не прокололась, скрывая свое здесь прежнее
