Гиперпанк Безза... Гл 4

насквозь взглядом Аидыча. Кого в данном случае ничто, никто и вообще нисколько не ограничивают правила общения, не предписывающие к одобрению вот такую прямолинейность взглядов на человека со стороны. На кого он может смотреть как он того хочет. И даже если ему вздумается на новичка наплевать, – хрен редьки не слаще, – то это ещё не самый негативный вариант из возможных. – Бл**ь, они там вообще ох уж ели присылая такое! – А можно и так посмотреть на новичка Аидычу, тут же и резко задавшему вопрос: «Быстро отвечай, кто ты есть такое?».
И если новичок ко всему тому, что он имеет в себе и в нём единственное видит Аидыч, не умеет вовремя и правильно соображать, многозначно ответив: «Та самая не тонущая субстанция, которую вы верно во мне заметили», то что ещё остаётся делать Аидычу, как только начать подбирать среди множества вспомогательных именований, достойное новичку слагаемое.
– Тормоз для тебя слишком шибко будет. Тормоз, это всё-таки большая ответственность. А судя по тому, что ты и тормозишь как-то неубедительно, то ты и этого имени не заслужил.  – Начнёт впадать в страсть лингвистического изобретательства Аидыч, претерпевая на своём лице муки творческого гения. А новичок, на ком столько сейчас всего сходится, не может сидеть безучастным к своей судьбе, как ему по Аидычу видится, то двигающийся в самую негативную для него сторону. Вот он и не выдерживает и своим заявлением сам нарывается…Посмотрим на что.
– Тогда может ручной тормоз. – Встревает в ход глубоких размышлений Аидыча новичок. Где Аидыч замирает в одном положении тупого внимания к новичку, видно сразу и не поняв, что это сейчас такое было. И когда новичку приходит на ум, что Аидыч впал в кому, Аидыч вдруг взрывается эмоциональным восторгом:
– Бл**ь! В точку. Тормозок.
А вот новичок и не знает, радоваться ли ему и чему. Вот он и молчит больше, претерпевая на себе все эти взгляды будущей намеренности Аидыча. И как вскоре выясняется, то эта тактика новичка самая верная.
– А ты как думаешь? – вдруг спрашивает новичка Аидыч.
– Вам видней. – Немедленно следует ответ новичка, усиливая внимание к нему со стороны Аидыча. Кто теперь пытается высмотреть в нём ловкость ума. Но видно новичок не такой открытый весь для Аидыча и он не замечает особую злокачественность ума новичка, решившего тут ему пудрить мозги.
– Ты верно уловил суть моего здесь присутствия и наших в будущем, если, конечно, у тебя здесь всё сложится, отношений. – Говорит Аидыч, продолжая выдерживать внимательную паузу на новичке, провоцируя его на какую-нибудь несдержанность. А вот тут-то рефлексивная робость пошла на пользу новичку. И он не стал требовать от Аида объяснений такого его хамского поведения, – Чего уставился? Чего, бл**ь, хочешь ещё от меня услышать? – а он только позволил себе дерзость на своём лице – он уголком рта продемонстрировал ухмылку, и с таким видом сидел и ждал, что будет дальше.
А Аидыч так посидел с вниманием к нему, да и задался парочкой вопросов. – И кто же ты такой? Зачем ты нам нужен?
– Отвечать на это, конечно, мне, только пока что решение по этим вопросам принимать вам. – Даёт несколько дерзкий ответ новичок, не сводя своего взгляда с Аидыча.
– Да ты большой умник. Как я погляжу. – Усмехнулся Аидыч, и на этот вопрос с именованием новичка был решён. Он с этого момента и до окончания своей стажировки в качестве первой степени специалиста – стажёра, будет зваться Умником. Что тоже относительно неплохо. И на этом пока всё, и лучше не делать дальнейших выводов на свой счёт, не послушав Аидыча. Кто вполне возможно и вероятно, ещё не поставил на тебе окончательную и жирную точку, и запросто может сделать из неё запятую.
И как интуитивно предполагал новичок, у кого, как и всех новичков обостренно до пределов сомнения в себе интуитивное чувство, а не как все ржут, страха, то Аидыч ещё не поставил на нём жирную точку выводов. А Аидыч, как ещё не знает новичок, если и ставит на ком-то жирную точку, то только в виде кляксы – в самое оно это оно растопчу. А сейчас он только поставил многоточие и у него есть следующие вопросы к новичку, кого он в первый раз видит сейчас и вообще его не знает, и чем это не уважительная причина для того, чтобы он, Аидыч, из рефлексии, чувства самосохранения, не задался к нему ещё несколькими вопросами информационного характера. Вот он и задался, пнув нещадно Рыжика с дальним посылом того на кухню, само собой аццкую: «Да пошёл ты, Рай, к чёрту!».
– Ну так что в тебе есть ценного, умник? За что мы тебя должны будем ценить и беречь, как зеницу ока? – задаётся вопросом Аидыч, выгнув вверх зачем-то и явно специально одну бровь, как это делают самонадеянные и самовлюблённые герои боевиков, выражающие таким образом свою неотразимость. А вот зачем это было нужно проделывать Аидычу, кто даже в сидячем положении был в голову выше новичка, то только он может знать.
А новичок, хоть и был некоторым образом сбит с толковой мысли вот этими взглядами на себя Аидыча, с такими, явно не только что ему в голову пришедшими вопросами, он всё-таки сумел сообразить, что отвечать Аидычу в прежнем информационном ключе: «Вам виднее», не стоит. Аидыч уже проверил его на сообразительность, и сейчас он от него через его информативный о себе ответ ждал ответа на подтекстовый вопрос: «Умеет ли новичок понимать то, что от него ждут?». И когда Аидыч его назвал умником и при этом с нескрываемым сарказмом, а значит, с сомнением, то это была не констатация факта, а это был тестовый вопрос. Ответ на который должен был дать сам новичок, ответит на следующий вопрос Аидыча.
– Для меня всё во мне ценно, для вас же, лишь то, чего ради меня сюда взяли. – Даёт ответ новичок, под вопросом умник.
– А если детально? – интересуется Аидыч.
– Я полностью отвечаю заявленным характеристикам в моём деле. Как я догадываюсь, оно уже вами изучено и сейчас лежит там, на столе. – Проговорил новичок, кивнув в сторону стоящего чуть сбоку от Аидыча стола. И вот тут новичок рисковал, делая такое заявление. И буквально всё сейчас зависело от Аидыча, кто единственный сейчас мог решить, отвечает ли или же нет новичок всем заявленным в его деле характеристикам, – здесь одна черта его характера не учтена, беспредельная до безрассудства дерзость и наглость умника, непонятно мне, с чего решившего, что я одобрю его, и чей-то сперва, но не мой точно выбор.
А как понять, какой сделает выбор Аидыч, то всё очень просто. Если он бросит свой взгляд в сторону стола, то он примет за рабочую выдвинутую новичком версию, а вот если он усмехнётся, глядя на новичка, то …Тут уже ничего не поделаешь. Уж слишком ты большой умник для этих мест, и тебе здесь не место. Вот и новичок не моргающим взглядом смотрит на Аидыча и ждёт его решения.
А Аидыч сперва только хотел проучить этого большого умника, с чего это вдруг решившего, что он сможет на него оказать любого вида давление, и отправить его искать Рая: «Сумеешь отыскать Рая, то я тебе дам ещё один шанс быть нам полезным. Будешь личным поверенным Рая, его денщиком. Но потом Аидычу вдруг захотелось посмотреть на то, что из всего этого выйдет, и он обернулся в сторону стола, давая тем самым понять новичку, что его версия может быть принята к рассмотрению. А это значит, что и он сам имеет некую ценность для … в начале для себя. – А дальше посмотрим. – Говорит Аидыч, увлекая отныне умника на ноги, чтобы он теперь всё что знает о себе и даже не знает, а готов только сейчас узнать и выявить, представил перед всеми теми, с кем ему дальше придётся работать, а может и ему выдастся такой случай, рисковать своей жизнью ради…много чего и себя в последнюю и одновременно в первую очередь.
– Здесь, как ты и сам уже догадался, мы проводим рабочие собрания фокус и общих групп. Где разбираем вставшие на первый план актуальности вопросы. – Обрисовав местную обстановку, Аидыч выдвинулся на выход из этого помещения без всякого предупреждения в сторону Умника. Кому теперь было нужно самому было сообразить, что дальше делать и как быть.
– Идти. – Даже не думая и не задерживая себя на этом умозрительном препятствии, Умник выдвинулся вслед за Аидычем. Кто даже за эту долю мгновения уже умудрился далеко позади от себя оставить Умника, и сейчас он уже шёл в метрах десяти впереди по длинному коридору, ведущему в любого рода неизвестность для Умника, но только не для него.
И первое, что напрягло Умника при виде уходящего вдаль Аидыча, кто благодаря своей природе во всём выдающегося физически человека, мог преодолевать любые расстояния с завидной для среднестатистического человека скоростью (а Умник был одним из них), так это то, что он мог не заметить того, что он не сообразил от него отстать и сейчас ведёт как бы с ним о чём-то пояснительную беседу. – Мол, вот смотри Умник, – шагая размашистым шагом, пускается в пояснения Аидыч, – и не говори мне потом, что ты не слышал, что я тебе сейчас говорил и о чём строго настрого предупреждал.
А Умник, находясь сейчас не на расстоянии шага от Аидыча, а вон как далеко от него, ясно понятно, что ничего из им столь важного не услышит и не будет знать, что Аидычу ответить на вопрос о том, какие он сделал выводы из их первой беседы. А врать, заявляя, что незачем ворошить прошлое, оно на то и прошлое, чтобы оставлять позади, нисколько не убедит Аидыча и он обязательно его заподозрит в том, что он решил пренебречь всеми им сказанными предупреждениями. – Плевать я хотел на всё тобой, Аидыч, сказанное. Я сам себе на уме и знаю, как распоряжаться собой. Вот так-то! – пошлёт Аидыча самого на кухню Умник. На то он и Умник, чтобы самому всё знать и никого не слушать. А дальше будет то, чего он ещё не знает, но догадывается чем славен и умеет убедить Аидыч своих несговорчивых противников – аццкий трэш на всю их голову.
Чего Умник не хочет знать буквально на себе и ему достаточно предварительных соображений на этот счёт. И он бегом бросается догонять Аидыча. И очень вовремя для себя нагоняет Аидыча на том, что он обращается к нему со словами: «Вот мы и пришли». А вот куда, то за всей этой спешкой Умник и не успевает сообразить, хоть и всё вокруг шло к нему и его пониманию навстречу. И только тогда, когда Аидыч похлопал в ладоши со словами: «Прошу внимание!», Умник по обращённым на него взглядам множества людей вокруг, и все эти люди при этом начинают сплачиваться и окружать его со всех сторон непроходимой и непроницаемой стеной, источая и неся в себе любопытство и интерес к нему, как к новичку, начал догадываться к чему они и он в частности пришли – к ознакомлению с ним.
Ну а ознакомление с самим собой, и тем более такое подробное, это и так ситуация не самая простая и несколько психологически сложная для того человека, с кем предстоит всем быть знакомым и может быть даже знать, что он из себя представляет, а тут всё произошло так неожиданно для Умника, да ещё ему нужно было с собой знакомить ни одного и ни двоих, а такое без счёта количество людей, где они все разные не только внешне, но и характерно в себе, и с разными темпераментами и температурой внешнего и внутреннего мира, – кто-то флегматично холоден на всё вокруг и на тебя в той же мере, кто-то холерически горяч и эмоционально неустойчив, и будет