Сладкий Рай

его присутствием Ишхану, негромко произнес:
- Мне нужно спросить тебя, уважаемый…
- Конечно, почтенный, - улыбнулся Ишхан, - спрашивай, что хочешь.
- Скажи, а в каком году тебя спас мой сын?
Ишхан внимательно посмотрел на него, затем изобразил человека, пытающегося вспомнить что-то очень важное, потом развел руками и, вскинув в огорчении брови, ответил:
- Ты понимаешь, апо, я ведь необразованный! Сам знаю, что нужно научиться хотя бы читать и мулла постоянно твердит – «Читай, читай!» Нет у меня к этому способностей, так распорядился Аллах!
Ишхан снова развел руками, и вновь улыбнулся. Заир сделал шаг вперед и чуть громче спросил:
- Как зовут родителей того, кто помог тебе бежать из плена? Для этого не нужно никаких способностей.
- А почему ты спрашиваешь об этом? – Ишхан уже не улыбался, а его взгляд напомнил Заиру ночь, когда он легко расправился с грабителями и так же легко уснул.
Сзади послышался чей-то взволнованный голос. Заир обернулся и увидел Рустема, бегущего к ним так быстро, насколько мог. Он махал рукой и что-то кричал. Почувствовав неприятный холодок в груди, Заир быстро пошел навстречу, не обращая больше внимания на задумчиво глядящего ему в спину Ишхана.
- Что?! – Заир схватил тяжело дышащего Рустема за плечи, - Что случилось?!           
- Перуза… умирает…! – С трудом смог выговорить Рустем.
Заир побежал. Дом казался далеким, а путь к нему бесконечным. Когда он, наконец, добежал, было уже поздно – Перуза умерла.
Рядом с ее телом сидела Зарангиз, тихонечко подвывая тонким бабьим голосом. Заир подошел к телу жены, постоял над ним немного, и спросил:
- Она быстро умерла?
Зарангиз взглянула на него сквозь слезы, всхлипнула и кивнула. Заир опустился на колени и взял в руки начавшую остывать ладонь жены. Поняв, что ему необходимо остаться с ней наедине, Зарангиз поднялась с пола и неслышно вышла из дома.
Заир смотрел на спокойное лицо жены, вспоминая, каким оно было, когда они только встретились. Он вспоминал, каким радостным и усталым оно было, когда родился их первенец, и каким печальным, лишенным желания жить при известиях о смерти детей. Заир помнил ее разную: веселую, грустную, пылкую, молчаливую. Они прожили вместе так долго, что научились понимать друг друга без слов, одним взглядом, жестом, прикосновением. И сейчас слова были не нужны – Заир знал, что она слышит его мысли, и поэтому просто думал. Он не прощался с ней, напротив, Заир просил ее подождать, чтобы шла помедленнее, а он скоро нагонит ее. Он обещал, что не заставит себя ждать, но пусть она проявит терпение, и как верная жена дождется мужа. Он объяснял, что у него осталось небольшое дело, и как только закончит его, они снова будут вместе…
Через какое-то время пришел Кахарман. Он принес с собой кувшин и пиалы. Молча прочитав над телом молитву, Кахарман разлил по пиалам сладко пахнущий напиток и, протянув одну из них Заиру, негромко сказал:
- Пусть ее душа попадет прямиком к Аллаху. Пей.
Кахарман поднес свою пиалу к губам, внимательно наблюдая за Заиром, который не торопился пить. Кахарман протянул руку, подталкивая пиалу к лицу Заира. Тот посмотрел на Кахармана, и залпом опорожнил пиалу. Напиток показался терпким и густым, непохожим на обычный нектар, который они пили каждый день.
Кахарман ухмыльнулся и, сделав небольшой глоток из своей пиалы, поставил ее на пол.
- Можешь допить, если захочешь, - сказал он, вставая на ноги.
Кахарман ушел, и Заир быстро отполз в дальний угол. Он всунул в рот два пальца, стараясь достать до горла. Было щекотно, но желудку недоставало силы отрыгнуть содержимое. Заир оглянулся и увидел кувшин с водой, который всегда был наполнен – из-за жара Перуза часто пила воду. Заир поднял кувшин и стал пить прямо из горла, чувствуя, как наполняется его желудок. Он выпил чуть больше половины кувшина, когда понял, что больше не может. Тогда он отошел в угол и вновь всунул пальцы в рот. В этот раз дело пошло: Заира выворачивало от приступов тошноты, но он упрямо раздражал горло до тех пор, пока желудок не отозвался мучительной, беспомощной судорогой…
Мокрый, измученный и опустошенный, он с трудом дополз до тела жены и замер. Заир лежал, чувствуя, как его накрывает эйфория такого волшебства, какого он не знал никогда. То, что должно было убить его, в малых количествах все же попавшее в кровь, уносило его к сказочным мирам, где не было боли и страданий, где все желания осуществимы, а мысли материальны. Его дыхание замедлялось, становясь все незаметнее. К тому моменту, когда в дом вошел Рустем, Заир уже не дышал. Или его дыхание было настолько редким, что, даже прислушиваясь, нельзя было услышать биения старого сердца. Рустем смотрел на человека, с которым успел подружиться и, оставляя мокрый след, слеза прокатилась по глубоким морщинам. Рустем глубоко вздохнул, и тихо произнес:
- Да примет Аллах твою душу, Заир. Ты был хорошим человеком…
Рустем, Зафар и еще двое стариков принесли тела Заира и Перузы к дому муллы и положили их на землю. Из дома вышел Кахарман, посмотрел на стариков и сказал:
- Идите по домам, мы присмотрим за телами.
Старики ушли, а Кахарман с одним из бородачей втащили легкие тела умерших в дом. Бородач ушел, а Кахарман, оставив тела у дверей, подошел к сидящим в глубине дома мулле и Ишхану.
- Ты послал за аптекарями? – Спросил мулла.
- Еще до того, как пошел к старику, - усмехнувшись, ответил Кахарман.
Мулла помолчал, перебирая красивые сандаловые четки, и сказал:
- Часто они стали умирать, - он взглянул на Кахармана, стоявшего перед ним в почтительной позе, - слишком часто.
- Только Аллах…, - начал помощник, но мулла перебил его.
- Мне все равно кто! Но если они будут умирать так часто, нам некуда будет их девать. И цена на товар упадет, понимаешь?
Кахарман кивнул. Ишхан посмотрел на муллу, и негромко сказал:
- А может, дать им немного мяса? А то, правда, дохнут, как мухи!
Мулла замахал на него руками.
- Ты сошел с ума?! Забыл, что им нельзя питаться ничем, кроме меда! Даже фрукты нельзя! Ладно, Кахарман, сбрось их на лед, чтоб не протухли до завтра.
Кахарман вернулся к телам и поднял большую крышку, открывавшую в полу вход в погреб, где лежали огромные куски льда. Не церемонясь, он протащил по полу тело Перузы и сбросил его прямо на лед. Удостоверившись, что тело не сползет, Кахарман таким же образом притянул тело Заира. Уложив их, он вылез из погреба и закрыл крышку, на которую накинул широкую циновку…
Заир открыл глаза. Он слышал разговор муллы с помощником, и ему многое стало понятно. Неясно было лишь, на что используются трупы умерших стариков, которых при жизни заставляли есть мед, и пить этот одурманивающий напиток, в котором кроме цветковой пыльцы присутствовало что-то еще. Что-то, дающее умиротворение и спокойствие душе, раскрашивая жизнь в чудесные краски и… убивающее!
Заир знал, что это могло быть. Однажды, в надежде на какой-нибудь заработок, он стоял у арыка и продавец гашиша предложил ему попробовать опиум, обещав, что на несколько часов Заир не то что о своих бедах забудет, а почувствует себя молодым и сильным. Работодателей все не было и, судя по всему, сегодня вряд ли кто пришел бы нанимать работника. Заир посмотрел на товар, который лежал на коврике перед обкуренным Озэ и решился. Озэ быстро набил ему трубку и научил, как нужно вдыхать в себя, сколько держать и как выдыхать. Заир сел рядом с Озэ и несколько раз затянулся…
Вспомнив об этом, Заир передернулся от отвращения и тотчас ощутил холод – он забыл, что их сбросили на лед. В темноте Перузы не было видно, но он представил себе ее спокойное лицо и подумал, что она-то точно не страдает от холода. Мелькнувшая следом мысль заставила его действовать. Заир влез на тело жены, чувствуя, как оно затвердело то ли от холода, то ли от смерти. Он с трудом уместился на маленьком теле, мысленно прося у нее прощения. Перуза не возражала и, устроившись так, чтобы не прикасаться ко льду, Заир положил голову на ее сухую, маленькую грудь, стараясь унять бешено скачущие в голове мысли.
Он вспомнил, как Кахарман принуждал его выпить за упокой души Перузы напиток, вкусом напомнивший тот случай с Озэ. Было очевидно, что Кахарман хотел, чтобы он умер, выпив смертельную дозу растворенного в напитке опия и это было уже не в первый раз. Заир вспомнил, как умерла жена того старика, сломавшего ногу, как умерла Гулистан. Он силился понять, почему Кахарман убивает оставшегося супруга, но в голове, еще не отошедшей от сильной дозы опия царил мешающий думать шум и Заир не заметил, как устав от размышлений, уснул на холодном теле жены…
Его разбудили крики и ругательства, которыми сопровождался топот по потолку погреба. Каким-то шестым чувством поняв, что сейчас погреб откроют, Заир быстро слез с тела Перузы, приняв примерно такое же положение, в котором его оставил Кахарман. Крышка откинулась и четыре грубые руки выволокли Заира из погреба. Бросив его на пол, они достали тело Перузы и, завернув его в черную ткань, то же самое проделали с Заиром. Теперь он был плотно укутан в черный кокон, из которого, при всем желании, не смог бы выбраться.
- Все, больше не надо, - произнес чей-то грубый голос, - а то начнутся подозрения, откуда у нас столько! Хватило бы одной женщины! Зачем еще и муж?!
- Так надо, - жестко проскрипел Кахарман.
- Надо, надо, - недовольно пробурчал тот же голос, - а мне что с ними делать?! У меня уже столько этого…
- Делай, что и всегда, - перебил его голос Ишхана, - и с каких это пор, Шакир, ты начал рассуждать?! Или может, мне и тебя на лед положить?!
- Да, Шакир, - Заир узнал голос муллы, - это все, последние. Пока не продашь все, что у тебя есть, можешь не приезжать.
Заир почувствовал, как его тело подняли и понесли. Сквозь ткань ничего не было видно, но было понятно, что его вынесли из дома. Он напрягся, в ожидании, когда его кинут на арбу, и угадал – разозленные крестьяне, не церемонясь, скинули его в телегу. Не
издав ни звука, он услышал, как стихают их шаги. «Пошли за Перузой», - Подумал он, и снова не ошибся – вскоре рядом упало еще одно тело, громко стукнув костями о доски арбы.
Заир не знал, видел ли Рустем, как их тела сбросили на арбу, но мысленно желал ему и его жене бежать из этого сладкого ада…
Арба тряслась почти целый день. За все время пути крестьяне лишь дважды заговаривали друг с другом. Один раз был короткий разговор о падающих ценах на лекарство, из которого Заир мало что понял, но в другой раз тот, которого он слышал в доме муллы, неожиданно сказал своему напарнику:
- Не хотят они больше заниматься этим, вот и убивают стариков. Надоело им, шайтанам! Наверное, хотят, чтобы мы сделали побольше, и отправиться куда-нибудь с караваном, продавать.
- А что тогда мы будем делать? – Спросил другой голос.
- Не знаю, как ты, но мне уже опротивела эта работа. Я много чего умею, уж как-нибудь не пропаду!
- Ты не пропадешь, а я?
- Я тебя не брошу, - засмеялся Шакир, - мы же с тобой кровью повязаны!
Шакир неожиданно громко засмеялся, едва не заставив Заира вздрогнуть.
Лишь к вечеру, измученный от невозможности пошевелить ни рукой, ни ногой, Заир понял, что они прибыли. Их завернутые в ткани тела быстро подхватили чьи-то сильные руки и куда-то понесли.
Путешествие оказалось коротким – Заир услышал скрип поднимаемой крышки, и