Сладкий Рай

негромко сказал:
- Плохо, что ты не смог добраться до меда, - он посмотрел куда-то в  сторону, потом снова взглянул на Заира, и добавил, - мулла очень недоволен. Он сказал, что ты, видно, большой грешник, раз пчелы так покусали тебя. И тебе необходимо усердно молиться, иначе Аллах отринет тебя, и не впустит в Эдем.
Заиру хотелось сказать, что мулла может сам попробовать сходить за медом, заодно и узнает, насколько сам грешен, но промолчал. Кто знает, может оно и так? Может, он своими дерзкими мыслями так согрешил,  что даже пчелы знают об этом?
…Пару дней Заир приходил в себя. Мед и напиток приносила Перуза, но Заир смотреть не мог на успевшую опостылеть пищу. Он отказывался, но Перуза упрашивала съесть хоть немного, начинала плакать и кашлять. Скрепя сердце, Заир откусывал остатками зубов от тягучего меда, запивая его нектаром, после которого хотелось только лежать и смотреть в дивное звездное небо…
Через два дня он почти не ощущал боли в укушенных местах. Его все еще подташнивало, но жала уже вышли из тела, и организм медленно, но верно справлялся с действием яда. На месте укусов остались маленькие красные точки, которые сильно чесались, но Рустем посоветовал полежать в холодной воде речки, что Заир и проделал. Он долго лежал в почти ледяной воде текущей с ледников речки, чувствуя, как проходит желание разодрать зудящую от ядовитых укусов кожу, и думал. В его голове, как тысячи напавших на него пчел, роились тысячи мыслей. Он вспоминал своих сыновей, свои беды, встречу с Ишханом, которая изменила их с Перузой судьбы, и никак не мог решить, лучше ли стала его жизнь.
Ответа не было. С одной стороны Ишхан не обманул – еда и доброжелательное отношение к нему даже после неудачного похода за медом других стариков присутствовали, тут не поспоришь. Но с другой стороны, Заир точно знал, что не чувствует себя счастливым. Перуза, которой становилось все хуже, тоже не могла похвастать прекрасным настроением, в этом он был уверен. К тому же история, рассказанная как-то Рустемом, была удивительно похожа на его историю, что вызывало нехорошие сомнения.
В один из вечеров, после сладкого ужина, Рустем рассказал, что они с женой жили в Мараканде, в самом бедном и глухом районе города. Когда-то он был известным горшечником, но с годами глаза стали плохо видеть, а руки потеряли былую силу и ловкость – горшки, которые теперь выходили из его рук, получались кривыми, некрасивыми и люди перестали их покупать, найдя другого мастера, Салмана, молодого и веселого человека, у которого горшки были прочней и красивей. Единственный их сын Тенги пропал без вести больше двадцати лет назад, и старикам больше не на кого было надеяться. Рустем и Зарангиз почти умирали с голода, когда в их лачуге появился Ишхан.
Он рассказал, что их сын жив и находится в плену у диких каракалпаков, но ему, Ишхану, удалось оттуда сбежать. И помог ему в этом их сын, Тенги. А дальше было то же, что и у Заира с Перузой: корзина еды, арба, стоящая у городских ворот и долгая дорога в горы.
Заир был удивлен. Он посмотрел на счастливого Рустема, и негромко сказал:
- Как… похоже.
- Что? – Спросил Рустем.
- Все, что ты рассказал, похоже на то, что случилось с нами.
Рустем посмотрел на Заира, который заметил мелькнувшую в стариковских глазах грусть, и сказал:
- Жизнь бедняка везде одинакова. Всем плохо, - он замолчал, вспоминая свои беды, - но Аллах всемилостивейший и всемогущий не оставил нас в своей милости и прислал Ишхана, который выполнил клятву, данную моему сыну.
- И моему, - неслышно прошептал Заир…
…Одиннадцать дней пролетели очень быстро. Наступил двенадцатый, и вновь пришла очередь Заира идти за медом. Он уже успел понять, что просто так подойти к улью не удастся. Наблюдая за другими стариками, Заир видел, как они прячутся, осторожно приближаясь к улью и, стараясь оставаться незамеченным пчелами как можно дольше. Кто-то прятался за деревьями, кто-то полз в высокой траве. В конце концов, пчелы все же замечали вора, набрасываясь на него всем роем, но тому удавалось добежать до дерева, достать из большого дупла твердый и липкий кусок меда и убежать, пока ноги не онемели от укусов.
В этот раз Заиру повезло. Он смог близко подобраться к сваленному дереву, вокруг которого летали тысячи пчел и, добежав до улья, всунуть руку в дупло прежде, чем пчелы набросились на него. На его счастье мед не пришлось искать – твердые сочащиеся соты были прямо перед глазами. Оторвав, сколько смог, Заир побежал, чувствуя, как в него вонзаются десятки жал. Он пробежал мимо стариков, скинув на большой лист соты, и устремился к речушке. Добежав до реки, Заир с размаху прыгнул в холодную воду, ощущая гордость от своей маленькой победы.
Для стариков это было неким состязанием когда, выходя с минимальным количеством укусов, они хвастались, кого укусили меньше всех. Слышались шутки, смех. Случалось, когда новички оказывались на грани смерти, но никто еще не умирал от укусов диких пчел. Больше того, оправившись, Заир действительно почувствовал себя намного лучше, чем когда они только приехали в эту волшебную долину. Словно вместе с ядом, пчелы влили в него свои силы и молодость.
Бородатые охранники, которые теперь гарцевали на лошадях, добытых Ишханом  в ночном бою, лишь посмеивались, глядя на вспомнивших далекое детство стариков, но сами никогда не ходили за медом. Заир уже знал, что по ночам они охраняют узкий вход в долину, чтобы не допустить вторжения чужаков, а дни проводят в долине, то заигрывая с прислужницами, то наблюдая за стариковскими играми. 
А потом случилось несчастье. Одному из стариков, кому выпала очередь идти за медом, сильно не повезло. Убегая, он споткнулся о выступающий из-под земли корень и растянулся на траве, представляя собой отличную мишень для пчелиных жал. Насекомые
буквально облепили несчастного, жаля его везде, где только возможно.
Он умер к вечеру. А с ним умерла и его жена, старая, согбенная годами Гулнаб. Она сидела над умирающим мужем, закрыв глаза и слегка раскачиваясь, словно беззвучно напевала какую-то им одним известную песню. Рядом стояла пиала с напитком, который она безуспешно пыталась влить в рот мужа и кусок меда, который был ему уже не нужен.
Их оставили, чтобы не мешать жене проститься с мужем, ибо все понимали, он не жилец. Когда их нашли, окоченевшее за ночь тело Гулнаб лежало на груди мертвого мужа. Узнав о случившемся, Кахарман велел внести их тела в дом муллы, где он должен был прочесть над ними очищающие молитвы. Заира поразило спокойствие, с которым старики восприняли их смерть. Но еще больше удивился, увидев на следующий день въезжающую в долину арбу, на которой сидели трое крестьян. Они перенесли в дом муллы несколько больших кусков льда, а оттуда вынесли тела мертвых. Крестьяне, в которых Заир узнал людей, что встретились им по дороге в долину, знавшие, как ему тогда показалось, Ишхана, погрузив в арбу два черных и продолговатых свертка, и быстро уехали, торопливо погоняя животных.
Заир удивленно обернулся к Рустему, собираясь спросить, куда они отвозят тела, но тот уже не смотрел на них – для него это было привычным делом. Рустем смотрел на спелые груши, висящие над головой, и бормотал какую-то молитву. Заир взглянул на груши, и ему вдруг так захотелось, чтобы хотя бы одна упала прямо сейчас – во рту даже появился давно забытый вкус. Почувствовав чей-то взгляд, Заир обернулся, увидел усмехающегося Кахармана и пошел к дому. Ему не хотелось связываться с человеком, от которого веяло чем-то опасным. К тому же сегодня  Перуза не переставала кашлять ни на минуту, измучив и себя, и его, и соседей…
Вечером, когда она уснула, забывшись в неровном сне, Заир вышел из дома и, увидев стоявших неподалеку соседей, приблизился к ним.
- Как она? – Спросил Рустем, один из немногих, кто искренне сочувствовал Заиру.
- Спит, - ответил Заир.
- У нее очень плохой кашель, - прохрипел простуженный Зафар, - моя мать точно так же кашляла, а потом ее забрал Аллах.
Заир взглянул на Зафара, но ответить не успел – от соседнего дома раздался вопль. Все мгновенно обернулись на женский крик.
- Это у Асет, кажется, - неуверенно произнес Рустем.
- Нет, - качнул головой Зафар, - сегодня Шамси стало плохо – я видел, как он упал, держась за сердце. Это, наверное, его жена, Гулистан кричит. Умер, должно быть.
Заира передернуло от равнодушия, с каким были сказаны эти слова. Он с ненавистью посмотрел на Зафара, но тот даже не заметил его взгляда. Вновь раздался истошный крик.
- Все мы гости на этой земле, - продолжал хрипеть Зафар, - Казалось, он получает удовольствие, слушая крики женщины, - Все, и вы, и я. Как пришли, так и…
Заир больше не мог слушать.
- Шайтан проклятый! – Он надвинулся на Зафара, вынуждая того испуганно отступить, - Когда ты сдохнешь, по тебе даже плакать не станут!
Рустем изумленно посмотрел на Заира, но вмешиваться не стал. Вместо этого он негромко произнес:
- Давайте пойдем, узнаем что случилось.
Кипя от негодования, Заир еще раз посмотрел на испуганно сжавшегося в ожидании удара Зафара, и поспешил за Рустемом…
Зафар оказался прав - кричала Гулистан, жена Шамси. Сердечный удар убил старика. Сухая, похожая  на тростинку Гулистан стояла на коленях у тела мужа и рыдала в голос. Обе ее щеки были обезображены красными следами от ногтей, которыми она до крови исполосовала себе лицо. Слез не было, но впавшая в транс женщина издавала такой заунывный вой, что у Заира вся кожа покрылась мурашками.
Дверь дома отворилась, и внутрь вбежал Кахарман. Он быстро подошел к трупу и, наклонившись, пощупал его шею. Убедившись, что старик мертв, Кахарман медленно выпрямился и, посмотрев на молчащих Заира и Рустема, произнес:
- Ты и ты - отнесите тело к дому муллы.
Заир почувствовал, как в нем вновь просыпается гнев, но Кахарман вдруг добавил:
- Счастливый, скоро он увидит Аллаха!
Наутро стало известно, что ночью умерла и Гулистан. В отгороженной тканями части дома лежало успевшее за ночь остыть тело, а рядом стояла пиала с недопитым нектаром. Появившиеся к вечеру крестьяне привычно сложили мертвых на арбу и укатили, двигаясь в сторону, откуда Заир и Перуза впервые увидели эту долину. Мулла был весел, хоть и старался скрыть это. Заир удивленно смотрел на покачивающегося муллу, не понимая, чему он радуется…
А на следующий день произошло сразу два события. Утром появился Ишхан, а с ним двое стариков, мужчина и женщина. Их сразу отвели в дом, где до недавнего времени жили умершие Гулнаб и ее муж. Отправив «вновь прибывших» с другими стариками, Ишхан взглянул на Заира и, дружески кивнув ему, вошел в дом муллы. Заир посмотрел на Рустема:
- Иди, мне нужно поговорить с Ишханом.
Рустем задумчиво посмотрел на него и ушел, так ничего и не сказав. Приготовившись долго ждать, Заир сел под абрикосовое дерево. Он это умел. Ему всю жизнь приходилось ждать. Сначала он ждал Наримана, ушедшего в поход на взбунтовавшийся от непомерных налогов город Карши. Потом пришлось ждать, когда умрет висящий
на городской стене Бэрэз, чтобы забрать тело сына и предать его земле. И младших своих сыновей он ждал, да так и не дождался. Заиру было не привыкать…
Ишхан вышел ближе к вечеру. Увидев его, Заир поднялся с земли и, подойдя к слегка удивленному