деревянными нарами у стены и разбросанными по полу, запачканными кровью и желтыми пятнами матрасами. Присела перед сжавшимся от страха мужчиной в том же камуфляже.
— Не бойся, ты сегодня не умрешь. Своим передай, Дженис в гости заходила. А еще… что за сына я вас голыми руками рвать буду. — она улыбнулась. — Веришь? И запомни. Увижу еще раз в этой форме, убью. А теперь пошел отсюда.
Встала, повернулась.
— Все, уходим. Головы, как обычно, на колья. Пусть знают кто здесь был. Что еще, Санька?
— Да тут… знамя красное нашли.
— Заберите с собой. Нечего ему тут… Не их оно, наше. Пошли, Иван, я спать хочу. Ну правда…
На выходе из бревенчатого блиндажа, тени, одна за другой, растаяли в ночном тумане…
Генерал потушил сигарету в пепельнице.
— И еще. Где ребенок за все это время не выяснили?
— Никак нет. Из Москвы он исчез.
— А он точно там был?
— Ну, если эта японка, Мику там была, то и сын, скорее всего…
— Ну да, логично.
— А можно вопрос? Что в этом ребенке особенного? Ну пацан… Слушайте, нам делать больше нечего, только этим заниматься?
Генерал помолчал…
— А теперь слушай сюда. Ты прежде чем идиотские вопросы задавать. подумал бы. Почему она Мария? Почему ребенка Иса зовут? Кто он? Короче… ребенок в приоритете. Все, совещание окончено, все свободны.
… Зайдя в кабинет генерал закрыл дверь, устало опустился в кресло. Сзади начала сгущаться уродливая тень, потянуло холодом. Внезапно со змеиным шипением она отступила. Негромкий детский смех. Мужчина устало откинул голову.
— Ты нашла меня? Подожди… он тоже здесь? Твой братик, да? Я ведь знаю кто вы. И зачем вы здесь? Что… что ты хочешь мне показать?
Побледнев, он закрыл лицо руками.
— Это что, ад? Не надо. Прекрати… ты пойми, они сказали, что мою семью… Что я мог сделать? И потом приказ ведь.
Выдохнув, генерал взял со стола фотографию в рамке. Женщина с подростком.
— Скажи честно, ты… вы можете их спасти? Верю. Тогда ладно. Только последнее. Сможешь ли ты простить меня за свою смерть… за ваши муки?
Снова тот же смех, словно теплые пальцы на мужском лице.
— Спасибо.
Генерал поднял голову к потолку. Сзади послышалось шипение.
— Поздно уже. Пора прекращать.
Он вытащил из кобуры пистолет, положил перед собой на стол. Еще раз посмотрел на фотографию.
— Простите, если сможете. — взяв оружие, взвел затвор, приставил дуло к виску и выдохнув, нажал на спусковой крючок. — Все…
— Что случилось, кто стрелял, нападение?
По коридору забегали люди. Кто-то открыл дверь в кабинет, заглянул.
— Сюда, быстрее! Генерал застрелился.
Один из сотрудников, остановившись плюнул.
— Вот сука… Самый догадливый, а нам что делать?
Часть вторая.
Война.
Глава первая.
Москва.
«Если власть не слышит слов,
Она услышит выстрел из обреза…»
«Пророчество говорит, мы снова восстанем,
Снова и снова, пока земля не станет нашей,
Снова и снова, пока не возьмем власть,
Снова и снова, пока земля не станет нашей,
Снова и снова, пока не возьмем власть».
Тысяча девятьсот семьдесят девятый год.
«Пассажирский поезд «Зареченск-Москва» прибывает на четвертый путь…»
Проводница махнув на прощание рукой, посмотрела на патрульных, проходивших по перрону.
— Давайте по осторожней.
Покачав головой, зашла в вагон.
— Ну и где кого тут искать? Куда хоть идти? Черт, на нас же уже коситься начинают.
Сзади послышалось.
— Вот вы где?
Молодая женщина, подходя, помахала рукой.
— Как доехали? А Масик где?
Ульянка расстегнула куртку.
— Здесь. А вы кто?
— Я Линда. И давайте на ты. Пойдемте, бабушка ждет.
— Подожди, как ты узнала?
— Дженис просила встретить. Не знаете что ли, мы же на расстоянии общаться можем.
Алиса толкнула Мику.
— Она что… Крылатая? Странно, мы думали, что одни такие.
— Ты еще громче ори. Придется рискнуть.
Женщина, вздохнув, дотронулась пальцем до своего лба.
— Можете посмотреть сами.
Алиса, прищурившись, кивнула.
— Точно. Она Крылатая и Ольгу знает. Извини, что…
— Нормально. Все правильно. Сейчас осторожными надо быть. Ну что пошли, нам на метро. Паспорта достаньте.
— Зачем?
— Правила новые ввели, предъявлять надо.
… — Уффф… Высоко живешь. На чердаке, что ли?
— Это мансарда. Моя бывшая мастерская.
— Мастерская? В смысле?
Линда только махнула рукой.
— Художественная. — она показала на стоящие в углу картины. — Сейчас не до этого. Чем хорошо, из жилфонда ее убрали. Никому до нее и до меня дела нет. Но свет, вода и остальное оставили. По крайней мере с утра все работало. Давайте, раздевайтесь, а пойду хоть чайник поставлю да гляну, что съедобного в наличии. Вы же есть, наверное, хотите.
Огляделись. Самодельная стенка, заставленная книгами, старый стол… Мику подошла к картинам. Пейзажи, чей-то мужской портрет…
— Красиво.
— Ну умывайтесь и завтракать. — сказала Линда, выходя из кухни. — О делах потом поговорим.
… — Ну, смотрите. Здесь какое-то время пожить можно. Точку для репетиций… Можно конечно знакомых напрячь, но учитывая, что вы в розыске…
Алиса тем временем подошла к книжным стеллажам, повернулась.
— Слушай, можно лист бумаги и ручку? Просто кое-что из книг понадобится.
Взяв все, она села на стул, задумчиво взглянула в потолок. Что-то написала, показала Линде.
— Вот, сможешь это достать?
— Минутку… Кое-что у меня есть. Еще с… неважно… осталось. У знакомых можно одолжить на время. А зачем? Да еще…
— Сестренка, ты чего придумала?
Алиса почесала затылок.
— Мы ведь кроме музыки еще и другим заниматься будем.
— Это чем?
— Сами знаете. Война начинается. Последняя. А значит… Наших собрать, партизанить научится, конспирация и прочее. Оружие где-то добывать надо. Вы как хотите, а меня заи… надоело от них бегать. Поговорить хочу, на равных. Короче, суть в чем. Теория без практики дохлая, а практика без теории онанизм. Для начала самообразованием займемся. Что скажите?
— Ну дело, конечно, хорошее. Только что в теории?
— Помните Седой рассказывал? Про прямую демократию. Вот это основой и будет.
Мику подумала.
— Сказано ведь. Коммунизм есть Царство Божие. Значит получается мы Его Волю выполняем. Значит все правильно.
— Согласны, проголосуем?
— Лиска, это что собрание?
Алиса прикрыла глаза, выдохнула.
— Я ему еще в лагере сказала, что меня Авеста зовут. Значит это мой позывной и будет. Что? Имен у нас больше нет. Алиса, Ружа, Мику, Мария… Это только в фальшивых документах. Мать, ты…
— Самурайкой и буду.
— Апач. Привычно звучит.
Ульянка посопела.
— А я кто?
— А ты у нас отныне Ангелом будешь.
— Ладно, согласная.
… — Ну и что там у нас?
«Вопросы стратегии партизанской войны… »
— Товарищ Мао.
— Это на каком языке хоть?
— Китайском, конечно. Линда, где учебник, кстати откуда он у тебя?
— От бывшего мужа осталось. Он китаевед. Да мы с ним еще лет пять назад развелись. Сейчас просто друзья.
— А что мы вообще изучать будем? Дай хоть посмотреть. Ну не х… ничего себе. Это все читать? В смысле изучать?
В. И. Ленин. «Задачи отрядов революционной армии в городе».
Инструкция Московского Комитета РСДРП.
«…В борьбе с полицией поступайте так. Всех высших чинов до пристава включительно при всяком удобном случае убивайте. Околоточных обезоруживайте и арестовывайте, тех же, которые известны своей жестокостью и подлостью, тоже убивайте. У городовых только отнимайте оружие и заставляйте служить не полиции, а вам…»
Ульянка хищно прищурилась.
— Ух ты, здорово.
Карлос Магирелла. « Краткий учебник городского партизана.»
Че Гевара. «Партизанская война.»
Спутник партизана в трех книгах.
Мику только почесала затылок.
— Не хрена себе, мы террористы. Ну и ладно. А это что?
Петр Кропоткин. «Речи бунтовщика», «Хлеб и Воля».
Эррико Малатесте, Эмма Голдман, Александр Беркман, Мюррей Букчин, Абдулла Оджалан…
— А Оджалан откуда?
— От Седого осталось.
— Не поняла, это нам еще французский учить?
— И испанский с немецким. И… кто знает, как этот язык правильно называется?
— Курдский, наверное.
— Нет, по другому. Кур… вспомнил, курманджи.
Ульрика Майнхоф, Махно…
— Да вы охренели. — Мику посмотрела на спящего младенца. — Пока мы это все освоим, он вырасти успеет и… война без нас закончится.
— Посмотрим. — Алиса взяла в руки учебник. — Вроде ничего сложного нет.
Она добавила еще несколько фраз.
— Это ты на каком сейчас говоришь?
Линда, улыбнувшись, покачала головой.
— Китайский. Я его на слух немного понимаю. И не отвлекайтесь. А то мне часть книг надо сегодня отдать. Я их под расписку брала.
Костя только удивленно поморгал.
— Что-то я раньше у тебя, сестренка, подобных талантов не замечал.
— Да легко ведь, сами попробуйте.
— Короче, заканчивайте тут. Пообедаем, да я вам кое-что объясню…
… — Ну рассказывай. Во-первых, откуда у тебя все это? Может у тебя еще и стволы припрятаны?
Линда лишь горько усмехнулась.
— Прошлое… Думаете Дженис или, кто она теперь, Ольгу за фенечки повинтили? За это в Центр реабилитации не отправляют.
— А ты…
— Повезло, скажем. И во-вторых. Когда я… такой стала сначала, честно, испугалась. Потом вспомнила, что… Есть у нас одна клиника которая официально занимается разного рода отклонениями. В психике тоже. А неофициально… Меня проверили, протестировали… Короче, внешне мы от обычных людей ничем не отличаемся. Абсолютно. Единственное… На спине в районе лопаток у нас два малозаметных бугорка. Костя, спиной повернись и майку задери. Видите? Это, чтобы знали. Мало ли кого проверять придется. Остальное интересней. По всем физическим показателям мы многократно превосходим обычных. Улю возьмите. Она круче любого спецназовца. Сила, скорость реакции, выносливость и прочие параметры. В принципе мы даже можем от пуль увернутся…
— Не хрена себе…
— Авеста, пепел на пол не тряси, пепельница же есть. Дальше. Мгновенное перемещение в пространстве. Высокая адаптация к любым условиям, способность лечить раны, магия… Никакие патогены на нас не действуют.
— А языки? Как Лиска могла мгновенно китайский выучить?
— Просто. Мы можем усваивать любые объемы информации. Практически моментально. На что у обычных годы уходят, у нас максимум минуты. И еще… Мы любые вещи творить можем.
— Это как?
— Типа этого. — Линда щелкнула пальцами, подняла с пола автомат. — Правда тонкость есть. Творить можем то, что мы знали раньше или видим.
— И вот откуда бывшая художница знает про…
— Неважно. В общем получается мы все и дети, и взрослые идеальные солдаты. Или диверсанты, или террористы…
— Ага… Экстремисты, леваки… А может просто мы обязаны заставить всех, кто имеет власть, чувствовать себя некомфортно. Чтобы знали отныне, что мы есть…
На войне, как на войне: жертвы, кровь репрессии.
Мы шагаем по броне, плаваем на крейсере.
А в моей стране бардак, слякоть и пошлятина,
Где-то там сидит дурак, шлёт на нас проклятия.
А меня ждет виселица, если я не отрекусь.
КэГэБэшник веселится, думает, что обоссусь.
Если вспыхнет забастовка, мне на это наплевать,
Я возьму свою винтовку и пойду в дерьмо стрелять.
Ведь я вступлю в анархический батальон…
... – Вы
