взявшегося командовать (у него точно есть папирус с самыми неограниченными полномочиями и позволениями со стороны фараона).
И если на то пошло, то и сам Вавилонянин не далеко от них всех ушёл в своём одеянии. Так называемый по местным меркам его костюм, в отличие от всех, сколько он видел и сейчас видит здесь в округе, весь мятый, в белых полутонах, которые себе ни один человек из здешнего мира не позволяет носить (это в их мире это самый обычный цвет для носимой одежды), а это сразу выделяет его из массы современником и раскрывает, как человека не от мира сего, и он слишком тонкий для настоящего костюма.
– Что было, то и надели, – сдержанно отвечает Табинег, – выбирать особо было не из чего.
– Ты же для себя выбрал. – Вот прямо режет слух Табинега Вавилонянин этим своим его принижением. Кто он, а кто его подчиненные. И если он будет так же как они выглядеть и одеваться, то какое у них может быть благоговение к нему, их господину, великому главе слуг бога, Табинегу. И хотя бы по этой причине, он, Табинег, должен не как его подчиненные выглядеть. – Во всём должна быть своя субординация, как бы выразился мой неизвестный друг, чьи затрапезные разумения, я так и не могу до конца выветрить из своей головы. – Рассудил про себя Табинег, на этот раз сочтя, что то, его кратковременное знакомство с представителем местного истеблишмента, было не зря и пошло ему на пользу (Табинег слегка дал свободу разумениям того, встреченного им типа, как тут же полностью подпал под его влияние, выразившееся вот в таком умственном качестве).
– Я не они. – Парировал, таким образом, Табинег эту немыслимость в устах Вавилонянина. – К тому же сам знаешь, что наш выбор тоже был ограничен.
– Да, всё верно. – Согласился Вавилонянин, памятливо вспомнив те два объёмных чемодана и пару тряпичных баулов, напиханных одеждой, которые во время стоянки на одной из станций, под покровом ночи откуда-то притащил в купе Ид, и которые стали для них тем источником знаний и одежды, который их приодел. – Ладно, как только найдём для себя пристанище, то займёмся своим гардеробом. – Сказал Вавилонянин и выдвинулся в одну из сторон, куда направлялась основная масса людей.
Так этот их выбор, – идти туда, куда все в основном идут, – вначале привёл их в подземный переход, ведущий во внутреннее здание вокзала, затем на сам вокзал, а уж затем во внешние пределы вокзала, завокзалье – прилегающую к нему площадь. А вот дальше сложнее, и избранный Вавилонянином метод, вот так за всеми следовать по новому для всех них миру, теперь не работал, в виду дальнейшей разобщённости людского потока, который начал рассеиваться в разные стороны. Где люди, составляющие этот поток, принялись расходиться кто куда, в разные стороны, и теперь им нужно было выбирать для себя иные ориентиры для своего дальнейшего пути.
– Теперь куда? – растерянно посмотрев по сторонам, где люди расходились, кто куда, задался вопросом Табинег, таким образом, сам отдавая Вавилонянину место лидера. А вот если бы он считал себя за первое лицо в этой их упряжке, то он бы не задавался вопросами, а сразу бы рукой указал прямо перед собой, – ну и что там оживлённейшая автомобильная магистраль, – и сказал: Нам, б**ь, туда! (как уже понимается, не без своего влияния того самого представителя местного истеблишмента).
– Пойдём навстречу Ра. Он позаботится о своих детях. – Сказал Вавилонянин, посмотрев по направлению солнца. И хотя Табинег, как ему думалось, и сам хотел предложить этот ориентир для их дальнейшего пути, он не стал этого говорить, как утратившее свою актуальность заявление. – Да с кем я, чёрт возьми, столкнулся в тамбуре?! Вот он меня нагибает! – ахнул про себя Табинег, начавший уже волноваться за себя, чувствуя, что он не справляется и всё больше подпадает под влияние разумения того типа.
А как только они выдвинулись вслед за Вавилонянином, – Вавилонянин шёл вместе с ним впереди, в шаге сзади от них шёл Ид, и уже шагов на десять от них сзади, шли все остальные, – то Табинег уже физически на себе почувствовал пагубное влияние того, как сейчас он на собственной шкуре ощущает, до чего пристрастного к пагубным и вожделенным пристрастиям представителя местного истеблишмента.
Так он, вместо того, чтобы спокойно идти вместе с Вавилонянином и, не привлекая внимание на себя прохожих, вести наблюдение за местными реалиями жизни, за поведением и взаимоотношениями между людьми, что должно им помочь для скорейшей адаптации к местным условиям жизни, начинает крутить головой и смотреть туда, куда, как ему его внутреннее устройство подсказывает (а туда не совсем прилично смотреть, а тем более поглядывать, человеку его оснований и стати).
Но как бы его внутри от этого не воротило, и он не боролся, он ничего с собой не мог поделать, и под убедительнейшим давлением, с применением хитрости, засевшего в его голове всё того же представителя истеблишмента, – ты только посмотри какая бесстыжая, а это что за непотребство, да я такое и в кино никогда не видел, да что ж такое в самом деле происходит, разврат, как есть переходящий все разумные пределы разврат, – и смотрел туда, куда его с помощью того же любопытства завлекал этот гнусный тип, со своими, чертовски(?) завлекательными помыслами.
– Да хотя бы знать, что этот истеблишмент значит! – в один из моментов, когда выдалась минутка передохнуть и остановиться, воззвал на помощь всех знакомых богов Табинег, в поиске для себя инструмента противодействия этой засевшей в его голове заразе. Хотя ответ на этот вопрос он нашёл для себя – это тот, сам себе на уме человек, кто себе всё-всё, что в его силах и разумении позволяет. А если он не может всего этого позволить, то он всё равно позволяет, но только сам себе на уме (вот в каком качестве он сам себе на уме). И при этом это всё его позволение, паскуднейшего и похотливейшего качества.
– Тот, надели меня знаниями, как мне всё-таки противостоять ему! – воздав хвалу богам, Табинег, остановившись типа передохнуть, обратился к богу мудрости, Тоту. – Кто тебя замучил? – услышав Табинега, но совершенно его не поняв, переспросил его Тот.
– Да тот тип из поезда. – Промолвил в ответ Табинег.
– Тот? – явно в потрясении и на грани удивления переспросил Тот. А Табинег и не сразу понял, в какую лингвистическую ошибку он впал, в растерянности сморозив глупее не может быть глупости в адрес бога Тота (за которой явно стоял тот тип). – Да не тот, а тот. – И только он это сказал, как тут же оборвал себя, поняв, что после этого Тот с ним больше разговаривать не будет. – Если я для тебя, до этого возлюбленного моего сына, Табинега, не тот бог, с которым ты считаешься, позволяя себе в мой адрес такого характера обструкции, – Тот уже не тот, а вот тот тип ого-го, тогда как я ещё и сам того, ого-го, – то и обращайся к нему за помощью. А от меня отныне ты не жди помощи, и я лишаю тебя своей мудрой милости. – Вот так можно было понимать обрушившееся на Табинега молчание с небес.
Но за то его новый попутчик по жизни, тот тип, получается, что новый для него Тот, не молчит, да так лихо, что ставит Табинега в странное, и им совершенно не понимается, как такое могло получиться, положение, и что эта фигуральная конструкция с вытянутым им средним пальцем значит – Табинег, со словами: «Да и пошёл ты», выкинул вперёд руку со средним пальцем на острие атаки, чем вверг в шок мимо проходящих людей.
– Что это сейчас было? – обратился с вопросом к Табинегу Вавилонянин.
А Табинег и не знает, что это было и что ответить, когда его сейчас все покинули. И он в растерянности, обливаясь потом, тупо смотрит на Вавилонянина. – Да, нам нужно срочно уже отдохнуть. – Сделал свои выводы из происходящего Вавилонянин. – Ограниченность пространства, столько людей собранных в одном месте и всё это находится в непрестанном движении, по особому накаляет окружающую атмосферу, что и приводит к скорому перегреву и утомлению организма. Пора приступать к решению вопроса нашего приюта. – Вавилонянин, остановившийся до этой выходки Табинега на перекрёстке дорог, – впереди них идущие люди встали на месте, вот и они вслед за ними остановились (видимо на красный свет светофора), – окинул своим взглядом всё вокруг и сделал вывод. – Здесь слишком много народа. И не возникнет ли не нужное нам сейчас волнение, с последующей давкой людей, узнай они сейчас, что нам потребовалась помощь и кому-то из них может выпасть честь избранным нами. – С многозначительным посылом глядя на проходящих мимо людей, ещё называемым изучающим взглядом, проговорил Вавилонянин. Затем он ещё раз, но уже более внимательно посмотрел по сторонам и, остановившись по направлению одной из сторон, по всей видимости, наметил для себя план дальнейших действий.
– Нам туда. – Сказал Вавилонянин и выдвинулся вперёд. Табинегу и всем остальным сопровождающим лицам, оставалось лишь последовать за ним. А вот куда направил свой ход Вавилонянин, то это выяснилось буквально сразу, как только их путь преградило дорожное ответвление от главной автомагистрали, ведущей в глубины темноты высотного здания. Куда заезжали автомобили, а вот выходили из него люди уже пешим ходом. И вот туда-то и направился Вавилонянин вместе с Табинегом и Идом, оставив всех остальных наверху, – как оказалось, их там ждал спуск в подземный этаж, где находилась стоянка автомобилей.
Так преодолев шлагбаум, преграждающий собой въезд автомобилей, но только не человека спешившегося, Вавилонянин и его спутники, после дальнейшего прохода, оказались в этом подземном хранилище автомобилей.
– Нам нужно найти того, кто предоставит нам на первое время приют. – Остановившись прямо на проезжей части въезда в этот подземный гараж, сказал Вавилонянин, разглядывая ряды автомобилей. И только он это сказал, как их со спины осветило ярким светом фар, и раздался сигнал клаксона. Вавилонянин даже не шелохнулся, а с невозмутимым видом обернулся вполуоборот, посмотрел на этот бьющий в глаза свет и, зафиксировав себя в этом свете, отошёл в сторону и пропустил автомобиль, из окна которого на него посмотрел крайне недовольный водитель, проявляющий возмущение на своём лице.
– Мы должны дать ему шанс загладить свою вину перед нами за своё неподобающее поведение. – Проговорил Вавилонянин, провожая взглядом этот автомобиль.
– Ид. – Всё верно сообразил Табинег, отдав команду Иду. Ну а Иду не нужно два раза повторять, он крайне дисциплинирован и ответственен. И он немедленно срывается с места и выдвигается вслед за этим въехавшим на стоянку автомобилем. Что там дальше произошло, и каким образом, решил поставленную перед ним задачу Ид, то Вавилонянин с Табинегом, оставшиеся на прежнем месте дожидаться Ида, не больно интересовались этим, их интересовал только результат. Ну а по тому, как быстро вернулся Ид, с автомобильными ключами в руках и бумажником, можно было предположить, что тот человек из автомобиля, выражающий недовольство по своему незнанию того, с кем имеет дело, не стал сильно возражать против просьбы Ида, стать тем, кто окажет им помощь в пристанище, и тут же пошёл ему навстречу.
– Он сильно обрадовался, когда ты ему высказал, какую честь мы ему решили оказать? – спросил Табинег Ида,
