Глава 1. ТРЕЗВЯК.
Розовый портвейн разлил закат в небе над Солнцедарском. Остап смотрел в окно и мысленно возвращался к утреннему разговору с начальством. А поговорить было о чём. В первую очередь о том, что медвытрезвитель исполкома горсовета на конец месяца не выполняет повышенные социалистические обязательства, взятые к сорокалетию Великой Победы. Что руководитель данного подразделения халатно относится к своим служебным обязанностям и что, видимо, пришло время заслушать коммуниста Непейвода О.Г. на партийном собрании. «Короче, – пригрозило руководство, – у тебя, старший лейтенант, есть сутки. Потом не обижайся!» Вообще, служба в вытрезвителе, более известная в народе как «трезвяк», всегда приравнивалась в милиции к армейскому штрафбату. На должность начальника очередь не стояла, а семь лет в одном звании оптимизма Остапу Григорьевичу не добавили. Правда, уже решался вопрос о его переводе на капитанскую должность старшего участкового. Теперь перспектива такого перемещения становилась весьма туманной. Непейвода был зол на весь белый свет: на жару, совсем не характерную для конца апреля, на своих подчиненных, на жену, настаивающую на поездке к тёще в деревню. Едва он появился на пороге родного учреждения, сотрудники поняли – сейчас разразится гроза. И не ошиблись в метеопрогнозе. Шеф разнес подчинённых в пух и прах, приказав за двадцать четыре часа любыми способами заполнить тридцать имеющихся в наличие койкомест.
– Что хотите делайте! Хоть сами ложитесь! Хоть родню спаивайте и сюда везите! – бушевал начальник.
Потом, чуть успокоившись, провёл, дополнительный инструктаж смены. Подчинённые, сплочённые годами нелёгкой службы, сразу прониклись важностью поставленной задачи и приступили к выполнению. Служебный «УАЗ», приняв в разогретое солнцем чрево дежурную группу сержанта Заводилкина, с рёвом отправился патрулировать улицы родного города.
...Остап Григорьевич давно подозревал, что его назначение на эту должность сильно походило на издёвку. Ну, как ещё можно объяснить, что человек с такой фамилией окажется в первых рядах борцов за трезвый образ жизни граждан, пивших преимущественно водку. А может быть, это Судьба решила так «приколоться»? Остап не заметил, как в дверях кабинета показался дежурный – инспектор Лютиков. Тот с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Тебе чего?
– Да там… бабка пришла…
– Дед напился?
– Не дед, кот!
– Какой ещё кот?! Вы что там, от жары охренели?!
– Да вы сами посмотрите…
В «дежурке» сидела пожилая женщина с хозяйственной сумкой, из которой доносилось то ли мурлыкание, то ли мяуканье, сопровождавшееся фырканьем и чавканьем.
– Что это у вас? – спросил Остап.
– Не что, а кто! Кот это. Алкаш! Покойный муж, когда со стаканом не расставался, приучил его за компанию валерьянку лакать. Не знаю, где уж он её находит, но в обед, паразит, так надрался, что занавески стал срывать и цветы с подоконников сбрасывать! Сил моих больше нет! Сделайте с ним что-нибудь! Или заберите совсем! Мой-то, помню, как вас побудет, так почитай, месяц потом к рюмке не притрагивался!
Из сумки высунулась лохматая рыжая морда с мутными глазами. Широко раскрыв зубастую пасть, котяра протянул «мяууу!» и уставился на присутствующих.
Непейвода, прикинув, что план всё равно выполнять надо, дал команду на оформление.
– А как его оформлять-то? – изумился Лютиков, – имя нужно и фамилию там, отчество…
– Как его зовут, бабуля? – поинтересовался Непейвода.
– Так ведь, как мужа, Василием…
– Вот так и запиши – Василий, отчество, я думаю – Валерьянович, а фамилия ваша будет, мамаша. Только мы организация хозрасчётная, за работу платить придётся.
– Вот, спасибо вам! Заплачу, а как же! Я и за мужа всегда платила. Расценки знаю, денежки уже приготовила, – и протянула заветные рубли.
Кота повели на санобработку. Он шёл нетвёрдой походкой, но с гордо поднятым хвостом. Позже из душевой раздались душераздирающие вопли (а какие ещё вопли могут раздаваться из душевой?), и через несколько минут появилось существо, весьма отдалённо напоминающее наглеца из сумки. Перепуганное животное молча забилось под стол дежурного. Начало было положено. Для выполнения плана оставалось вписать ещё двадцать девять фамилий в потрёпанный временем «Журнал регистрации».
Дежурная машина, а в просторечии «буханка», методично объезжала улицы в поисках добычи. Наконец, патрульным повезло. На лавочке в сквере лежал пожилой человек. Он не отвечал на задаваемые вопросы, а лишь тихо мычал. По красному лицу и запаху изо рта Заводилкин профессионально определил сильную степень опьянения, и мужчину на носилках отнесли в машину.
…Товарищ Благодатский В. В. был назначен в Солнцедарск первым секретарем горкома партии. Ему оставалось немного до ухода на заслуженный отдых, и это повышение пришлось как нельзя кстати. Теперь он с полным правом мог рассчитывать на персональную пенсию. Работа обещала быть не хлопотной – городок спокойный, ничем не примечательный. Правда, одна достопримечательность всё же была. В центре города к 600-летию Куликовской битвы воздвигли стелу в честь русского богатыря Пересвета, сразившегося с татаро-монголом Челубеем в памятном 1380 году. Легенда гласила, что родом был он из этих мест, о чём свидетельствовала и надпись на мраморной плите: «Пересвету от благодарных земляков». Здесь в государственные праздники почётным караулом стояли пионеры, мимо них нетрезвыми колоннами шли работники местных предприятий и по сложившейся традиции именно сюда несли цветы молодожёны.
Владимиру Васильевичу, заведующему сектором в обкоме партии, с назначением помог однополчанин, работавший там же первым секретарем. Они познакомились в конце войны и дружили до сих пор. В райцентр Благодатский приехал на личном автомобиле «Жигули» без жены. Она ещё не успела закончить дела, связанные с переездом. Квартиру им выделили в доме, где проживала местная номенклатура. Трёхкомнатная на третьем этаже была полностью готова к приёму новых жильцов. Представление городскому партактиву было назначено на завтра, на двенадцать часов. Распаковав чемоданы, перекусив домашними пирожками и приняв за ужином по совету лечащего врача пятьдесят граммов коньяка, он оделся в спортивный костюм и вышел прогуляться. Однако старая болячка, нервотрёпка последних дней, изматывающая дорога и жаркая погода сделали свое дело – Владимиру Васильевичу стало плохо: лицо побурело, язык отказывался слушаться, а сердце бешено колотилось. Почти теряя сознание, он прилёг на скамейку.
Так душным вечером двадцать девятого числа весеннего месяца апреля года 1985 от Рождества Христова в машине с надписью «Спецмедслужба», первым, как и положено коммунисту, оказался первый секретарь горкома КПСС.
