Тигион, или Территория мысли

холодильнике, и посмотрел на часы. Через три минуты можно промывать и фиксировать плёнку.
Они выпили по полстакана, Сергей закусил долькой разломанной холодной плитки шоколада. Мастер не успел выпить, посмотрев на часы:
— Нельзя, чтобы перепроявилось. Чёрное всё будет!
Сергей нередко пил коньяк. В этом стакане ему показалось некое искажение вкуса. Знание того, что ему подмешали снотворное, пришло тотчас же, как и то, что ему не грозит опасность потерять над собой контроль. Он закрыл глаза, и перед ним предстала тихая суета бригадира за ширмой, когда он разливал коньяк по стаканам. Таблетки с теразином. Сосредоточенное лицо, с еле уловимой ухмылкой.
Ну, уж, усыпи! Посмотрим, что у тебя выйдет, мастер!


Бегство Аликпера
Принципы жизни у Сергея были просты и незатейливы. Он считал, что встречи с людьми обогащают его. Хороши ли эти люди или плохи — это уже другой разговор. Мотивы поступков, поведение, мысли, высказываемые откровенно или служащие щитом скрытности характера — вот что было интересно журналисту. Лемешев был наделён и интуицией, и прозорливостью. Всё в меру и в соответствии с личным жизненным багажом. О том, что буровой мастер неспроста пришёл утром, Сергей понял сразу, ещё у саксаула. Но последовавшее за этим знание о замыслах Аликпера поразило его своей неожиданной новой для него способностью. Действительно, мозг работал чётко и ясно. А шар, на котором лежала рука Лемешева, как бы успокаивал: «Пока я с тобой, тебе нечего опасаться!»
Аликпер, залив в бачок закрепитель, отодвинул занавес. Москвич сидел на длинной скамье вдоль стола, его руки лежали перед рюкзаком, ладонь правой руки лежала на шаре. Сам Сергей спал.
«Готов, — подумал Аликпер, — надо бы его перетащить на кровать. Плёнку можно уже сушить, хватит и пяти минут. Вертолёт прибудет через двадцать минут. Все идёт, как надо. Пока хватятся москвича, я буду далеко».
— Эй, друг, — толкнул он Сергея,— тебе плохо? Давай, я положу тебя на койку. Поспи немного.
Москвич промычал что-то неопределённое. Мастер просунул две руки под мышки гостю. Вскоре он заботливо укладывал Лемешева поверх одеяла на свою кровать.


Репетек, Туркмения. Биосферный заповедник
Директор биосферного заповедника Веисов сидел в своём кабинете, окна которого выходили на шоссе, соединяющее Чарджоу с Ашхабадом. Он отвлекался, когда смотрел на проходившие мимо машины. Особенно завидовал пассажирам автобусов. И не важно было, в какую сторону машины шли. Ехать, только ехать — вот чего хотелось Сувхану.
Кондиционер еле выжимал из себя прохладу, хотя было около десяти часов утра. На солнце —32 градуса по Цельсию. Многие сотрудники уже поработали с восходом солнца в пустыне, а теперь сидели под тенью гостиницы заповедника, перед самой развесистой акацией в Центральных Каракумах. Лишь Вера Колобова всё оставалась в зарослях чёрного саксаула наблюдать за ящерицами. Она готовила кандидатскую диссертацию о мелкие животные Каракумы. Ей было почти 40 лет. Но она хотела стать кандидатом биологических наук, даже если получит степень вместе с пенсией!
Неожиданный звонок заставил вздрогнуть директора заповедника.
«О, Аллах, — подумал он, глядя с недоумением на телефонный аппарат из чёрного эбонита — тот тоже был старым, его установили сразу же после войны, — кому сейчас хочется говорить? Мне? Нисколько!»
— Салам алейкум!
Сувхан Вейсов узнал голос замминистра. Он даже вскочил от неожиданности, вытирая потной рукой лоб.
— Здравствуйте, здравствуйте, уважаемый Сергей Павлович!
Так уж получилось, что замминистра, русский, обратился к директору по-туркменски, а подчинённый ответил по-русски. И всё встало на свои места. Это была привычная практика в те времена.
— К нам, точнее, к вам, едет американский учёный. Это доктор Браун.
— Вах, вах! Это тот Браун, что написал монографию о пустыне Мохаве? Я читал... Интересный взгляд! Но почему он заранее не дал понять, что собирается прибыть к нам?
— Да, это несколько неожиданно и для нас, потому что такие вещи обговариваются как минимум за полгода. Но выяснилось, что везде ему дали «зелёную улицу». Завтра он прилетает в Ашхабад, возможно, к вечеру. Вы встретите его, договорились?
— Встретим, всё расскажем и покажем.
— Вот и чудесно. Сагбол, яшули!
— До свидания, Сергей Павлович!


Буровая. Вагончик Аликпера Гусейнова
Аликпер, убедившись, что москвич спит, быстро выхватил шар из рюкзака и выскочил из вагончика. Рядом стояла его личная «Победа», заправленная бензином и радиатором полным воды по крышку. Ключ от машины был всегда с Аликпером.
Он завёл машину и, прижимаясь к кустам с редкой травой, направился в сторону трассы Ашхабад – Чарджоу. До неё было 89 километров, часа два езды по пустыне.
При первых же звуках заработавшего двигателя Сергей поднялся и увидел уходящую от посёлка буровиков «Волгу».
«Далеко не уедет», — усмехнулся он  и присел на ступеньки перед дверью в вагончик,  решив как следует всё обдумать. 
О том, что колодец стал дверью в другой мир, репортаж не напишешь. Это первое. Но об этом стало известно неким людям, которые уже охотятся за модулем. На кого Аликпер работает? Если он украл шар, значит, о модуле узнали за бугром? Израиль? Возможно. Но у него нет спутника, который бы засек работу модуля. Выходит, это спутники США.
Следовательно, он, Лемешев уже стал объектом изучения. Почему тогда медлит КГБ? Наши не церемонились бы с ним! Психотропные таблетки, яркий свет в глаза, допрос двух — «хорошего» и «плохого» — дознавателей. Всё это впереди, если его поймают. О чём он скажет в «конторе глубокого бурения»? О том, что «воскрес» и затем провёл бурную ночь с девушкой, которой исполнилось 1237 лет? Учёные станут изучать модуль. Обливать его кислотой, ставить под пресс, чтобы вскрыть, а при неудаче, когда поломают не один механизм, пронзать рентгеновскими, да и любыми другими лучами. Нет, ему этот дурдом не нужен!
Что остаётся? Наложить на себя руки? Кажется, это невозможно, потому что Звия изменила структуру клеток его организма. Уйти в мир Звии? Но тот исчезнет, если… Он же должен найти женщину, которая выносит общего со Звией ребёнка! Где эта женщина? Как подойти к ней и попросить стать матерью? А если найдётся, то как исчезнуть с ней и ребёнком, затеряться в этом мире? В СССР это невозможно, если только не пойти к Агафьевым «на постой», в сибирскую глухомань. Это, разумеется, не тигион, в котором только подумай о бутерброде, и он у тебя во рту! Податься в США? Это такое же государство, которое ради гонки вооружений пойдёт на всё. Затеряться в джунглях тропических стран? Впрочем, это то же, что исчезнуть в Сибири.
Итак, вывод — он, Лемешев, себе не принадлежит. Но у него модуль, который остаётся последним прибежищем. Надо от него срочно избавиться! Но за модулем придёт Звия.
На его лице появилась блаженная улыбка. Ах, эта красавица Звия! Только она должна стать его женой! Но станет ли?
Сергей хмуро встал, обошёл вагончик и быстрым шагом направился по следам уехавшего автомобиля. Сначала ровно, затем ускорил шаг и, не почувствовав ни малейшего намёка на усталость, побежал. Но не как обычный бегун на стадионе. Его шаги увеличивались по мере желания преодолеть за один толчок как можно большее расстояние. Он почти летел, слегка касаясь ногами земли. Бег приносил ощущение свободы, большей свободы от привычного тяготения Земли! Это было великолепно! Ну, теперь он поживёт в этом прекрасном мире! Может станет олимпийским чемпионом! Маленький Мук в сапогах-скороходах! Да, его бег был сказочным! Но управляемым ли? И Лемешев вдруг резко остановился. Прямо перед застывшим в ужасе пустынным зайцем. И вовремя.
Вдали, в трёхстах метрах от себя, он увидел машину Аликпера. Она не двигалась, буровой мастер обходил её кругами. Мастер взбрасывал руками, как это делают водители, которым неведомо, почему такой надёжный транспорт отказывает, и не поможет ли небо в этом пустяшном деле?
В надежде кому-нибудь поведать о своём горе, Аликпер поднял голову и увидел Лемешева. Тот спокойно приближался к нему. Буровой мастер стал протирать глаза. Но москвич был реальностью и в руках за уши он держал зайца.
Аликпер забежал со стороны водителя, посмотрел на приборную доску. Расстояние было пять километров. Прошло девять минут! Он бросил своё тело внутрь, открыл бардачок. Шар был на месте. Но ведь этот шайтан-москвич шёл за ним, за этим шаром. И он обязательно отнимет его.
Аликпер поднял сиденье пассажира и вытащил из-под него новенький пистолет Макаров. Тот был заряжен. Из десяти патронов лишь два он использовал вдали от буровой, стреляя вот по таким зайцам, что в руке этого шайтана. Мастер снял пистолет с предохранителя.
Но когда вышел, Лемешев уже стоял рядом с машиной.
— Уважаемый, — сказал он, — верните шар. Он мой.
— Нет! Ты должен спать, гяур! — воскликнул Аликпер.
— На меня теразин не действует. — Сергей протянул руку. — Шар!
— Ну, тогда, пули подействуют!
Раздались три выстрела подряд. Москвич даже не шелохнулся. Он протянул Аликперу руку, сжатую в кулак. И когда открыл его, на его ладони лежали три пули.
Другой рукой Лемешев подал Аликперу зайца:
— Бери, он уже совсем ручной.
— Шайтан! Ты шайтан, гяур!
Аликпер бросился на колени.
— Нет, ты сам Азраил! Пощади! Бери свой шар! Но не убивай! И он с возрастающим удивлением увидел, как этот небожитель, спустившийся на землю, протянул руку к открытой дверце машины. И к нему на ладонь лёг шар. Затем он быстро перекочевал в рюкзак москвича. Сергей пристально взглянул на мастера:
— Кому стал нужен модуль, Аликпер?
— Моим друзьям.
— Каким друзьям?
Мастер суетливо завертелся. Но под пристальным взглядом москвича кивнул головой на запад.
— Они далеко.
И вдруг он сел на песок рядом с машиной, обхватил голову руками и, покачиваясь из стороны в сторону, как китайский болванчик, разрыдался:
— Вай-вай, что будет со мной?
Что здесь скажешь? Судьба предателей везде одинакова: и свои не пожалеют, и наниматели не защитят...



                                            Глава четвёртая


23 часа 30 минут после вспышки. Колодец. Центральные Каракумы
Его уже искали. Когда он вышел из-за бархана с видом путешественника, внимательно знакомящегося с природой, ему простили отсутствие. Солнце уже пригревало. Но Сергея это абсолютно не беспокоило. Он чувствовал необычайный комфорт. Он думал о том, что его новый организм всё-таки прихватил часть свойств тигиона, потому что ему не было ночью холодно, хотя температура в пустыне падает до пяти-семи градусов,  а сейчас, когда на солнце подкатывало к 30 градусам, он не чувствовал жары. Кожа не поддавалась загару и не меняла цвет.
Минут семь назад он уходил от Аликпера не спеша, раздумывая над своим положением. Мысли крутились о перемене профессии. Теперь ему можно запросто идти в разведку. Ведь он супермен.
Как бы в подтверждение этой мысли  увидел убегающую лису. В несколько прыжков догнал её и стал бежать, петляя, как и она. Смеялся, пугая животное. А сам поражался собственной реакции. Все преграды на такой скорости он успевал обходить.
Когда он оказался перед высоким барханом, то не выдержал и прыгнул вверх. И не рассчитал, оказавшись по его другую сторону, зависнув над кустарником. Именно зависнув,