НА СТОЛКНОВЕНИИ ЭПОХ. Часть 2

вынесли женщину и усадили ее на лавочку.
    -- Владичек, что ж ты маму не навестил сразу? Я ведь тебя так ждала! – запричитала женщина, немного придя в себя, -- Вот хорошо, что вы с Лерочкой. Такая хорошая пара, все вокруг ждали, что вы поженитесь... если б не эта тюрьма! Но ты ведь исправился, ты ведь теперь не такой, больше туда не попадешь! – женщина упала на грудь великану и зарыдала таким искренним плачем.
    -- Что вы, я его туда не пущу, -- принялась успокаивать ее Лера, -- Он теперь со мной. С ним больше ничего не случится.
    -- Пойдем, пойдем к нам. Ты ведь и дом родной забыл уже. И не навещаешь...
    -- Да он позавчера только пришел. Говорит, не знаю, как матери родной сказать, у нее сердце схватить может от неожиданности.
    Делать было нечего, пришлось идти в гости, хотя Леру знобило от всех этих ужасов.

          ГЛАВА 12.
    В комнате, где жил Славка было тихо и до тошноты чисто. Только тиканье настенных часов напоминало, что время идет. Лера знала, что когда Славка жил здесь, все было не так. Стены были облеплены цветными плакатами с рок-группами, которые менялись каждый месяц. Его вещи, зачастую, валялись разбросанными где угодно, только не на месте. Лера частенько наводила в комнате порядок, придя к своему парню в гости. Постепенно это стало привычкой для нее, чем-то обычным для него. На столько обычным и естественным, что он больше не благодарил ее за это. Лера вспомнила, что там, у Эскулапа, когда она была его домработницей, он вежливо просил ее прибраться в комнатке и всякий раз «благодарил», чем мог, за работу. Теперь же великан сидел на диване в комнате бывшего Лериного жениха и любопытно рассматривал все вокруг. Лере стало не по себе, на миг ей почудилось, что это Славка, только тихий и застенчивый. Она глубоко вздохнула. Вдруг великан спросил ее, глядя на один из сохранившихся плакатов:
      -- Кто это? Друзья или знакомые?
      -- Это музыканты. Рок-группа.
      -- А что патлатые такие, как черти?
      -- Мода.
      -- А-а, мода. Главное, что они на деле могут. Патлы распустили, а вот, каков у них стишок-то. Какие темы затрагивают?
      -- Ну, музыку я тебе потом дам послушать, -- быстро закрыла тему Лера, а про себя подумала:
      «Хоть бы он с собой не покончил от такого музона. Ведь она на психику разрушающе действует. Наукой уже установлено.»
      -- Ну, что же вы сидите? -- вмешалась Славкина мама, -- Вы же у себя дома. Лера, пойдем со мной на кухню, помоги сделать чай и бутерброды. У меня варенье с зимы осталось. Мне ведь одной много не нужно.
    Лера, превозмогая робость, встала и вышла за хозяйкой на кухню. Больше всего она боялась лишних расспросов, которые могли ее загнать в тупик. Но женщина, так хорошо знакомая Лере с юности, была на редкость тактична и задавала вопросы только относительно самой Леры. Лера сочиняла все на ходу и про себя и про «Славку».
    Они вместе приготовили чай, принесли чашечки и блюдечки в комнату, где ждал их великан.
    -- Славочка, мы тебя одного оставили, ты заскучал, -- ласково обратилась к нему мама. Она присела рядом на диване и гладила его, то по руке, то по голове. Видно было, что великан смущается, -- Ну, расскажи, расскажи маме, как ты жил все это время. Говорила же я тебе, бросай дружков, бросай выпивку. До добра не доведут, -- женщина расплакалась, упав ему на плечо.
      Великан растерянно смотрел на Леру. Ему ничего не оставалось, как просто подыгрывать во всей этой драме:
    -- Ну, что вы, мама, теперь все будет хорошо. Я никуда больше не денусь. Пить, курить – завязал, -- басил он, сдерживая желание поскорее вырваться на улицу.
      Инстинктивно мнимый Славка сжал ладонь женщины в своей огромной руке и поцеловал ее в запястье. Женщина разрыдалась. От прежнего Славки таких жестов внимания дождаться было трудно. Лера решила отвлечь ее от накатившихся эмоций.
    -- Вы знаете, почему Владислав так долго домой не приезжал. Он ведь всего лишь два года отсидел, а потом под амнистию попал за хорошее поведение. Вышел на свободу и попал к нормальным людям. Те увидели в нем всесторонне развитую личность и помогли институт закончить. Факультет философии и литературы. Он теперь в школе преподавателем работать может.
    Женщина не знала, что и делать от свалившегося внезапно счастья. Она, то гладила сына по огромному плечу, то плакала тут же, уткнувшись в него:
    -- А вырос-то как, а возмужал!
    Великан кинул в сторону Леры испепеляющий взгляд. Его ноздри нервно зашевелились. Он шумно втянул ими воздух.
    -- Ну, что же вы сидите, -- стала хлопотать, наплакавшись, мама, -- Угощайтесь блинчиками с вареньем. Сегодня утром нажарила, впрямь, как знала!
    В комнате было душновато, и от переживаний у великана выступила испарина на лбу. Он полез в карман за носовым платком. Неуклюже стал доставать его и, вместе с платком, из того же кармана, на пол выпал его заветный браунинг. Несчастная женщина, вновь поверившая в счастье в этой жизни, так и ахнула:
    -- Как же так, Славочка, ты же «завязал» с прошлым.
    -- Нет, нет! – мигом вмешалась Лера, -- Это не бандитский наган. Он в милиции немного до института проработал. Ему сам капитан этот револьвер подарил. Он трофейный.
    -- Славка, брось это оружие! Давай, завязывай с прошлым! Женись и живи нормально, как все люди. Я внуков хочу нянчить! – требовательно произнесла мама. Но теперешний «Славка» был с характером в упрек тому, которого знала Лера. В ответ он чуть не взорвался:
    -- Да что вы, мама! Я ведь мужчина, не сопляк какой-то! Я должен уметь постоять за себя. И смысл жизни для меня не только в семейном уюте.
    Лера опять вмешалась:
    -- Ой, вы знаете, у него столько друзей в милиции. Он даже помогал им найти особо важного преступника.
    Мама опять разрыдалась в собственный кулак, но теперь не от восторга:
    -- Владичек, ведь это ж опасно...
    На этот раз великан и не думал проявлять нежные чувства, он раздраженно пробасил:
    -- Да успокойтесь, вы, мама! Я уже большой.
    Лера подтвердила:
    -- Да, да. Не переживайте вы так, он теперь хороший, с ним ничего плохого не случится. Я не позволю.
    И, видя, как ее подопечный косится на дверь, добавила:
    -- Ну, мы пойдем, нам пора. Жить мы пока будем в нашей квартире, которую Владик снял. А вас – навещать иногда.
          ГЛАВА 13.
    На улице Лера разволновалась за  своего подопечного. Это был уже не какой-то Славка с туманным прошлым, не растерянный «господин поэт», случайно попавший в будущее. Он словно очнулся от долгого сна. Это был прежний Маяковский, со своими взглядами на вещи, но теперь уже в нашем сумбурном веке. Брови его снова хмуро сомкнулись на переносице, зубы стиснулись, делая ямку на подбородке более четкой и глубокой, глаза готовы были метать молнии. Лера стала переживать, хоть бы он ничего не натворил. Но подопечный был на удивление сдержан, в упрек многим современным людям. Наконец, он выдал:
      -- Это где ж это видано, чтобы мать взрослому сыну указывала, как жить! Да я в свои четырнадцать пришел домой и сказал, что вступил в большевистскую партию. Это опасно, может кончиться тюрьмой. Я оставил гимназию. Это было мое твердое решение. Ни мать, ни сестры не могли сказать ничего против. Я был единственный мужчина для них. И они уважали меня. А потом я должен был содержать семью!
    Лера пробовала утихомирить разбушевавшийся вихрь эмоций, но это лишь разъярило великана еще больше:
    -- Что ты цикаешь на меня! «Владичек, Владичек...» В бабье царство попал! Я долго буду ходить у тебя на поводке?!
    -- Нет, ну что ты. Пока не получишь документы и не адаптируешься.
    -- Где эти чертовы документы? Я уже адаптировался! Опять бумажки впереди человека!
    -- Они еще не готовы.
    -- Тогда отпускай домой, я по своим соскучился.
    -- Нет, пока нельзя. Там небезопасно.
    -- Тогда рассказывай, кто такой Славка и почему вас хотят поженить.
    -- Ну, это мой друг. Мы учились в одной школе. После окончания хотели пожениться. Но он попал в нехорошую компанию, увлекся продажей наркотиков и его посадили. Больше про него никто ничего не слышал с тех пор уже лет десять.
    -- Слюнтяй твой Славка.
    -- Ему надо было выжить.
    -- Мы тоже выживали, каждый  по-своему.
    -- Так, то ж ваше время. Там и наркотиков не было.
    -- Милая моя, ты думаешь, у нас не было наркоманов, после того, как появился морфий. Ты узнала только кусочек нашей жизни. А я ее понял всю, на изнанку. И прожил ею. И, кстати, за хорошее поведение меня из тюрьмы вряд ли выпустили бы. Я так орал и возмущался перед надзирателями, что от меня не знали, как избавиться и по этапам отправляли из тюрьмы в тюрьму. Дошло дело до Бутырки, а потом выпустили.
    -- Ну, так, милый мой! -- теперь разозлилась Лера, -- Ты сильно-то не заносись. То ваша Бутырка, а то наша. Там теперь на нарах не валяются. Туда как попадешь, вовсе не выйдешь, или калекой останешься. А выпустили тебя потому, что твоя мама тоже о тебе хлопотала. Ты ей столько проблем предоставил в свое время... А, кстати говоря, партия твоя ни одним пальцем не пошевелила... не нужны мы политикам!
    Эскулап замер на месте. Слова, сказанные Лерой с таким пристрастием к справедливости, немного опустили его на землю и заставили вспомнить события последних лет жизни в двадцатом веке. Немного поостыв, он произнес, немного волнуясь:
    -- Любила его?
    -- Да.
    -- А сейчас ждешь?
    -- Не знаю. Он очень похож на тебя.
    Эскулап снова стиснул зубы:
    -- Я –  не он!
    -- Я в курсе.

        ГЛАВА 14.
    Следующим утром Дэн застал их за завтраком. Он не всегда здоровался, ворвавшись в комнату, и в сторону гостя иногда даже не смотрел. Понятно, кто он такой, экспонат для музея, изучаемый субъект для науки. Лера даже попрекнула его однажды:
    -- Дэн, по сравнению с тобой этот «косолапый мишка», который с гор спустился, просто сама вежливость и обходительность.
    На это замечание Дэн не отреагировал, только сухо напомнил Лере в очередной раз о ее обязанностях. Сам Эскулап не выдавал своих эмоций по отношению к Дэну, только следил за ним, молча, иногда хмурил брови.
    -- Лера, ты мне нужна, -- коротко дал распоряжение куратор, которое обсуждению не подлежало, -- Через полчаса жду тебя в машине.
  Дэн вышел. Лера засуетилась, оставив не допитой чашку чая. Она кинулась приводить себя в порядок. Потом приостановила бег на секунду, призадумалась. Как ее подопечный останется один? Подошла к нему, положила руку на плечо:
    -- Зая, сейчас я вынуждена тебя оставить. Не знаю, на сколько.
    -- Почему он с тобою так обращается?
    --  Работа у меня такая. Выполнять надо быстро и точно. От этого может зависеть чья-то жизнь.
    Эскулап вздохнул:
      -- Он тебе дает важные партийные поручения?
      -- Да. Это важное партийное поручение.
      -- Тогда надо выполнять, раз ты на службе. Только у нас женщины почти не работали. А тебе, наверное, тяжело. Ты такая тонкая, хрупкая.
      -- Я уже привыкла. Я позвоню.

      Дэн прикуривал в машине. Он отворил, спешащей ему навстречу, Лере дверцу. Еще через двадцать минут они с Лерой сидели в его кабинете и просматривали видеоматериалы последних двух дней.
    -- А его ораторские способности в силе. Посмотри, какую толпень вокруг себя собрал. И взорвал всех! – Дэн пристально вглядывался в каждый эпизод, проведенный Лерой с ее подопечным за эти два