- Я не зациклен на тебе. В чем я виноват перед тобой? – непроизвольно воскликнул Сергей Владимирович, сознавая всю нелепость ситуации, в которой его собеседница говорит о себе в третьем лице, а от себя лично во множественном числе, напротив он обращается к ней как равному в лице и числе собеседнику.
- Это лучше знать тебе, - нас это не касается. Мы призраки тех скитальцев по космосу, который был их домом. Мы первые его жители. Нам восемь миллиардов семьсот миллионов триста девять тысяч лет и сто двадцать четыре года по вашим меркам времени. Мы устали так долго жить и бросили свой якорь на Тау 3987, где вскоре, двадцать пять миллионов двести тысяч лет и два года назад, усопли. Мы духи первых разумных существ во всей Вселенной. Мы пережили самих себя. И теперь мы, как духи, нигде не можем найти себе место. Мы давным-давно отделились от других разумных существ, замкнулись в себе, посчитав их недостойными своего внимания. Так мы и умерли в гордом одиночестве, перестав воспроизводиться. Когда мы стали духами, то оказались привязанными к самим себе, к уже мертвым. И только ты за столько долгих лет, наконец, установил с нами контакт. Мы воспряли духом, стали самими собой, а не какими-то ветхими призраками. У нас появилась надежда зажить полноценной жизнью, вселившись в твое тело и тела твоих людей.
Устами Иды призраки пришельцев стали рассказывать, как они проникли в тело Мима. Для этого они вызвали из глубин его бессознательного образ Иды. Сергей Владимирович понял, что призраки приняли его бессознательное за бессознательное Мима. Значит, они не знают, кем именно владеют. Они владеют телом Мима, но не его сознанием. И только в той мере, в какой его сознание взаимодействует с бессознательным и связано с языком как символическим посредником с бессознательным, он находится в их власти. Только теперь до него дошло, что призраки пришельцев способны читать те мысли, которые ясно проговариваются про себя или вслух. Они владеют и его страхами, желаниями и животными побуждениями к мысли. Не так с идеями. Сверхсознательное пославшее его в будущее, им совсем не подвластно.
- Неужели так, в таком виде я представляю тебя?
- Да, так тоже. Мы выбрали для призрачного воплощения наиболее нам удобный образ.
- Для того, чтобы мучить меня?
- Нет, зачем. Чтобы ты представлял себе, что ждет тебя, если ты будешь препятствовать нашему полному проникновению. Подумай, от чего ты можешь отказаться, - от долгожданной продолжительной жизни. В противном случае ты умрешь, как твои товарищи.
- Насколько я могу вам верить?
- Тебе не остается ничего другого, как верить нам.
- Но я не могу жить, когда во мне живет множество духов как паразитов, - сказал
- Хорошо. Чтобы в тебе жил кто-то из нас один, ты должен помочь нам овладеть душой других людей. Ты согласен нам помочь?
- Я не хочу вам помогать, но я не хочу умирать. И поэтому вынужден согласиться с вами, но только при условии соблюдения того, что вы сами же предложили: один в обмен на всех.
- Отлично, - с удовольствием сказала Ида, добавив, - пускай все идет по плану. Мы подлетаем к пункту назначения. Тебе следует освободиться от тел прежде, чем разбудить остальных членов экипажа.
- Но я не помню из-за вашего вмешательства, как это сделать?
- Ничего. Я подскажу тебе, как это сделать.
- Сама это и сделай.
- А зачем тогда ты? Ты ничего не понял?
- Чего не понял?
- Что я призрак. Только призрак твой, а не пришельцев.
- Мой призрак.
- Да, я не правильно выразилась. Я призрак из твоего бессознательного.
- И что?
- Да, ничего. У меня есть руки?
- Есть, я вижу их.
- То-то и оно, что ты видишь их.
- Ты хочешь сказать, что есть только в моем сознании?
- Ну, конечно.
- Но раз так, то кто убил Марри и Хмока, если не ты? – спросил Сергей Владимирович, договаривая последние слова вопроса уже машинально, догадавшись, что это был он сам своей персоной.
Вместе с осознанием себя убийцей он почувствовал ледяной холод в груди и присел на стул у выдвижного стола, - он просто не мог стоять, потому что его голова «ходила кругом». Комбинезон от пота встал на нем колом от прохладного ветра, обдувавшего его спину из кондиционера.
- Но как же так? – только и мог спросить Сергей Владимирович.
- Вот так. Ты сам это сделал, - убежденно ответила Ида, объясняя, - и, чтобы не мучиться угрызениями совести, ты представил меня вместо себя.
- Не может быть. Это вы во всем виноваты. Я был под вашим внушением.
- Это ты расскажи своим товарищам, а не нам. Мы не убивали Марри и Хмока. Это сделал ты.
- Да, но…
- Никакого «но». Будь последователен и сделай доброе дело, - не убивай больше своих товарищей, а предоставь их в наше распоряжение. Мы сами позаботимся о них, когда вы достигнете места назначения. Там, на MVC 4509, мы скажем тебе, что нужно делать.
На месте
Сергей Владимирович понимал, что Мим установил контакт с призраками пришельцев, сделав их паразитами своего бессознательного. Но когда сам Сергей Владимирович воспользовался телом Мима, то он позволил им стать паразитами уже не только его бессознательного, но и большей части своего сознания. Правда, это случилось помимо его воли, но он участвовал в этом превращении и даже стал убийцей по наущению демонических призраков. Он стал колебаться в уверенности, что именно Смердяев убил его музу. Не он ли сам убил ее? Но Сергей Владимирович отказывался в это верить. И все же, он уже стал, не ведая того, убийцей. Почему бы и в случае с Идой он не сделал то же самое? Недаром его гнетет чувство вины перед Идой. Не оно ли является симптомом вытесненного сознания преступления?
«Нет»! – говорил себе Соловей. В случае с двойным убийством он был только невольным и бессознательным орудием демонов своего бессознательного, которые вошли уже в его сознание. К тому же, как в прошлом, так и в будущем, действовал уже не тот Сергей Владимирович Соловей, который был в полном здравии, трезвом уме и твердой памяти, сам в себе и для себя в прежней жизни. Он просто не мог тронуть даже пальцем свою любимую музу. Как, впрочем, и с убийством Марри и Хмока не все было понятно. Может быть, их убил не он, а Мим?
Одна мысль не давала ему покоя: отвечает ли он за поступки тех, в кого вселяется на время? Он не мог дать однозначно точного ответа. Может быть, поэтому жизнь после жизни является не причиной, а только следствием прежде, в прежней жизни принятого решения. Решает ли что-нибудь он сам уже в своей жизни, а в чужой, в которой он живет за другого человека? И, вообще, умер ли он? А, может быть, он до сих пор жив и находится в СИЗО, мыслями витая в прошлом, а потом в будущем времени? Он понимал, что это может быть и так, но это не отменяет того, что теперь он в будущем и должен решать, не важно, за кого: себя или Мима, быть демоническим призракам в плоти и крови людей или не быть. Он знал теперь, что значит быть одновременно в разных, параллельных мирах. Это давало ему основание думать, что они существуют.
Так какое принять решение? Позволить призракам пришельцев исполнить задуманное ими? Или все рассказать капитану и членам космической экспедиции? Но к чему приведет такой рассказ? Поймут ли они его? Даже если он плохо спрячет трупы Марри и Хмока. То признание их по наущению демонов убедит астронавтов только в том, что от космического одиночества, или от боязни замкнутого пространства корабля внутри открытого пространства космоса, или еще от чего, например, от бреда преследования пришельцами, которыми, вероятно, был одержим Мим, у него просто «снесло крышу». Конечно, они не поверят ему.
Был еще один вариант. Это вариант самоубийства, вернее, убийства самого Мима. Но тогда он сам совершит убийство. Как быть?
Сергей Владимирович хотел уже отдохнуть, - он устал от тяжелых размышлений. Но что-то не давало ему забыться. Он подумал, зачем явился в будущее. Ясно не для того, чтобы стать послушным исполнителем воли демонического сознания. Ему хотелось спуститься на планету MVC 4509 и воочию увидеть корабль пришельцев, древних как сама Вселенная. Можно было устраниться, покинув тело Мима? Но можно ли это сделать? Если можно, то тогда зачем он вселялся? Бессмыслица какая-то. Он не видел другого способа, как принести себя и вместе с собой Мима в жертву, чтобы защитить экипаж от призраков пришельцев. Они скоро приблизятся к звездной системе Тау 3987, и если не дежурные астронавты, то сам AI корабля выведет их из состояния гибернации. Даже оказавшись на планете MVC 4509, члены экспедиции вряд ли смогут без него расшифровать код, который уже знает Ида как та часть его сознания, которая таится от него же. Если они не смогут, то призраки им не опасны. Ведь колонистам они ничего не сделали.
Правда, оставалась еще сама Ида, то есть, не она сама, а как часть Сергея Владимировича, через которую они действовали на него. Что если можно настроить Иду под себя и нейтрализовать внушение призраков пришельцев? Возможно, следует увидеть в ней не сердечный укор, а радость любви, чтобы озарить потемки собственной души светом сверхсознания.
В нем крепло понимание того, что вечная жизнь есть не основа времени, а состояние времени перехода из одной реальности в другую, ей параллельную. В переходе время застывает и для внешнего наблюдателя оно является смертью, тогда как для внутреннего наблюдателя, который переживает такой переход, оно застывает, останавливается. В нем нет смены состояний. Благодаря вечности связывается прошлое с настоящим так же, как настоящее с будущим. Практикуя трансцендентную медитацию, Сергей Владимирович оказался в вечности, которая перенесла его мгновенно в реальность близкого прошлого, а потом в реальность далекого будущего. Пора было возвращаться на свое место в вечности. Для этого следовало освободить Мима не только от себя, но, прежде всего, от паразитов бессознательного. В этом деле ему должна была помочь его Ида.
Еще ему пришло на ум такое соображение: отождествление с кем-то, пребывающим в беспамятстве, вовлекает его в чужую жизнь, которая за неимением никакой другой становится его собственной. Но она дается ему только на время для решения задачи, неподъемной для того, в тело кого он вошел.
В лучшем случае он может остаться между временами в вечности. Но в качестве кого? Себя? Нет, в вечности есть Бог как Дух, ангелы или духи носятся по временам как Его посланцы. Верующие думают, что будут вечно жить в Боге. Но в Боге могут жить только огненные ангелы или те, в ком есть огонь духа. Они живут в Боге столько, сколько в них есть огня. И в этом качестве они являются во временах как Его посланники. Для грешников место Бога – рай – есть ад, ибо в нем живут в той мере, в какой
