ПУТЕШЕСТВИЕ СКВОЗЬ ВРЕМЯ

не знал знакомого своего двойника. НО было нечего делать, - следовало немедленно отреагировать на приветствие неожиданного спасителя. Поэтому он пробубнил: «Привет! Как дела?» и и стал вглядываться в незнакомца. С ним была дама приятной, даже красивой наружности.
        - Ты как будто не признал меня, Петрушка. Это я, Андрей Иванович Березин. Признал? Твой друг детства.
        - Ах, дай Бог памяти, наконец, признал. Я недавно был контужен под Берлином. И после ранения мало, что помню. Извини.
        - Так ты герой берлинской баталии?! Какой молодец, посмотри Вера, - обратился он к своей спутнице, а потом перевел внимание на Петра Петровича, – Позволь представить тебе мою старшую сестру – Веру Ивановну, - заметь, еще не замужем.
        - Будет вам, Андрей Иванович, - вспылила Вера Ивановна.
        - Зачем так почтенно? Это она сердится. Да, не сердись, ведь это мой друг, Петр Николаевич, твой ровесник, а не богатый и знатный старик. Представляешь, повадился к нам ходить в гости наш сосед, сам президент Военной коллегии, генерал-фельдмаршал, князь Никита Юрьевич Трубецкой. Нравится ему наша Вера. Но он ей не нравится.             
        - И в самом деле, Андрей Иванович, разве можно выдавать молодую девушку за старика?
        - Петя, пожалуйста, будь другом, - зови меня по имени.
        - Хорошо, Андрей.
        - Кстати, как здоровье твоих родителей, как дядя, как сестра Мария?
        - У всех в норме, за исключением моего родителя. Я не помню, но мне сказали, что он уже как третий год пропал.
        - Да, что ты говоришь? Сочувствую тебе. Надеюсь, что ты все вспомнишь.
        - Знаешь, что, Андрей? Я приглашаю вас, тебя вместе с Верой Ивановной, в гости. Что вы скажите, если это случится завтра, к обеду?
        - Прекрасно. В это время я свободен. Ты тоже Вера?
        - Нет, я занята.
        - Никитой Юрьевичем?
        - Андрей! Занята, и все.
        - Вера, ты хочешь меня обидеть?
        - Конечно, нет.
        - Тогда, прошу составить мне компанию. Пожалуйста!
        - Ну, что с тобой делать. Хорошо.
        - Вот и славно, - сказал Петр Петрович.
        Тут, к его удовольствию, подъехала фамильная карета, и он предложил своим спутникам подвезти их домой. Они любезно приняли приглашение. Потом расстались до завтра. Петр Петрович с радостью отметил, что «нет худа без добра»: уловка Марфы Борисовны с отказом жениться, так расстроившая ее жениха и заставившая его помимо воли обещать жениться, способствовала тому, что он нашел утешение в случайном знакомстве с сестрой друга детства. Она была не менее красива, чем его невеста. Но каждая из женщин была по-своему красива. Если Марфа Борисовна была брюнетка «вороное крыло» с васильковыми глазами, то Вера Ивановна – чистая, натуральная блондинка с глазами как изумрудами. Невеста Петра Петровича была среднего роста, а сестра друга Петра Николаевича имел рост выше среднего. При наружной стройности и тонкой кости они разнились  в том, где было больше плоти: внизу или вверху. Марфа Борисовна притягивала мужской взор своей пышной грудью, а Вера Ивановна увлекала его своей очаровательной походкой. Вульгарно говоря, она не просто умела «вертеть задом», но имела его. Нельзя сказать, что Марфа Борисовна не имела оного места, но его перевешивала грудь. Причем эти плотские приметы не портили вида дам, но, напротив, не давали забыть Петру Петровичу, что он мужчина, кавалер.
        Впрочем, такие подробности телесной наружности можно было бы пропустить в описании, сосредоточив внимание читателя на голосах избранниц: грудном, мягком голосе Марфы Борисовны и звонком голосе, вроде звона колокольчика, Веры Ивановны. При этом и та, и другая женщины были умны, начитаны и воспитаны. К сожалению,  и та, и другая были непокорны и своенравны. Но были на выданье и полностью готовы к замужеству. Они понимали, что время поджимает и приходит пора уже не выбирать жениха себе под стать, а только подбирать такого, какой остался незанятым. В таком качестве Петр Петрович, как раз, был сподручен, мог предложить и руку, и сердце.
        Конечно, Петр Петрович это понимал, он знал, что Марфа Борисовна не обязательно бы изменяла ему в замужестве, натешившись с мужчинами на стороне до замужества, но выработанная таким образом привычка к легкомыслию могла дать о себе знать. В ее лице Петр Петрович узнал, какой может быть женщина. Правда, и в прошлой жизни он знал об этом. Новый случай только утвердил его во мнении, что не следует доверять противоположному полу. Но это не значит, что нет верных женщин. Они, наверное, есть. Только их верность связана не с тем, что они были созданы для одного мужчины, но продиктована их воспитанием, то есть, разумной привычкой, женской слабостью или, напротив, силой духа, любви. Ну, не может жена изменить мужу, потому что дала ему слово, - такая она сознательная, - или так сильно его любит, привязана к нему, что куда он, туда и она как его «хвостик». К сожалению, для Петра Петровича ни та, ни другая дама не были покорными женщинами. К тому же он узнал о легкомыслии Марфы Борисовны. Петр Петрович мог рассчитывать только на высокую сознательность или сильную любовь. Однако как он мог ожидать это от той, которую еще не знал, и тем более от той, которая ему изменила из своей прихоти, по капризу, по желанию, по похоти. Перед ними он имел то преимущество, что мог дождаться «времен Очаковских и покоренья Крыма», чтобы в возрасте Никиты Юрьевича Трубецкого наведываться к барышне на выданье.
        Петру Петровичу требовалась не жена, - для того, чтобы чувствовать себя мужчиной, ему нужна была только любовница, - а муза. Жена нужна не для нужды, а для семейного счастья. Петр Петрович был увлечен творчеством. В этом увлечении любовница была не соперницей, но, напротив, помощницей. Другое дело жена, которая требует повышенного внимания к себе и занимает время, так необходимое для творческого дела. Муза для нее является ненавистной соперницей. Музой может быть не только богиня, но и женщина, но только не своя, а чужая женщина. Лучше, если она будет женой патрона, только симпатизирующей своему поклоннику – клиенту мужа. Конечно, такой сценарий годится только для пошлого водевиля. Поэтому еще лучше, когда муза ничья. Вся суть в том, что вдохновляет поэта, артиста то, что возвышенно, что недосягаемо. не в его власти. Нравится прекрасное, красивое, милое, но вдохновляет возвышенное, которое нехотя снисходит на несчастного поклонника. Однако это не означает, что творчество унижает творца, делает его «тряпкой». Напротив, оно приподнимает его над собой, делает его лучше, чем он есть.
        Мог ли Петр Петрович найти музу в Марфе Борисовне? Конечно, мог, лишь при условии, что та сохранила бы ему верность, но отказалась от замужества. Марфа Борисовна же показала свою ветреность, нетерпеливость, суетность. Правда, она отказалась от замужества. Но, как говорят в народе, «после драки кулаками не машут». Вере Ивановне следовало проявить большее умение, чтобы пленить Петра Петровича, - показаться для него музой, а самой «выскочить за него замуж».
        Вот такие приятные размышления занимали мой ум, когда я, как и вы, вдумчивый читатель, попытался разобраться в любовной авантюре нашего героя и его избранниц. Но меня посетили не только приятные мысли. Среди них были и неприятные. Какие именно? Хотя бы такие, как например, мысль о том, не является ли все то, что мы воспринимаем и думаем плодом нашего воображения, нашего сознания в целом, или мысль о невозможности длительного существования личного Я, которое разрывается между тем, что есть вне его, и тем, что есть в нем.
        Возьмем первую мысль и рассмотрим ее отдельно. В самом деле, почему бы не быть такому, - предмет нашего сознания есть собственно данное сознания. Имеет ли тогда определяющее значение для нас нечто, что существует помимо сознания? Кстати, такая мысль посещала и сознание Петра Петровича. Как вы, внимательный читатель, к этому относитесь? Почему вы думаете, что все, что происходит с вами, не является таким, каким собственно и осознается? Или, может быть, оно иное и все, что вам видится, представляется, только кажется объективным, и так выходит, что вас водит за нос некто, и необязательно он один, что есть еще кто-то, а не только что-то, влияющий на то, как и что вы сознаете. Даже больше: может быть, вы тоже не столько автор своей жизни, сколько герой истории, сценарий которой пишете не вы.
        Суть второй мысли можно свести к тому, как долго может существовать Я или вообще может ли оно существовать самостоятельно, не является ли оно иллюзией нашего поточного сознания? Осознание нами самих себя может быть результатом наслоения разных событий, расслоение которых лишает нас чувства Я и свидетельствует о том, что оно производно от игры внешним нам неведомых сил.
        Все ли в нашей личной власти? Разумеется, не все, даже если оно есть наше сознание. О том, что не все, далеко не все сознание в нашей власти, - во власти самосознания, свидетельствует наличие бессознательного. При условии признания нами мира, независимо существующего от нас и нашего сознания, упомянутое бессознательное есть представитель этого мира в сознании, зависимая часть сознания. Используя терминологию Гегеля, можно сказать, что бессознательное есть «свое чужое» мира для сознания. Поэтому личное Я есть посредник, средостение отношения собственно сознания и бессознательного или мирового сознания, потому что только через это бессознательное сознание и вместе с ним самосознание прямо контактирует с миром. В этом кроется загадка сообщения и превращения самосознания в бессознательное. Мы сознаем, осознаем, что есть Я, что оно является, является нами, но мы не сознаем и не знаем, не чем оно является, - оно является иллюзией, - но что оно есть, какова ее сущность, что оно есть как сущее.
        Петр Петрович был умный человек, но ум имел не крепкий. Он не мог долго думать об отвлеченных, интеллектуальных предметах, о «высокой и тонкой материи». Поэтому он опять стал обдумывать то, что его душевно и телесно взволновало: выходка Марфы Борисовны и явление Веры Ивановны. Ему нужна была не только хозяйка его личного хозяйства, которая берегла бы его «мужское достоинство», заботилась бы о нем, ему поклонялась. Кстати, это мечта всякого мужчины, равно, как и мечта всякой женщины, чтобы любимый мужчина верно служил ее « женской чести», молился бы на нее. Ему нужна была еще неутомимая помощница в его делах, верная муза, а не только верная жена, которая вдохновляла бы его на творчество, все понимающая собеседница, с которой можно было поделиться самым сокровенным.
        Но вот кого ему точно было не нужно, так это  женщины, которая заботилась бы еще о личном хозяйстве соседа или постороннего, да любого другого человека, кроме него. Такая забота обязательно обернулась бы небрежением к личному хозяйству Петра Петровича. В душе люди, мужчины и женщины, остаются материалистами и буквально, лишь иногда иносказательно, понимают такие слова, как, например, «мужское достоинство», «женская честь». Именно по этой статье он был не уверен в Марфе Борисовне. И все же ради духовного родства и душевного расположения, он мог сквозь пальцы посмотреть