ПУТЕШЕСТВИЕ СКВОЗЬ ВРЕМЯ

трансцендентным автором. Они ему имманентны, но он для них является внешним, потусторонним. Персонажи внутренне присущи ему. Они являются для него явлением его сущности, проявлением его самости, внутренне сокрытого от него самого. Он сам создает себя. Но то, что получается, не есть он сам, и оно отличается от его самости.
        В реальном мире все едино только для духа. Для людей нет. Даже среди самих людей существует отчуждение человека от другого человека и от самого себя. Это отчуждение реально и необходимо для физического выживания. В реальном мире нет другого существования, кроме физического. Об этом следует помнить тем фантастам, которые путают свои идиллические фантазмы, вроде души или духа, с реальностью. Дух, естественно есть, но ты не есть дух. Дух вечен даже в тебе, но ты конечен. Смотри, не путай. Твоя душа смертна. Бессмертна не она, а Бог в ней. Душа может стать бессмертной в Боге, но для этого в ней следует остаться только тому, что есть в Боге. Бог не человек. Поэтому человеческое смертно. Бог никогда не становился человеком. Он только уподобился ему. Для чего? Разумеется, для того, чтобы спасти себя в том, в чем он есть, вернуть себя обратно из человека в себя. Для Бога все едино? Почему? Потому что ты бог? Глупо. Едино только в том смысле, что Он во всем есть Он, а не все. Вечно не многое, а одно. Это и есть истина. Только она реальна. Тебе, конечно, это неприятно. Но истина – это не то, что приятно, а то, что есть.
        Истиной является и то, что люди одиноки. Они боятся одиночества, бегут от него. Но находят везде только себя. В этом человек есть образ и подобие Бога. Только в отличие от Бога то, что они находят во всем, - самих себя, - есть иллюзия. Поэтому человек есть иллюзорный образ и кривое подобие Бога. Человек есть ложный образ Бога. Атеисты выворачивают это выражение шиворот навыворот и получают такое выражение: «Бог есть ложный образ человека». Человек одинок. Утешением его в одиночестве является душа, которая пробует, пытается преодолеть отчуждение. Иногда это у нее получается на время. Другое дело – Бог. Он не одинок. Он существует как духи. В этом смысле душа человека уподобляется духам. 
        Но, что тогда делать человеку? Ничего, кроме того, чтобы быть самим собой, то есть, человеком. Это единственное, что он может делать, если активирует все свои возможности. Поэтому можно быть похожим на Бога по-человечески. Это, конечно, иллюзия, но она лучше, чем вообще ничего или быть похожим на Бога по животному, например, по-собачьи. Но быть человеком – это не значит корчить из себя «Героя» или «страдальца за все человечество», тем самым оправдывая своей жертвой бесчеловечные условия существования людей в обществе. Культ жертвы остается на совести «розовых христиан», вроде Федора Достоевского.
        Точно таким же образом дело обстоит и с автором, и с его героями. Для своих персонажей автор - бог. Но не для себя. Тогда как Бог есть Бог для себя как Дух. Дух есть целое, в котором части равны друг другу. Кстати, человек для Бога является духом. То есть, Бог в нем не видит ничего такого, чем он не является. Другое дело человек. Он находит в Боге того, кем не является. Так же и автор находит в персонаже самого себя, свою реакцию на то, чем не является. Персонаж, напротив, не может найти себя в авторе. Но это не мешает ему строить планы на то, чтобы самому управлять своей повествовательной судьбой. Именно об этом просил Петр Петрович своего автора, - о том, чтобы тот опустил его восвояси на все четыре стороны. Почему бы и не отпустить?
        Бог есть Абсолют в том смысле, что все имманентно ему и для Него нет ничего иного, чем Он Сам. Он не есть иное Себе. В этом смысле Он есть Истина. Бог есть Не-Иное в Себе и для Себя. Но для иного, всего, что не есть Бог, Он является Иным. Те, кто утверждают, что Бог как Абсолют еще является Иным Абсолюту, не понимают, что таким он является, является иллюзорно, не для Себя, а для другого, например, человека. Но Он никак не может быть иным Самому Себе, иначе он не просто немыслим, но полностью бессмыслен, ибо Его Не-Иное есть Сущность Бога, Его Самость как Самого, абсолютного Я. Если он и может быть Себе Иным, то только условно, как, например, беспредельная предельность или предельная беспредельность. Предельность иная, чем предел, в том смысле и только в том смысле, что  она не имеет вне себя предела, ибо предел содержится в ней, так как она и есть предел, его сущность. Беспредельность иная, чем беспредел, в том смысле и только в том смысле, что она беспредельна в пределе, в целом и вообще, а не только частью и в отдельности. 
        Для чего тогда иные мнят, что есть Иное для Самого Абсолюта, есть Иное Самому Богу? Естественно, для того, чтобы иметь возможность для себя, иных, чем Бог, стать не менее великими, божественными, чем Сам Бог в Ином. Ведь Иное им ближе как иным, чем Бог.
        Такого рода логику практиковал Петр Петрович по отношению к своему автору, решив дополнить автора своей версией авторской истории.