руки. Мальчуган, который продолжал плакать и дрыгать ногами, от чего с его левой ноги свалился башмак, начал и тут вырываться из рук мужчины, но, почувствовав, что те держат его намного крепче, чем руки толстой противной тётки, стал жалобно просить:
- Дядя, отдайте меня маме. Ну, пожалуйста! – и из его глаз брызнул новый фонтан слёз.
Дмитрий Альбертович, который не имел никакого понятия о том, где находится мама заливающегося слезами мальчика, поставил его на пол, затем крепко взял за руку и повёл его в свой кабинет. Там он стал подробно расспрашивать мальчугана, что тот делал в торговом зале один, без родителей. Но больше всего его интересовал вопрос, как теперь этих родителей можно было найти.
Он принёс малышу коробку сока, а так же шоколадку, которая стала предметом шума и гама, и успокоившийся Витя неожиданно проявил чудеса сообразительности.
Прекратив плакать, он сказал, что у его мамы есть рабочий телефон, и что номер этого телефона очень простой: сначала в нём идут двойки, затем семёрки, и между ними стоит цифра четыре. Набрав номер, который действительно состоял из то и дело чередующихся чисел, которые и вправду разделяла стоявшая посередине «четвёрка», мужчина без труда дозвонился до мамы мальчика, который на вопрос, как её зовут, ответил: «Вика. Её зовут просто Вика».
***
- Да понимаете, Дмитрий Альбертович, - наверное, уже в сотый раз смущенно повторяла Вика, пряча от сидевшего напротив директора магазина свои глаза, - Витя ведь никогда даже в ларёк один не ходил. А тем более в большой супермаркет. Я или сама с ним хожу, или старшему сыну доверяю. Но в этот раз я была на работе, а дети остались дома. Где Валера – я и подавно не знаю. Теперь вот его ещё надо искать. Хотя у меня есть предположения, что он снова заигрался в футбол с пацанами.
- Ах, непослушный мальчишка, - горестно воскликнула женщина, - только недавно был у меня с ним разговор! Так что Дмитрий Альбертович…
- Зовите меня просто Димой, – предложил мужчина. – А Валеру Вы найдёте, - добавил он, подливая Вике чай, - городок у нас небольшой, так что никуда Ваше сокровище не денется.
- Спасибо Вам, - не переставая краснеть, повторяла Вика, - ведь если бы не Вы – я даже не знаю, чем бы всё это могло завершиться.
- Да не переживайте Вы так, - снова повторил Дмитрий Альбертович, - а Вы давно здесь живёте?
- Нет, - ответила раскрасневшаяся от горячего чая Вика, - полгода всего.
- И как, нравится Вам здесь? - полюбопытствовал директор.
- Как Вам сказать? - на секунду задумалась Вика, - работа у меня есть, школа тоже рядом. Люди хорошие, отзывчивые, все друг друга знают. В городе разве встретишь такое?
- Значит, с местной нашей достопримечательностью уже знакомы, - подложил кулак под подбородок мужчина. Ему явно не хотелось расставаться с симпатичной женщиной, которая ему определённо понравилась. Тем более, как он уже успел узнать от проговорившегося по детской наивности Вити, он и его старший брат жили только с мамой.
- Какой ещё достопримечательностью? – подняла на Дмитрия Альбертовича глаза Вика. Взгляды их встретились, и мужчина почувствовал непреодолимое желание смотреть в бездонную их синеву ещё и ещё. Справившись с внезапно охватившим его волнением, он попытался придать голосу беспечность и продолжил:
- Как? Вы ещё не знаете? Есть тут у нас один товарищ. Серёжей его зовут. Дворником он работает.
- А, этого… - сообразив, о ком шла речь, кивнула Вика, - этого знаю. Он подметает улицу да всё с листьями разговаривает. И впрямь какой-то чудной дядечка, словно не от мира сего.
Дмитрий Альбертович внезапно сделался серьёзным.
- А ведь знаете, Вика, - и при этом на его лбу появились морщины, - у него ведь очень непросто жизнь сложилась. Не стóит нам, наверное, вот так над ним смеяться. Грех ведь мы на душу берём, когда так про него говорим. Чудной… Не от мира сего… Он ведь совершенно нормальным человеком был. Вот только время, в которое он жил, было не совсем нормальным. Да и какой он Серёжа? Его по имени-отчеству звать надо. Это в нашем городке так привыкли, звать его просто Серёжей. На самом же деле он – Сергей Васильевич.
- Да? – не веря своим ушам, произнесла Вика, у которой понятие «нормальный» и образ чудаковатого дворника по имени Серёжа – или как его было правильнее называть – Сергея Васильевича - никак не хотели соединяться воедино.
- А, хотите я расскажу Вам эту историю? - поинтересовался у Вики Дмитрий Альбертович, скашивая глаза на Витю, который, судя по всему, очень увлёкся новой игрушкой.
- Конечно, - закивала Вика, - а то у меня пацаны такие самостоятельные с некоторых времён стали! Недавно мусор ходили одни выкидывать, и им пришлось идти по дороге. А там как раз этот человек своей метлой орудовал и, как водится, что-то себе под нос бурчал. Ребята мои прислушались – а он, оказывается, с листьями разговор вёл. Я их теперь одних даже пускать побоюсь. Как бы этот Серёжа чего плохого не сделал…
- Да ничего он не сделает, - покачал головой Дмитрий Альбертович, перебивая Вику, - говорю же Вам, он чудаковатый, это правда. Но детей – и он помотал головой, - ни за что не обидит.
- Нет-нет, повторил он убежденно, - даже не сомневайтесь.
- Знаете, Вика, - словно возвращаясь мыслями в далёкое прошлое, продолжил Дмитрий Альбертович, - здесь же раньше военная часть была. Серёжа, отец которого был кадровым военным, здесь, считайте, и вырос. И в школу ходил вот в эту, - и он указал на здание, которое было видно из окна кабинета. И, как все здешние мальчишки, конечно, хотел стать военным. А поскольку учился он по многим предметам на отлично, ему командир части без слов направление на поступление в военное училище написал. Чтобы льготы у него были.
- А разве такое могло быть? – с недоверием спросила Вика.
- В советское время – могло, - твёрдо ответил Дмитрий Альбертович, - да разве я стал бы Вас обманывать?
- Извините, - тихо произнесла Вика и уткнулась в чашку с недопитым чаем.
- Да ладно, - махнул её собеседник рукой, - понятно, что Вы многого не воспринимаете, что раньше являлось самым обычным делом.
- Так вот, - продолжил он, опять подкладывая ладонь под гладко выбритую щеку, - всё было бы неплохо, но Серёжа не сумел поступить в училище. Учился-то он на отлично, это верно. Но ведь вместе с головой ещё и руки-ноги тренировать надо. А вот здесь вышла у нашего Сергея настоящая промашка. Может быть, это прозвучит немного смешно, но именно физкультуру сдать на пятёрку он не смог. Вернулся после экзаменов в часть, а Пётр Семёнович, командир, значит тутошний ему и говорит: не беда, мол, и я когда-то не с первого раза поступил. Через год сделаешь попытку номер два – и всё будет в ажуре! Да и я похлопочу, перед кем надо. Но ты меня не подводи, физкультуру чтобы на будущий год сдал не то, чтобы на «пятёрку» - на «шестёрку». А ещё лучше – на «десятку»! Тренируйся пока, чтобы за год ситуацию исправить, да не ленись!
- Ну и что, Серёжа? – сложила перед собой ладони Вика, - начал он мускулы накачивать?
- Да накачивать-то он начал, - грустно продолжил Дмитрий Альбертович, - вот только через год страна-то наша – он сделал неопределённый жест рукой, - взяла да развалилась. Командира, непонятно зачем, в другую часть перевели. А новому командиру было не до Серёжи с его поступлением. Тут такой кавардак начался!
Увидев, что Вика слушает его внимательно, мужчина продолжил.
- А Серёже в апреле как раз восемнадцать лет исполнилось. Подошёл возраст, когда надо отдать долг родине. Перспектива поступления в училище у него, как иногда говорят, «накрылась медным тазом». Единственное, в чём пошли навстречу в местном военкомате - это то, что разрешили парню служить в этой же части. Он два года, как положено, отслужил, даже звание старшего сержанта получил, но поступать в училище ещё раз наотрез отказался.
- Почему? – не скрывая удивления, спросила Вика.
- Как, почему? – в свою очередь удивился Дмитрий Альбертович, - после окончания школы уже три года минуло, - кем бы он был вместе с семнадцатилетними юнцами? Двадцатилетним «дедушкой»? В общем, не смотря на то, что и отец, и мать уговаривали Серёжу, он вторично поступать так не поехал.
- Ну и зря, - вставила Вика.
- Ничего не зря, - снова покачал головой Дмитрий Альбертович, - правильно он всё рассудил. Зато ему на сверхсрочную службу предложили остаться, в нашей же части, где ему всё уже было знакомо. Кстати, Вы знаете, что такое сверхсрочная служба?
- Нет, - покачала головой Вика. В воинских званиях она действительно почти не разбиралась.
- Это значит, оставили его в армии, но должность дали повыше. Стал наш Сергей прапорщиком, - охотно просветил Вику Дмитрий Альбертович. – Прапорщик – это и не офицер, и не рядовой. Но Серёжа был рад. Военную форму, бывало, отглаживал так, что не каждый офицер так старательно себя в порядок приводил. А во время службы всё с молодым контингентом общался. Как пополнение приходило – это два раза в году, как Вы наверняка знаете, случается, - так Серёжу «на передовую» и бросали. Чтобы новобранцев всему, что сам умел, научил. Он с ними и маршировал, и присягу с каждым новым пополнением принимал, и на стрельбы лично выезжал. И, самое главное, знаете – что?
- Что? – Вика уже заинтересовалась необычной историей.
- Те, кто к прапорщику Карабаеву попадал – нарушений у личного состава там не было. И дедовщины, кстати, тоже. На дух он не переносил это дело. Сам повода не давал и личному составу не позволял.
- А потом эти лихие девяностые, будь они трижды неладны, показали себя в лучшем виде! - с горечью в голосе продолжил Дмитрий Альбертович. – Серёжа к тому времени уже пять лет в армии отслужил, ему за отличное несение службы звание старшего прапорщика присвоили. Но это – как бы Вам сказать, Вика – «потолок» для сверхсрочника. Выше этого звания его по закону повысить бы уже не смогли. Серёжа, впрочем, не унывал. Он словно создан был для армии, а звание прапорщика его совершенно не обижало. Наоборот, он в нашей части, как рыба в воде себя чувствовал. Среди офицеров его любили, да и у солдат он уважением пользовался.
- Так что… - помедлил рассказчик - всё бы хорошо, если бы не начался в армии разброд и шатание, как на всём постсоветском пространстве. Слухи о том, что часть всё-таки подлежит расформированию, обернулись реальностью. Первый раз, когда к нам молодого пополнения не прислали, Серёжа расстроился, но – делать нечего – военному человеку не к лицу слабость показывать. Потом офицерский состав начал потихонечку разъезжаться. Кого приказом перевели – эти, считайте, самыми счастливыми были. Кто-то уволился, да потом в гражданской специальности себя нашёл. Все ведь по-разному.
- А когда последнее построение было, на котором знамя из части вынесли, - тут уже даже многие кадровые офицеры не сдержались. Некоторые так напились с расстройства – что их потом несколько дней жёны отхаживали.
- А Серёжа? – осторожно задала вопрос Вика.
- А что – Серёжа? – пожал плечами Дмитрий Альбертович, - он ведь не единственным сверхсрочником был. Вот им-то, кто впереди перспектив не имел – хуже всех и пришлось. Если лейтенанты да капитаны ещё видели себя впереди хотя бы кем-то – то сверхсрочники по сравнению с ними, как бы Вам объяснить – у них шансов было куда меньше!
Спасибо, Лина!