I.
Иваново… Много ли мы знаем об этом русском городе? Может быть, при упоминании этого слова кому-то вспомнится известная песенка в исполнении Андрея Миронова, в которой повторяется знаменитая строчка «Так и знай, я уеду в Иваново. А Иваново – город невест».
Когда мы первый раз ехали в этот город, о невестах мы не задумывались. Наши мысли были направлены в совершенно иную сторону. Это, впрочем, не помешало тому, что перед поездкой на нас ворохом посыпались разного рода советы и наставления. Сестра мужа, например, подошла к нашей идее с чисто практической точки зрения:
- Побывать в Иваново и не привезти махровых полотенец, ситцевых халатов и постельных принадлежностей – верх легкомыслия, - напутствовала она нас. – Вещи качественные и по весьма доступной цене! Учтите!
Мы пообещали учесть, взяв из её рук внушительный список, в котором были отмечены товары исключительно лёгкой промышленности.
- Не забудьте, - в тот же вечер говорил по телефону мой давнишний друг Алексей, – ведь Иваново город исторический. С революцией, между прочим, связанный. Наверняка, вам доведётся узнать много интересного. Кстати, некоторые купеческие дома сохранились в этом городе в своём неизменном виде. Да и вообще там куча интересных зданий, в особенности на окраинах. Прокатитесь до выезда на Кострому – не пожалеете. Лично я уже туда ездил. Правда, на обратном пути заблудился немного, но это – песнь отдельная.
Я слушала Лёшу краем уха. В другой раз я, может быть, и удивилась бы тому факту, что он, математик по образованию, завёл разговор на историческую тему. Но только не в тот вечер! Пока телефонная трубка продолжала сообщать Лёшиным голосом о том, что вообще интересного есть в Иваново, я потихоньку вздыхала. Вполне возможно, что дома в этом городе действительно отличались чем-то необычным, но единственное здание, которое нас интересовало на тот момент – было здание медицинской академии, куда нежданно-негаданно решил поступать мой сын.
- Может быть, всё-таки в колледже доучишься? – уже безо всякой надежды в который раз вопрошала я его, - жалко же два года терять.
Получив в десятый (да какое там в десятый – в сотый!) раз отрицательный ответ, я окончательно убедилась, что спорить с упрямым отпрыском бесполезно. Дело в том, что мед.академия была и в нашем городе, но Коля прослышал о том, что в Иваново поступить легче.
- Вот поступлю на бюджет, - мечтательно говорил он, - сами спасибо скажете.
Уставшая от его метаний (то ему хотелось учиться в Ярославле, то в Кирове, то в Чебоксарах), я только махнула рукой: «Делай, что хочешь».
- Давно бы так, - донеслось до моих ушей,- да, и, кстати, не забудьте будильник завести.
- На сколько? – попыталась уточнить я.
- На пораньше, - донеслось из полузакрытой двери.
Взяв в руки старый «Севани», служивший нам верой-правдой ещё с советских времён, я установила стрелку на пять часов.
- На пораньше… - пробурчала я, передразнивая Кольку, который, впрочем, не слышал то, что я говорю, потому что нас разделяли две стены и массивная дубовая дверь.
Немного подумав, я передвинула серебристую стрелочку на цифру четыре:
- Пожалуйста, вот тебе на пораньше.
Хотя зачем так рано было ехать в другой город, я не знала…
Город встретил нас ярким солнцем. Мед.академия – не менее ярким цветом жёлтых стен и блестящих отполированных ручек.
Здесь я сделаю небольшой экскурс в историю. Дело в том, что Нижегородская медицинская академия раньше носила имя Сергея Мироновича Кирова – советского государственного и политического деятеля, который… к медицине не имел абсолютно никакого отношения.
Ивановцы, которые, очевидно, задались вопросом: «Ну, чем мы хуже?» - пошли дальше. «Медицинская академия имени А.С. Бубнова», прочитали мы на входе в храм науки, где готовили будущих врачей и провизоров. Для справки: Бубнов Андрей Сергеевич – советский политический и военный деятель. Председатель ряда наркоматов Украинской ССР.
Из каких соображений исходили те, кто присваивал имена высшим учебным заведениям – сказать было сложно. Повезло только Москве. Первый и второй мед.институты действительно носили имена людей, имевших прямое отношение к медицине: Пирогова и Сеченова. Всем остальным медицинским институтам, академиям и университетам присваивали имена революционных и партийных деятелей. Сомневаться не приходилось: их в своё время было куда больше, чем знаменитых врачей.
Подача документов заняла у Николая… меньше часа.
Одолеть ради такого случая на машине расстояние в триста километров, было обидно.
- Может, поищем место, куда можно сходить? – предложила я.
- Ага! - загорелся уставший от дороги сын, - я тут недалеко «МакДональдс» видел! (Кому что!)
Со ступенек института он спустился не один. Местный паренёк, который тоже решил посвятить жизнь медицине, предложил Коле пешую экскурсию по городу.
- А Вы тоже куда-нибудь сходите, - обратился он к нам.
- Да куда тут вообще можно пойти? – недоверчиво посмотрела я на него.
- Не скажите, - обиделся Миша, новый знакомый нашего сына, - тут много, чего интересного есть. Например, музей ситца.
- Ситца… - проговорила я и вспомнила о том, что в кармане моих джинсов лежал список, который сестра моего мужа писала, судя по его объёму, минут двадцать – не меньше.
- Точно! - меня же просили полотенец для кухни купить.
- Да успеете Вы ещё, - замахал Миша руками, - тут этого добра пруд пруди. К нам в Иваново только за этим и приезжают. А настоящие красоты словно никто не замечает.
- Ну, показывай, где тут твои красоты, - без особого энтузиазма сказала я.
- Напрасно Вы так, - в голосе Миши второй раз послышались нотки обиды. Покачав головой, он указал рукой на проспект. – Пойдёте прямо, свернете налево, там будет большой музей (кстати, туда тоже можете сходить), а напротив него – музей ситца. Говорю – не пожалеете, - продолжал уверять нас новый знакомый сына.
Договорившись встретиться в четырнадцать ноль-ноль у здания академии, мы разошлись. Ребята отправились в вожделенный МакДональдс, а мы… Мы потопали смотреть на достопримечательности «города невест».
II.
Замечательный это был человек – Дмитрий Геннадьевич Бурылин. Промышленник, фабрикант, меценат, он считался хорошо образованным человеком своего времени. Но… не в области истории. Как же получилось так, что его именем назван самый большой музей в Иваново?
Всё началось с небольшой коллекции различных предметов, которую когда-то начал собирать дед будущего промышленника и мецената. Наверное, будет не лишним упомянуть о том, что страсть к коллекционированию передалась Дмитрию именно от деда. Тот, кстати, тоже был далёк от истории и отмечал, что собирает различные диковинные вещицы исключительно из любопытства, только потому, что они ему «просто нравились». Решивший впоследствии продолжить традицию, Дмитрий Геннадьевич, не располагавший временем на изучение экспонатов, поначалу складывал их прямо в своём огромном доме. Обширная площадь позволяла хранить привезенные из-за границы диковины, но лежали они вперемешку: кортики соседствовали с сервизами, часы – с фигурами, отлитыми из чугуна. Всё это привлекало внимание, но для того, чтобы коллекция действительно стала коллекцией, требовалось привести её в порядок.
Ближе к пятидесятилетию, Дмитрий Геннадьевич понял, что его внушительная коллекция – это уже не просто отдельно взятые вещи, которые можно рассматривать с интересом. Краеведы, историки, архивариусы, с которыми фабрикант находился в дружественных отношениях, стали убеждать его в том, что вся, что собрано, вполне соответствует по своим меркам музейной коллекции.
И убедили!
«Означенное собрание, - писал в своём духовном завещании Дмитрий Бурылин, - должно быть в последствии достоянием нашего родного города Иваново-Вознесенска (старое название г. Иваново). Оно никогда не должно быть распродано или расхищено».
Открытие музея состоялось в 1914 году – в год начала Первой мировой войны. Вышеупомянутые историки и архивариусы разложили экспонаты почти в том же порядке, в каком их можно видеть сейчас при посещении музея.
Сам фабрикант очень любил ходить по залам. «На заводе я устаю, а в музее – отдыхаю, - частенько повторял он, - ведь музей – это моя жизнь».
Если подойти к коллекции с научной точки зрения, то смело можно говорить, что в музейной коллекции Бурылина фактически уместился весь мир. Часы, оружие, книги, посуда – и всё это было доставлено из разных уголков земного шара.
Дмитрий Геннадьевич был фабрикантом среднего достатка, поскольку в его собственности, в основном, были заводы, на которых выпускались ткани. Соперничать со старшим братом, который владел заводами по выпуску бетона, а так же руководил несколькими лесопильнями и только вошедшим в дело газосварочным производством, он не мог.
Однако это был человек очень широкой души. За всё то, что привозили ему из-за границы, Дмитрий Геннадьевич щедро расплачивался суммами, превышающими первоначальную стоимость, в два, а то и в три раза. Будучи деловым человеком, Бурылин прекрасно понимал то, что таким образом он сможет поддержать интерес у тех, кому приходилось ездить за границу по делам. Люди, привозившие ему экспонаты, знали, что их не обманут; более того, вложенные в покупку деньги, окупятся в несколько раз.
Ходить по музею можно часами. Дело даже не в том, что само здание настолько велико, что обойти его за пару часов не получится. Каждый экскурсовод добавляет что-то своё, рассказывая о жизни фабриканта. Так, например, нам довелось услышать о том, что Дмитрий Геннадьевич, оказывается, должен был быть одним из пассажиров «Титаника». Опоздав на крузиный лайнер, Бурылин настолько опечалился, что даже подумывал о том, не арендовать ли ему катер, чтобы догнать корабль, который отправился в плавание тремя часами раньше. По счастью, такого катера не нашлось, что, по-видимому и спасло жизнь одному из несостоявшихся пассажиров затонувшего в последствии судна.
А вот и другая группа. Мы встретили её в зале, где расположены необычные часы – гордость музея. Хотя при таком обилии экспонатов сложно сказать, какой именно может по праву называться музейной гордостью. Часы действительно поражают своими размерами и наличием механизмов. «Таких в мире больше нет нигде, - доносится до нас голос уже другого экскурсовода. - Они были изготовлены по заказу в 19 в. и назывались "Астрономическими", потому что показывали, как Земля двигается вокруг Солнца.
Состоит это чудо механики из трёх частей, и работать они могут как отдельно, так и все вместе. Вернее могли, потому что сейчас работает только одна часть, и то её заводят в исключительных случаях.
Всего же у этих часов больше ста циферблатов. Увы, сейчас часы находятся в нерабочем состоянии, однако были времена, когда они показывали время по юлианскому и григорианскому календарям.
Ещё посетителям музея непременно рассказывают то, что один из служителей музея, который очень любил именно эти часы за их необычность и поэтому очень часто
Спасибо!