Телефон меж тем прекратил издавать свои мелодичные звуки, а затем, видимо, набравшись очередной порции духа, упрямо зазвонил снова.
- Стоп! – сказала я сама себе, остановившись в прихожей, по которой при желании вполне можно было бы кататься на небольшом трёхколёсном велосипеде. – Надо только сосредоточиться и прислушаться. Причём прислушаться внимательно, а то этот звеняще-бренчащий агрегат я не найду никогда.
Дверь в одну из комнат была закрыта, но именно оттуда, как показалось мне, и доносилась мелодия, которую с завидным упорством периодически повторял запрятанный внутри мобильника электронный металлофон. Я рванулась к двери. Звуки стали более различимыми.
- Ага! Значит, я всё-таки на правильном пути! – то ли с радостью, то ли с каким-то непонятным ехидством сказала себе я.
- Плинь, билим-билим, плии-и-и-нь, - телефон не собирался сдаваться, воспроизводя стеклянно-мелодичные трели. Но я уже догадалась, откуда они исходили. Сунув руку в корзину с клубками, я (наконец-то!) извлекла трезвонящее и заливающееся на все лады металлическое существо:
- Алло, - запыхавшись, выдохнула я в находящийся где-то внутри телефона крохотный микрофончик.
- Мирка, ты что, стометровку, что ли, бежала? – тот час узнала я свою подругу Сашеньку.
- Угу, - с долей иронии издала я, тот час же сообразив, что эти слова не были, пожалуй, лишены смысла, ибо моя беготня по прихожей, комнатам, кухне и даже ванной в общей сложности составила бы в метрах не меньше той цифири, которую мне назвала подруга.
- Я тебя отвлекаю? – каким-то грустным тоном спросил меня голос с той стороны.
- Нет, что ты… - я уже почти отдышалась, - просто вчера засиделась с вязанием до полуночи и телефон по рассеяности оставила прямо в корзине с клубками. Он сейчас звонил, как полоумный, а я искала его по всей квартире…
- Представляю себе эти метания, - хмыкнула Сашенька. И вдруг внезапно зашмыгала носом:
- Ми-и-и-р...
- Господи! - не на шутку перепугалась я такой резкой перемене голоса, несвойственной моей подруге, вечно пребывающей в позитивном настроении, - что там у тебя опять произошло? Уж не Бусик ли, поросёнок этакий, снова забрался в горшки с цветами и погрыз твои любимые узамбарские фиалки?
- Ми-и-и-ир, - снова прохлюпала Сашенька, пропустив мимо ушей мои насмешливые слова касательно её рыжего любимого кота непонятно какой породы, - ты знаешь, я, наверное, старею.
- Чего? – не сразу пришла в себя я, сбитая с толку свалившимся заявлением.
- Старею я… - каким-то уж совершенно убитым тоном произнесла Саша, - и, чтобы я не сомневалась в правоте этих слов, - тоненько заплакала.
- Постой, - оторопела я, - с чего это ты взяла? Опять, что ли Владька твой наговорил тебе с нетрезвых глаз каких-то глупостей?
- Владик, - подруга уже плакала в открытую, - уже три месяца в рот ничего крепче лимонада не берёт. И ничего он мне такого не говорил. И вообще…
- Так чего же ты, дурында этакая, гонишь мне какую-то там пургу? – окончательно рассердилась я, - с чего ты вообще взяла это? Про старость какую-то мне там талдычишь…
- Не какую-то там, а самую настоящую, - теперь коня уверенности лихо оседлала Сашенька. – Представляешь, я сегодня заглянула в холодильник, а зачем туда полезла – забы-ы-ы-ла, - и голос подруги предательски задрожал и запрыгал на самых горестных ямках и ухабах.
- И только-то? – я уже была готова к тому, чтобы расхохотаться.
- Ты ещё смеёшься? – донеслось с нескрываемой обидой с того конца провода.
- Нет, нет, что ты… - бросилась я заглаживать свою вину, пытаясь вернуть голосу самый серьёзный тон, на который я была способна. – Просто со мной порою и не такое случается. Но я не вижу в этом ничего особенного и уж, представь себе, никогда не позволяю себе вот так расклеиться из-за какого-то там пустяка.
- А ты считаешь, что потеря памяти – это пустяк? – сомнение в голосе подруги перемешалось с возмущением.
- Тьфу, дурында, - снова повторила я излюбленное слово, - какая потеря памяти? О чём ты говоришь?
- Смейся-смейся, - в Сашенькином голосе сквозь слёзы появились нотки ехидства, - я уже в интернете всё посмотрела.
- О, Боже! – я уже была готова прочитать все молитвы, какие только знаю и, подняв глаза, воззвать ко всем святым сразу, - чего ты там посмотрела? Как люди начинают убиваться и воображать себе всякую чушь, если не находят в морозилке своего любимого мороженого?
- Дура ты, Мирка, - Саша в обращении со мной оказалась более бесцеремонной, - причём тут мороженое? Я тебе говорю о том, что я залезла в холодильник, а зачем – забыла. А в инете написано, что это – первый признак старения мозга.
После этого телефонная связь между нами прервалась.
- Дура ты, Мирка, - передразнила я находящуюся вдали от меня подругу, и тоже нажимая при этом на красную кнопочку, - ничего-то ты не понимаешь. Ни-че-го! Тут, видишь ли, Сашка в старухи себя записала, а ты вместо того, чтобы её поддержать и поплакаться с ней вместе, дала ей такую неслабую отповедь!
- Ничего, - продолжала раздумывать я, сидя на бархатном пуфике в прихожей, - сейчас проплачется, потом поест своего любимого ванильного мороженого, посмотрит очередной сериал, полистает журнальчик с последними модными вещичками, стребует со своего Владьки пару кружевных блузончиков – и завтра вся эта ересь выветрится из её головы, как миленькая.
- Дура ты, Мирка! - обращаясь к себе, повторила я, поднимаясь с низенького сиденья и мельком бросая взгляд на своё отражение в большом зеркале, - у твоей подруги такая «горесь» случилась, а ты – бревно бесчувственное – даже не посочувствовала ей. «Ай-яй-яй…» - продолжала я в шутку распекать саму себя. И только тут заметила, что всё ещё держу мобильник в руке.
- Надо его положить на видное место, - промелькнуло в моей голове, - а то потом буду его искать по всем углам да щелям. И подобно Сашеньке пускаться в слёзы, что у меня память куда-то там задевалась…
Я положила телефон на комод и, посмотрев ещё раз в зеркало, показала своей физиономии длинный-предлинный язык.
- Старость к ней пришла… - насмешливо подумала я, вспоминая недавно окончившийся разговор, - лучше бы Снежный человек неожиданно заявился. Вот тогда-то уж реакция была бы совершенно иной!
В кухонной мойке меня ждала гора невымытой посуды, поэтому вооружившись губкой и гелем для смывания жира, я через пять минут уже забыла о слезах моей дорогой подружки.
***
По правде говоря, в тот день я была с Сашенькой не до конца откровенна. Мой всегда бодрый голос, а так же рожи, которые я корчу себе самой в зеркале, не сходящая с лица улыбка даже тогда, когда меня никто не видит – это только одна сторона медали.
Потому что, если быть до конца честной, старости я боюсь, как огня. Именно поэтому, наверное, каждый день делаю зарядку, а по выходным дням хожу с тонкими финскими палочками, да и вообще стараюсь двигаться, как можно чаще.
Обладающий далеко не балетной комплекцией мой супруг, откровенно посмеивается надо мной, когда я с только мне, наверное, присущим диким упрямством (или упорством?) слежу по счётчику беговой дорожки за количеством сделанных шагов или качаю бицепсы и трицепсы с помощью четырёхкилограммовой гантели.
- Похудел бы ты хоть, что ли! - как-то раз высказала я ему, - растолстел ведь уже невозможно. Смотреть неприятно!
- Пока толстый сохнет – худой сдохнет! – расхохотался мне в ответ муж, приведя в пример известную поговорку, - а если я тебе не нравлюсь – пожалуйста, можешь даже в мою сторону головы не поворачивать. На меня вон женщины с экрана с вожделением смотрят и по поводу моей фигуры ничего мне не говорят. И, продолжая жевать ириски, с интересом уставился в экран. Видимо, на тех самых женщин, которые, как он выразился минутой раньше, смотрели на него с вожделением.
Мне осталось в тот момент только вздохнуть.
По натуре я не зануда, но при всём при этом терпеть не могу глупых фраз и, если честно, не всегда в ладах с юмором, который в этих самых фразах таится, скрывая при этом их абсурдность. А посему каждое утро в нашем доме начинается по-разному: для меня с гантелей и «беговушки», для мужа – с пультом для телевизора и ухмылочкой: дескать, занимаешься ты, дорогая моя супружница, никому не нужной вещью, которая по-другому называется чушью.
Я не знаю, как там это правильно называется – но после коротких тренировок я чувствую себя довольно неплохо целый день. Муж, если посмотреть на него со стороны, чувствует себя не хуже, хотя к физическим упражнениям он совершенно равнодушен. А я всё равно не хочу бросать зарядку, к которой уже привыкла. Правда, дело не только в зарядке. Я, кроме шуток, панически боюсь старости, поэтому, когда нахожусь дома одна, постоянно делаю вибромассаж лица, растираю виски и щёки маслами, в состав которых входят разные полезные вещества, накладываю маски и делаю ещё кучу разных манипуляций, о которых мой благоверный даже не догадывается.
Только медитировать у меня никак не получается, хотя все наперебой твердят, что это – очень хорошая и нужная штука. Я не спорю, вот только ввиду того, что я по натуре очень быстрый человек – усидеть в позе лотоса в течение десяти минут – для меня есть вещь неестественная и невыполнимая. Поэтому «медитирование» - это только слово, которое сведено мною до минимума, если не сказать – до примитива: когда я что-нибудь делаю, я стараюсь повторять себе фразы типа: «У тебя всё хорошо», «Ты никогда не постареешь», «Твоё лицо ещё долго будет выглядеть молодо» и тому подобное. Скорее всего, это не медитация, а самовнушение, но и оно, на мой взгляд, способствует тому, чтобы ненужных мыслей в голове просто не было.
А ещё я считаю, что мне очень помогает место моей работы. В каком же таком волшебном месте я работаю? Да в самом обычном. Я – медсестра в детском отделении. Естественно, что тот, кто имеет дело с токарными или фрезерными станками и трудится в пыльном и грязном вечно грохочущем цехе постареет быстрее, чем тот, кто каждый день смотрит на юные лица. А чистота палат и процедурной делает своё дело и без самовнушения: это всё-таки не механосборочный или судокорпусный цех. Да и то, что я люблю свою работу и хожу на неё с удовольствием – фактор, на мой взгляд, немаловажный.
Но никто, даже мои лучшие друзья не знают, что любые разговоры, касающиеся возраста, сопутствующих ему недомоганий, и прежде всего старости – всё это для меня жуткая пытка. По счастью, мой сын, хотя уже и перешагнул возраст совершеннолетия, жениться пока не собирается. Нет, я не против того, чтобы моё чадо было счастливым, но от мысли, что меня когда-то назовут «бабушкой» мне становится плохо. Реально плохо!
Двоюродная сестра моего мужа – Елена Владимировна, которая для нас, конечно же, является просто Леной – была готова часами вытанцовывать с
