– Эй, – Сара позвала громким шепотом. – Эй.
Скользнуло неприятное предположение: мать убила ребёнка? Сара вспомнила жуткий разговор по телефону, принявший за шутку её мозга. Теперь это казалось более, чем правдой.
Терять время нельзя. Сара принялась усердно ковырять в замке наручников. Острый осколок изрезал все пальцы. После нескольких минут усердных стараний, послышался щелчок. Браслет разошелся и Сарина рука буквально выпала, наполняясь потоком крови. Это вызвало непроизвольный крик, только прозвучал он в голове и слава Богу. Теперь нужно срочно действовать. Она подползла на четвереньках к лежачему ребёнку. Если бы она освободилась вчера, то первым делом бросилась бы к выходу, но сейчас ситуация изменилась. Малышка могла быть жива. Сара увидела красную лужу, тут же к горлу подступила тошнота. На затылке у ребёнка кровь. Она убрала с лица девочки волосы, нагнулась и прислушалась. Тихое размеренное дыхание. Она жива. Сара быстро развязала ей руки.
В голове пытается созреть хоть какой-нибудь план действий. Если она сможет поднять и понести без сознательного ребёнка (она надеялась, что сможет проделать такое со сломанными рёбрами), открыть дверь комнаты наверняка удастся. Возможно, отчим и мать ещё спят, не могут же они всё время бодрствовать. Но вот открыть железную дверь вряд ли получится, если руки будут заняты. Тем более, щеколда была сама по себе необычной. За годы, прожившие здесь, Сара научилась открывать входную дверь с лёгкостью. Нужно потянуть за ручку громадину на себя и отодвинуть железный брусок. Только так, иначе никак. У людей, не привыкшими к такому замку, с первого раза никогда не получалось. Остаётся надеяться на удачное развитие событий. Ей хотя бы выбежать в подъезд, а там появиться возможность, достучаться до соседей. Должен же быть хоть кто-то в двадцати квартирах. Подсунув руки под тёплое тельце, Сара попыталась приподнять ребёнка, но рёбра аукнулись такой болью, что она чуть снова не потеряла сознание. Придётся сначала выбраться самой и позвать на помощь. Она всё ещё не решалась встать на ноги. Осторожно подползла к белой двери и очень медленно поднялась, ноги подкосились, но Сара всё же удержалась. Господи, они выглядели, как две спички. Джинсы практически спадали. С минуту она вслушивалась, прижавшись одним ухом к двери, пытаясь уловить, какие-либо звуки. Отчим спит в спальне, так что вряд ли он услышит, как открываться дверь, а вот мать, спящая на своей самодельной лежанке на кухне, вполне может уловить посторонние шумы. Нужно действовать предельно осторожно. Сара навалилась одним боком. Дверь скрипнула, но не отошла. Снова замерла, прислушиваясь. Тишина.
Но сердце чуть не остановилось от других звуков. Маленькая девочка застонала и начала шевелиться. Ноги у Сары снова подкосились. Быстро, насколько это вообще тогда было возможным, она подбежала к ребёнку.
– Тише, тише. Я выведу тебя отсюда, – дрожащим шепотом произнесла Сара. В ушах бил пульс. Девочка стонет слишком громко. Алла непременно услышит. Малышка открыла глаза. – Я помогу тебе, – Сара хотела помочь ей подняться, но дальше произошло то, что она не могла себе представить даже в самом неблагоприятном развитии событий. Девочка увидела лицо Сары и завопила благим матом. Сара попыталась зажать ей рот ладонью, но было уже поздно. Поздно было и вернуться в обратное положение и прицепить себя наручниками. Послышались надвигающиеся громкие шаги, широкая дверь распахнулось. Сара успела только обернуться и увидеть фигуру матери, прежде чем она снова очутилась в непроходимом лесу. Она успела услышать, как крик девочки оборвался, словно кто-то выдернул шнур от музыкального центра, и музыка резко прекратила играть.
В этот раз Сару привели в чувство насильно. Алла шлёпала ладонью по щекам дочери:
– Давай же, приходи в себя.
Сара открыла глаза. Голова болела с удвоенной силой. В комнате достаточно светло. Сара снова пугается глаз матери, они опять чёрные, как уголь. Тяжёлая рука снова приземлилась на горящую щёку, раздался характерный шлепок. Алла залепила её рот скотчем, только теперь обвязав через всю голову. Теперь Сара была прикована обеими руками к батарее, правая – в наручниках, левая связанна толстой верёвкой. Она забрыкалась, как не оседланный скакун, но сломанные рёбра напомнили, что не стоит этого делать. Мать отошла от дочери на два шага назад, и Сара увидела, что девочка снова связана по рукам и ногам, лежит на полу, рот заклеен. Малышка с разбитой головкой извивается в попытках освободиться. Алла прошла в самый угол и что-то вытащила из-за спинки дивана. Увидев, что в руках у сумасшедшей девочка задёргалась ещё сильнее, мыча, как маленький телёнок.
В руках у Аллы был топор. Держала она его за самый конец, поэтому он свободно качался, как маятник.
– Смотри и учись, – Алла развернулась спиной к дочери, лицом к девочке
«Нет! Нет! Нет!» – завопила Сара, но получилось лишь одно мычание. Она подняла ребёнка за волосы одной рукой, словно куклу, другой занесла топор над плечом.
Сара пыталась вырвать батарею и кинуться на помощь бедной малышке. Алла пронзительно засмеялась. Топор опустился. Раздался глухой звук. Дергающиеся ноги девочки в один миг успокоились. Она перестала мычать. Сара не могла видеть всей картины полностью из-за тучного тела матери. Ребёнок камнем рухнул на пол, под ногами матери мгновенно растеклась темно-бардовая лужа. Алла продолжала смеяться. Только теперь её смех напоминал быструю икоту. Она развернулась к дочери. И прежде чем, Сара снова потеряла сознание, она увидела окровавленную голову малышки, отделенную от тела.
Пока Сара прибывала в лесу своего подсознания. Из темноты за скрюченными корягами доносились глухие стукающие звуки. Черный силуэт появился с топором в руке и заговорил, голосом матери: «Смотри и учись». Он опускал топор на ветки и те тут же отлетали в разные стороны. Из образовавшихся отрубленных кусков текла красная кровь, заполняя пространство вокруг. Вскоре всё прекратилось, звуки стихли, кровавый лес исчез. Пришла уже привычная темнота.
Подсознание Сары оказалось выносливее, чем ожидалось. Оно могло вынести ещё больше испытаний, правда, навсегда надломиться. И это была та самая грань, пройдя через которую, обратно уже не выбраться.
Сара очнулась. Перед глазами стояли темные пятна, напоминающие тучи. Она потрясла головой, прогоняя их. Тут же изображение постепенно проявилось. Сначала стал различим комод, потом диван, железный таз, доверху набитый костями с кусками мясом. Мозг попытался обмануть Сару, как бы говоря: «Это всего на всего свиные кости. Ничего больше.» Но перед глазами стояла другая картина: мать с топором в одной руке, в другой отрубленная окровавленная голова девочки. В железном тазу кости малышки. Мать содрала с неё кожу и мясо.
Сара замотала головой, испытывая непреодолимое желание снова оказаться в сером лесу.
Это всё гены, Сара. Она твоя родная мать. И её мозг неизлечимо болен. Туда попал вирус под названием «Убей всех нахрен». И этот вирус попадёт и к тебе. Он уже в тебе. Она хочет, чтобы ты играла по её правилам. Так играй. Пусть она снова увидит, что ты небезнадёжна. Иди по её стопам. Покажи свой потенциал.
Сара задергалась. По щекам полились обжигающие слёзы. Из носа брызнули сопли. Она сопротивлялась тому, что слышала. Она уже и сама сходит с ума.
В ноздри ударил запах жареного мяса. Вы уже догадались, чьё это мясо…
Глава 14
Сара ощущала себя пьяной, возможно, это последействие таблеток. Она смотрела, но не видела, слушала, но не слышала. В таком состоянии, она наблюдала, как мать унесла таз с костями. Снова вымыла пол. Вот почему в зале всегда было чище, чем в остальных комнатах. Она всё время удаляла улики.
Через полчаса в комнате не осталось ничего, что могло напоминать о совершённом здесь преступлении. Разве, что топор, спрятанный за спинкой дивана. Теперь он стоял с той стороны, с которой Сара его хорошо видела, будто намекая, рыпнешься и тебе конец.
Ей удалось расшевелить скотч губами, клейкая сторона отлипла из-за слёз и пота на лице, но на волосах всё равно держалась. Она набрала полную грудь воздуха. Алла зашла в спальню. На тарелке жареное мясо, в один кусок, размером со спичечный коробок, воткнута вилка. На лице матери безумная ухмылка. В другой руке – стакан с водой. Всё это она поставила на пол и сдёрнула скотч с головы дочери. Многие волосинки навсегда, так и остались к нему приклеены.
– Ты хотела сбежать от меня – это был не вопрос, – Ты хотела бросить маму, – ухмылка сошла на нет. И это пугало ещё сильнее. Теперь на Сару смотрело существо без тени жалости и доброты.
– Нет, – выдавила Сара, стараясь не смотреть матери в лицо.
– Тогда зачем ты сняла наручники? – огромная ручища Аллы вцепилась в подбородок дочери, заставляя смотреть в глаза.
Сара учуяла неприятный запах гнилых зубов.
– Случайно, – она зажмурилась, предчувствуя, что скоро последует удар, а затем – боль.
– Ты хотела спасти эту девочку? – Алла всё ещё сдавливала подбородок с такой силой, что ещё немного, и он сломался бы. Она облизнула нижнюю губу. И Саре подумалось – она хочет её съесть. Сдерёт с неё кожу заживо. А потом пожарит мясо кубиками и сожрёт.
На это Сара отрицательно замотала головой. Даже если бы она и хотела ответить, всё равно не смогла бы, так сильно мать сжимала подбородок.
– Ты хотела спасти её? – Алла замахнулась другой рукой.
– Нет, нет! – смогла-таки выкрикнуть Сара, – Не бей меня, – она снова зажмурилась. Слёзы уже бежали по щекам. Удара не последовало.
– Тогда зачем? – Алла ещё ближе приблизила свою физиономию.
– Я хотела в туалет, – всё ещё жмурясь, произнесла она.
– И ты не хотела от меня сбежать? – Алла немного расслабила хватку, но руку не убрала.
– Я случайно расцепила наручники. И пошла в туалет. Потом эта дево… – слово застряло в горле, – Девочка закричала. Это всё что я помню. – её трясло и от этого произнесённая фраза, казалось дребезжанием.
– Маленькая моя, – голос Аллы сменился с гневного на заботливый. Она вовсе убрала руку с подбородка и начала гладить по разбитой голове. Сара всё еще держала глаза закрытыми, еле сдерживаясь, чтобы не завопить от боли. – Давай ты покушаешь, а потом я свожу тебя в туалет, – придвинула тарелку ближе, взяла вилку и поднесла ко рту дочери. – Детское мясо самое вкусное. Оно нежное и практически не пахнет.
Сара открыла глаза.
– Я не хочу, – выдавила она, прекрасно осознавая, какое наказание может последовать за такое поведение.
– Ну, давай же, не капризничай, – произнесла так, словно кормит малыша, новой для него, пищей. Ждать, когда дочь таки решиться не стала, сама залезла пальцами в рот, надавила на челюсть вниз и положила кусок мяса внутрь. У Сары тут же появились
