Лерхан в полете!

говоришь, что болит правый бок и, что тебя слегка подташнивает. Понял? - дождавшись кивка Лерхана, продолжил, - Я думаю, что врач, побоится брать на себя ответственность и выпускать тебя в полет с “острым животом”. Он вообще, запретит тебе участвовать в соревнованиях, и может даже вызвать скорую помощь.
    - Сработает на все сто. – Уверенно подтвердил, Сергей, тоже, в самом скором будущем, фельдшер. - Лично я, - на его месте, не рисковал бы при таком раскладе симптомов. 
    - Я тоже уверен, что это должно сработать. – Поддержал однокурсников Андрей.
    - Самое «веселое» во всей этой истории, так это, - моментальный “улет” команды на последнее место. - Грустно сказал Славик. – А, ведь, мы готовы, совсем неплохо…, но обстоятельства…, э-эх, эти обстоятельства, черт бы их побрал! - увы, - они против нас.
    - Да черт с ним с этим местом, - махнул рукой Виктор Иванович, - хотя, если бы ни…, - тут же оговорился он, - Э-эх, Твердохлеб, Твердохлеб, - как он нас подвел!  Займи мы первое место – нам бы выдали еще один «БРО-9-ый », а может быть, и еще, что-нибудь поинтереснее. Ну, да ладно, что случилось, то случилось. Ну, что, Валерий, сыграть сможешь?
  - Постараюсь, - ответил Лерхан.
  - Да уж, постарайся. – Хмуро усмехнулся тренер. – Так, парни, а сейчас всем отбой – завтра будет трудный день, - сказал он и пошел в свою отдельную комнату.

  Рано утром, позавтракав, планеристы всех, прибывших на соревнования команд, загрузились в автобусы и отправились на аэродром…
  Выйдя из автобуса, участники соревнований увидели, выстроенные в ряд, самолеты ДОСААФ, предназначенные для обслуживания планеристов и парашютистов республики. Это были, «АН-2», или, как их называли в народе, «кукурузники». Рядом, в этом же в ряду, лежали на крыле, незнакомые прибывшим из районных городов планеристам, два белоснежных, с изящными, рвущимися в небо, и замечательно стремительными обводами, планера.
    - Вот бы полетать на таком! - сказал кто-то из команды, восхищенно глядя на летательное чудо. - Вот это, - аппараты!
    - Скажешь тоже, - полетать, тут хотя бы посмотреть, как на них летают, - ответили ему.
    - Сейчас, кажется, посмотрим, - сказал Славик.
    В подтверждение его слов, раздался, усиленный рупором голос, сообщивший, что сейчас, мастер спорта Советского Союза, неоднократный чемпион республики, бронзовый призер всесоюзных соревнований по планеризму, Валерий …ский, - съел начало слова мегафон, - совершит показательные выступления с элементами высшего пилотажа…
      Все дружно повернули головы в сторону Лерхана: - Чего сидишь, бронзовый призер? – дружно заржали ребята, - Давай, валяй-показывай свой высший пилотаж! А мы ломаем голову, как он полетит, а тут, - целый чемпион Республики!
    - А, поворотите-ка, сынки мои, голову мне вправо, - прервав шуточки по поводу внезапно объявившегося “тезки”, кивнул Павел в сторону стоящего на взлетной полосе «АН-2» и, лежащего на крыле, метрах в двадцати пяти  сзади от него, еще одного белоснежного красавца планера. – Наверное, на этом твой тезка и полетит…
    Между ними и самолетом, с пристегнутым к нему планером, стояла группа людей, что-то оживленно обсуждающих между собой. Затем, двое мужчин в форме летчиков гражданской авиации, направились к самолету, а трое не спеша пошли к планеру. Крайний слева, красивый, высокий, черноволосый мужчина, одетый в светло-синий, ладно сидящий на нем комбинезон, шел, широко размахивая шлемофоном.
    - Лететь будет тот, - высокий, в светлой робе, – поставил ребят в известность, кто-то из столичных планеристов.
    Подойдя к летательному аппарату, Варшавский натянул шлемофон на голову, застегнул его на подбородке, полез в кабину. Пристегнувшись ремнем, закрыл над собой плексигласовый фонарь. Двое других мужчин, подняв за крыло планер, установили его в горизонтальное положение и остались стоять, удерживая его в этой позиции.
    Взревел, набирая обороты двигатель самолета, бешено закрутился, превращаясь в прозрачный круг его пропеллер.  Достигнув максимальной скорости работы мотора, самолет, немного присев, как перед прыжком, на шасси, двинулся с места и постепенно разгоняясь, потащил за собой планер. Мужчины, удерживая аппарат, пробежав некоторое время за ним, отпустили плоскость крыла и летательный аппарат, вслед за самолетом взмыл в небо.
Поднявшись на нужную высоту, планер освободился от самолета и легко полетел паря среди белых, подсвеченных снизу розовыми лучами восходящего солнца, облаков.
    Бесшумно скользя в голубом, высоком небе, летательный аппарат порой исчезал из глаз, сливаясь, с этими самыми облаками, и сам иногда становился розовым.
   - Смотри, - говорил Павел Лерхану, зачарованно глядя на летящий, в сияющей голубизной вышине, планер. - Это называется «перевернутый» полет, а вот «бочка».  Одна, вторая, третья… А это уже - «пике», - сказал он, увидев круто устремившийся книзу планер, - неужели пойдет на «мертвую петлю»?! Точно, – идет! А вот и она, – красавица-петля! – чуть не кричал от восторга парень.
    Лерхан, не разделял его восторга, – голова его была занята тем, как он будет врать врачу о приступе аппендицита, внезапно и «категорически» хватившем его на поле.
    «Лерон, (так называла его первая красавица школы), говорил он себе, – ты же не сможешь соврать! А врать надо, – отказаться от полетов просто так: - “Я, - мол, - никогда не летал”, - значит подвести Виктора Ивановича. А чем он думал, когда брал тебя на соревнования?  А вот это уже, – подло. Человек хотел показать тебе соревнования планеристов, приобщить тебя к этому виду спорта, а ты!.. Чем думал ты, когда согласился ехать? Хотел на халяву прошвырнуться  в столицу, сбегать в кинишко, театр, попользоваться, опять же, халявным питанием…»?
    - Смотри, – идет на посадку! – опять толкнув в бок Лерхана, перебил ход его мыслей, Павел, - кра-асиво идет, чертяка!
    Валерка поднял глаза и увидел стремительно несущийся к земле планер. Немного не долетев до земли, он слегка поднял нос и, коснувшись лыжей земли, со свистом пронесся мимо зрителей, бурно аплодировавших ему.
    Черноволосого красавца-пилота привезли к месту старта соревнований на газике, который на тросе тащил за собой летательный аппарат, управляемый кем-то из обслуги.
    Вышедшего из машины Варшавского, бурно приветствовала толпа спортсменов-планеристов.
    Пилот, продемонстрировавший собравшимся высший пилотаж, весело помахал всем рукой; и стал, говорить, что-то напутственное, всем участникам соревнований, - соответствующие случаю; пожелания успехов в соревнованиях, учебе и жизни… 
    Лерхан, пропуская слова пилота и главного судьи, которым оказался черноволосый красавец, пришел к выводу, что врать все-таки придется и, заранее, чувствовал себя не в своей тарелке. Нет, не потому, что он никогда  ни врал.  Врать приходилось, но это была ложь с целью розыгрыша кого-то из друзей или знакомых. Не гнушался соврать он и учителю, придумав какую-нибудь причину, помешавшую выучить урок.  Но это, казалось ему, - было безобидной детской игрой, и если его разоблачали - он нисколько не обижался на преподавателя: «Плохо соврал – сам себя обос…л », - беззлобно констатировал он свой провал. Но это было, - так, как бы, между прочим, и походя. Здесь же совсем другое дело. Здесь стоял вопрос о его чести…
    «Все присутствующие, кроме своих, обязательно подумают, - размышлял он, - что я, испугавшись полетов, просто “шлангую”, в смысле симулирую. Кто-то, а может и наши, даже скорее всего – наши, пусть даже и про себя, но подумают: «Привезли труса! Какого черта ехал, если боишься лететь?! И что, теперь делать? И, что теперь делать…?  Что делать? Снять штаны и бегать! Ну, не лететь же, черт тебя побери!  Значит, все-таки, врать…»?
    - Ну, что, Лерханчик, - взял его под руку Павел, - ты запомнил все, чему я тебя учил?
    - Запомнить-то запомнил, да боюсь, что не смогу я соврать, - виновато опустил голову Валерка.
    - А, ты не смотри врачу в глаза, – понял состояние паренька Павел.  Он, - спрашивает, – ты отвечаешь, или вообще, машешь головой. Понял?
    Лерхан, молча, кивнул.
    - Сейчас, пару раз затянем амортизатор, потом, где-то на обратном пути, сгибайся пополам, хватайся за правый бок и мы тебя ведем к столику врача соревнований. – Заговорщицки подмигнул ему Павел, - Знаешь, что, пожалуй, я сам все врачу и расскажу про твой аппендицит, - засмеялся он, - а ты не забывай кивать и поддакивать…
    Пока он раздумывал, что делать и как себя вести: «Может, вообще сбежать? А что, ушел в сторону и затерялся в толпе...?  А потом?  Как ты потом будешь смотреть в глаза ребятам и Виктору Ивановичу? В городе, – пацанам…?».
  Закончилось открытие первых республиканских соревнований, был зачитан порядок их проведения, задания по полетам, а он так и не решил, как ему быть, и что ему делать.  7777
    Заговорщицкие подмигивания и смех Павла, поощрительные улыбки ребят, разозлили его: «Все равно, - думал он, - кто-то из них трепанет в городе, об этом случае.  И, совсем неизвестно, как это будет преподнесено, и прослывешь ты, Лерон, трусом на весь город, его закоулки и прилегающие окрестности, вплоть до самого Парижа! А причем здесь Париж? А черт его знает, хотя…, может потому, что у них там был этот пилот, который Антуан де Сент Экзюпери со своим “Маленьким принцем”? И что, этот “прынц”? Он тоже боялся летать на планере?  Лерхам, ты хан, тьфу, ты – наоборот, в общем, лететь категорически нельзя и точка.
    - Пошли, парень, тащить амортизатор, - деланно беспечно говорил ему, тем временем, не отходящий от него Павел…
    После полета третьего участника соревнований, Павел дернул его за рукав: - Сейчас протянем амортизатор на четвертого летуна и закручиваем «карусель» с аппендицитом, - заговорщицки прошептал он Валерке.
    - До меня еще три участника, - буркнул Лерхан.
    - Сейчас – в самый раз, - настаивал Павел.
    - Я сказал, – позже, - зло сверкнул глазами Валерка.
    - Хорошо, – через одного, - согласился почти «испеченный» медицинский работник.
    - Там будет видно, - буркнул Валерка, проходя мимо судейского столика.
    Оттуда неожиданно раздался взрыв смеха. Оглянувшись на его звук, Лер- хан увидел, что один из судей, сидящих рядом с Варшавским, смотрит на него…
    Ага, - смотрит, таки, прямо на него, - улыбается и, что-то говорит красавцу пилоту, кивая головой в его сторону. Тот, показав пальцем на Лерхана, потом на себя, удивленно поднял брови: - Не может быть…, - услышал его голос Лерхан.
  Мужчина, хохочет, энергично и утвердительно кивает головой: - Еще, как может!
    Главный судья еще раз внимательно посмотрел на Лерхана, пожал плечами: - А, ты, знаешь, кажется и, - правда… – И оба весело рассмеялись.
    Валерка, подумав, что смеются над ним, оглядел себя….  Все, как будто бы, было в порядке. Тогда Лерхан расправил плечи, поднял голову и совсем уже засобирался облить судейский столик молчаливым и высокомерным, как он умел, презрением…  Но, - увидел широко и одобрительно улыбающуюся ему физиономию черноволосого и, сам улыбнулся на все тридцать два зуба, (по-другому улыбаться, очевидно, как и пилот, - он просто не умел), чем, конечно, же, вызвал смех, уже всей судейской бригады.
    Члены ее, как бы сравнивая их, смотрели то на