могла ее убедить, что все
ложь, поскольку мама все настойчиво подтверждала, и все говорило само за себя.
Такие подруги не заполняли и не удовлетворяли мой внутренний мир, и я все более
уединялась в себе или ездила в центр города и в задумчивости обходила его
всего, наслаждаясь одиночеством, но никогда не забывая заглянуть в магазины,
где намеревалась что-то приобрести. Чаще всего предметом моего пристального
внимания были книжные магазины.
Деньги мне особо родители не давали. Поэтому, я сдавала бутылки,
которые накапливались на моем балконе, и
сумма в пределах двух-трех рублей была для меня целым состоянием, и я предвкушала наслаждение от своей поездки,
ибо знала все магазины и всегда
испытывала большое внутреннее удовлетворение только потому, что шла в книжный
тот или иной магазин, и уже мыслью не
могла оторваться от книжных полок.
Очень часто целью моих походов были книги по математике,
пособия, справочники, сборники увлекательных задач на сообразительность. Но
вместе с тягой к математике и английскому, как и к художественной литературе,
во мне стало просыпаться чувство необъяснимой любознательности, касающееся
истории. Я хотела понять историю в своей глубине, во всей взаимосвязи и искала
авторитетные и всеобъясняющие источники, из которых я могла бы увидеть ту
невидимую формулу, которая движет народами, их развитием, которая бы мне
объяснила, откуда все и куда, которая могла бы мне показать уникальную
закономерность развития общества во все времена, которая пояснила бы с научной
точки зрения все причины, все необходимости и все следствия, чтобы было
понятно, что же такое коммунизм, что есть развитие человека, чем оно
обусловлено, куда все идут, есть ли закономерность и как ее можно проследить
через все исторические события…. С этой
целью я вдруг поняла, что надо начинать
с трудов Ленина. Поэтому моя задача была легко выполнима. Труды Ленина и в виде
многочисленных томов и в виде широко известных брошюр не сходили с прилавков
книжных магазинов. И я закупала их с надеждой осилить, чтобы через них увидеть
некую ожидаемую гармонию мира и судьбу человека в нем. Моя маленькая библиотечка
пополнялась всякий раз после такой поездки в центр, и каждая
книга ожидала своей очереди. Я планировала, писала конспекты, вдумывалась,
много раз говорила себе, что я тупая и никак не вижу, не могу обозреть с этих
страниц большее, чем они говорят. Читая письма Ленина, переписки, его критические
статьи, конспектируя, подчеркивая, осмысливая, я начинала понимать и то, что
нет здесь никакой ожидаемой объективности, нет той глобальной мысли, которую я
взяла бы в себе за основу. Но я понимала и то, что надо начинать и не отсюда, с
еще более древней истории, докапываться оттуда через исторические события
разных масштабов, истории разных народов, разных времен… Но и читая, и изучая, и мысля,
я начинала понимать и то, что необъемны все знания, что моей головы не хватит,
чтобы все прочитать, изучить, усвоить, тем более обобщить, сделать вывод и
взять его за основу как в своей жизни, так и приложить ко всему обществу,
начиная понимать то, что есть некоторая неотвратимость всему, непостижимая…
Но идти в другом
направлении я не могла, ибо из всего меня буквально втягивала в себя
математика, а все остальное должно было вращаться вокруг нее, и все другое было необъятной глубины, которую
нужно было держать в своем уме, но никак не отпускать, но приближаться, как
только можно. И не теперь. Ибо это было невозможно в доме отца.
Эти внутренние установки были шаткими, ибо проходило время, и я
опять начинала себя корректировать, но за пределы этих внутренних рамок я не
выходила, ибо они и так были недостижимыми.
Бог хранил нашу семью, и никогда, сколько мы ни жили, отец не
знал о похождениях мамы, ибо не нашлось того из соседей, кто бы его в этом
просветил, да и он не был особо общителен с соседями. Во всяком случае, на эту тему не было ни серьезного разговора, ни
скандала. Было и так, что отец брал маму в Сочи с собой. Мне оставлялись деньги,
и я была предоставлена самой себе в великой степени и наслаждалась претворением
своих планов и своим одиночеством.
Как только я оставалась одна на продолжительное время, мои мысли
начинали подсказывать мне, как с толком использовать эту уникальную
возможность, тотчас рождались планы, а вместе с тем и решимость по их
исполнению. Первая озарившая меня мысль мне столь понравилась, что я тотчас
села писать план. А дело было в том, что, приобретя совсем новенькие учебники к
новому учебному году, я вдруг поняла, что за лето я могу их всех изучить. Так
мною были расписаны мои уроки по каждому предмету на каждый день, почасовой и
поурочные планы были повешены над столом со своей последовательностью,
перерывами и прочим распорядком дня. На балконе, выходящем во двор, стоял столик. Был принесен
стул, скатерть, созданы все условия, включая и настольную лампочку по вечерам.
Подъем был на пол-седьмого ежедневно с тем, чтобы ровно в семь начинать свои
уроки. Я была достаточно неуклонна и тверда, так что результаты не замедлили
себя проявить. Я писала, учила наизусть, развешивала плакаты для лучшего
усвоения правил, теорем, формул. Я начинала работу ранним утром и заканчивала
поздним вечером, чувствуя удовлетворение, результаты и надеясь, что это мне
поможет и зимой, когда я буду замерзать и не смогу толком учиться, и даст
возможность лишний раз почитать книги художественные, также изучать то, к чему влекло. Не скажу, что у меня была хорошая
память. Но понимание часто этот вопрос решало легко и как по ниточке из памяти
логическим путем выуживало то, что память не очень-то услужливо подавала сразу.
Такой путь не сделал меня отличницей, но все же значительно помогал мне на
уроках и освобождал время для других интересов.
ОТСТУПЛЕНИЕ.
Описываемые здесь и впредь события могут показаться насыщенными греховностью, так и добродетелью разных людей,
но никогда не следует думать, что все
это дается для увеселения или для развлечения читающего, или осуждения,
или восхваления. Все это лишь среда качеств, судеб, поиска, для каждого
участника жизненно важная, как и во все времена, то поле деятельности, которое
соединило и этим соединением обязано творить каждого вошедшего сюда и не по
личной, но божественной Воле.
Все здесь объединено временем, пространством, кармой, долгами
точно так же, как в любом другом пространстве, времени, в других кармах, в
других судьбах. Все Божественно состыковано, и каждый получает то, что было ему одному
предназначено до рождения, из чего необходимо должно было извлечь, идя именно
этим путем и именно через эти качества, дабы их в этом пути корректировать.
Здесь нет и не может быть случайностей, досадных встреч и проявлений, нет и
ничего кому-либо мешающего, ибо все в конечном счете во благо всем и каждому.
Надо понимать, что каждая душа
не может поступить иначе, не может не проявить себя, если ей это уже
предписано, если так ведут ее качества, рождающие собой поступки и следствия, не может и избрать другое, если качествами
своими на этом пока стоит.
Каждый поступает и говорит так, как его изнутри направляет Сам
Бог и не говорит то, на что внутри присутствует запрет. Но каждый проявляет
себя так по отношению к другим, как это позволяет и карма другого человека. Все
проявления каждого, и греховного и добродетельного, контролирует Сам Бог,
учитывая такую совокупность причин, о которой человеку неведомо никак, и давая
вершиться всему происходящему настолько, насколько это справедливо по отношению
к другим, соответствует качествам самой сущности, на сколько это проявление
соответствует материальному и духовному развитию всех, как и определяет, какие материальные и духовные уроки из этого
проявления должен извлечь каждый в соответствии с уровнем своей ступени,
качеств и пониманий.
Т.е. каждый должен вынести свое непременно и так не потерять, но
обогатиться. Зачем были нужны такие
потрясения Лене? Что на уровне ее сознания и подсознания, как следствие, должно было отложиться, чтобы обогатить ее ум
и понимание? Зачем это надо было видеть мне и быть потрясенной? Надо знать, что Бог со Своим творением не
цацкается, хотя и ведет его достаточно осторожно или аккуратно и дает каждому
то, что он может пережить, что не выходит за пределы человеческих отношений,
что учитывает опытный пласт и только Бог Знает, что и во что должно в каждом
переплавиться.
И я, и Лена и другие участники событий не в первый раз жили на Земле
и ничего человеческое, как и греховное, не должно было нас удивить, потрясти
основательно, и все реально можно было
пережить, поскольку именно проход через грязь чужих качеств и невежества, как и
своего, очищает куда более сильно,
нежели чем через самую изысканную добродетель.
К тому же, этот путь и строит невидимыми дорогами внутренний стойкий запрет к повторению, в новом рождении,
когда тело и качества позволят, ибо жизнь и ее возможности меняется от рождения
к рождению, душа меняет свой пол, снова проходит через путь низших вожделений и
удержать ее может внутренний именно запрет, который формируется Богом из таких
достаточно низменных вещей, проявленных относительно самого человека, которые
проявлял отец.
Он же в свою очередь готовил себе те последствия своей греховной
деятельности, которые, непременно, могли обратиться для него разного рода
насилием, унизительными сценами, а то и изнасилованием в женском теле. Таким образом, достаточно непростыми
средствами Бог выводит живое существо через многие грешные души за рамки
детскости, за рамки иллюзорной невинности, за рамки не осознания сути
материального мира, давая вкусить все, Сам зная меру, но ради устранения
невежества, которое готово возводить себя в ранг чистоты святой и готового
округлять глаза при всех проявлениях материального мира. А между тем, именно
через страдания и преодоления Бог этот материальный мир и поднимает и развивает
и уготавливает души по своим качествам
на духовный план.
Нет чистоты святой без погружения в грязь, ибо неоткуда тогда
извлечь и сам запрет на грех. Бог этот
запрет не дарит, но развивает. И в этом развитии человек не должен в конечном
счете, идя к вершине совершенства, выводящей за пределы материального мира,
потрясаться, по сути, никакими потрясениями, этим приближаясь и постигая
качества Бога. Ум должен освобождаться от психических реакций, быть равен,
беспристрастен, ничем не возмутим в человеческом обществе, даже направляя
человека на борьбу и сопротивление.
Однако, материальный мир не может изобиловать такими отрешенными
умами по своему определению, но подготовка
ведется постоянно, во всех направлениях, поднимая уровень человека то в
одном, то в другом и так подводя его к религиям, которые эти качества начнут
обрамлять религиозными средствами в состояние религиозной отрешенности, как и
нирваны. Все начинается и продолжается вот с таких бытовых вещей.
Не должно быть
