Произведение «ЛЯЛЯ: "ПА-АЧЁМ СТОИТ ЩАСТЬЕ?" (8-11)» автора Людмила Олейник-Зданович - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 3)

8
В дверь позвонили. На пороге стоял Ванга.
— Люсь, возьми Баритона на пару дней, - просяще, заглядывая в глаза, произнёс он, а щенок понимающе лизнул его в щёку и замер в ожидании.
— Только с «памперсами». Ты знаешь, как я не люблю этих собачьих сюрпризов, - сказала я, принимая пушистый комочек.
— Так ведь не холодно. Оставь его на балконе, у него сейчас охота на мух. Да и выгулял я его, - уже на бегу закончил фразу Ванга.
Баритон был беспородным щенком, который каждое утро звонким лаем будил всех соседей. Почему Ванга дал ему кличку Баритон — до сих пор не понятно, т.к. голос щенка соответствовал баритону, как исполнение Вангой знаменитого танго «Утомлённое солнце». Вначале пёсик осторожно обнюхал прихожую и, убедившись, что кроме него на нее никто не претендует, крадучись пошел на незнакомый запах. На кухне жарились котлетки. Баритон подошел к плите, вытянул голову по направлению запаха, зажмурился и застыл. Частое виляние хвоста из стороны в сторону выдавало его внутреннее напряжение. Затем он открыл глаза, непонимающе взглянул на меня и методично залаял:
— Тяв, - вопрошал он жалобно и таким тонюсеньким лаем, что я сразу сдалась и отправила котлетку в холодильник на охлаждение. Щенок обиженно сопроводил её глазами и затих.
— Надо же, какой ты умный, - изумилась я и взяла его на руки.
Унюхав запах, Баритон мгновенно начал лизать мои пальцы.
Тёплый шершавый язык и влажный нос, которым он игриво тыкался в мою ладонь, невольно вернули меня в детство. Я всегда хотела иметь
собаку, но родители так и не разрешили мне взять случайного найдёныша. Сейчас эти прикосновения воскресили в памяти то время, когда родители были живы, а я была маленькой и очень послушной девочкой. Через несколько минут, котлетка была съедена мгновенно. Похоже, такие кулинарные изыски, щенок употреблял редко. Я отнесла его на балкон и с умилением наблюдала, как ловко он охотился на мух. В самый разгар охоты, раздался телефонный звонок:
- Алё! Я тебе сейчас такое скажу! - почти шёпотом почему-то говорила Ляля. - Дай слово, что не будешь говорить вперёд меня.
Я долго не могла привыкнуть к выражению «говорить вперёд меня», что в переводе с Лялиного языка значило - не перебивать её в разговоре.
- Даю, - обречённо выдохнула я.
А Ляля перешла в жёсткое наступление:
- Ты шо, совсем слепая? Так и будешь бегать мимо личной жизни? Это ж неодетым глазом видно, шо этот балконный эквилибрист имеет на тебя виды! Посмотри вокруг — один ужас! А этот Авангард, хотя бы умеет слушать! Скажи, — грозно вопрошала она, — кто в наше время умеет слушать? Никто! Все только говорят. И ещё один аргУмент, - Ляля снизила голос до шепота. - Когда он спускался по этой дурацкой верёвочной лестнице со своей собакой, у него на брюках был очень приличный рельеф. Ты когда в последний раз видела мужчину с приличным рельефом?
- Ляля... - попыталась урезонить её я.
- А вот этого не надо. Не будь ханжой. Теперь, когда я на это понимаю, то могу просветить тех, кому в голову ещё не провели свет, - сказала Ляля торжественно и замолчала.
- Ты не хочешь взять себе на денёк Баритона? - спросила я Лялю.
- Ага, значит свет таки подвели, но забыли включить, - совершенно мармеладным голосом заговорила она. - Ну, значит общество тебя ещё не потеряло как женщину. Ладно, не злись, - уже весело продолжила она, - привози псюшку, ты же знаешь, как я люблю эти фейерверки, которые мы устраиваем, гуляя с ним на Патриарших.
Щенок словно понял, что речь идёт именно о нём и о прогулке, понимающе притащил мне поводок, и я во второй раз отметила его молчаливое понимание. Баритон привязался к Ляле с первого знакомства, когда воркуя, она бережно уложила его в свою шляпку. Их прогулки отличались тем, что на собственном примере Ляля «обучала общество чистоплотности». Во время прогулки, едва Баритон успевал делать кучку, как Ляля доставала из специальной прогулочной корзины перчатки, лопатку и огромный пакет для мусора. Очень медленно и торжественно, она собирала «собачьи грехи» расхваливая Баритона на все лады:
— Ах, ты моя прелесть! Ну, кто же кроме нас научит этих породистых болванов с их недержанием и нулевой культурой хозяев! — причитала она до первой урны, в которую засовывала пакет.
Урны, как правило, были рядом со скамейками, но Ляле и в голову не приходило, что можно выбросить пакет с содержимым в мусорный контейнер рядом с домом.
Каждый раз, когда я приходила к Ляле, она выставляла убойную дозу еды и, жалуясь на отсутствие аппетита, заставляла меня съесть «хоть самую малость», чтобы вызвать у неё желание еды. У Ляли всегда было хорошее сухое вино, на которое она «понимала» со времен проживания на югах в Одессе. Мы пили «Каберне», причём Ляли хватало только на первый фужер. Смакуя его с «плесенью «Дор- бля» — так Ляля называла ею приготовленный сыр с зеленью петрушки, мы говорили о ВэПэ, о Ляле, обо мне. Причём мне в разговорах отводилось особое место. Мягко перейдя на коньячок и, съев «без аппетита» всё, что было на столе, Ляля утомлённо вытирала салфеткой испарину и почти трагическим голосом говорила:
— Курочка моя, ты уже взрослая! Пора устраивать личную жизнь! А то я такая виноватая, шо чувствую себя счастливой, - сделала вдох Ляля и продолжила, - ты такая умница и красавица и, шоб я так жила, если ты не будешь нести золотые яйца в свою семейную корзину! Венечка просто ничего не понимает в женщинах, поэтому ему кажется, шо он счастлив со мной, а это я с ним счастлива.
Так рассуждая, она выводила меня на балкон и выкуривала сигаретку для похудения.
— Только не говори Венечке, - просяще заглядывая в глаза, просила она. Он этого не переживёт.
Венечка благополучно всё переживал и периодически покупал Ляле дорогие сигареты, ошибочно считая, что вреда в них меньше.
— Боже, как быстро проходит «бабье лето», — огорчалась Ляля, вкладывая в эти слова смысл течения времени и женской доли одновременно. - Не успела оглянуться, а скоро опять день рождения.
Как я раньше эти дни не любила, ума не приложу? А сейчас думаю: живёт Венечка со мной уже несколько месяцев, а ещё не бросил. Мало того, знаешь, что он задумал? — Ляля затуманила глаза тайной и замерла.
- Не томи, - дожевывая замечательно удавшуюся рыбу, сказала я.
- Венечка сделал мне предложение и желает скрепить наши отношения в Иерусалиме.
- И что ты там забыла? - спросила я, вспомнив слова Ляли относительно земли обетованной.
- Ну, не скажи: всякий обласканный Богом человек, должен побывать на священной земле и потереть свой лоб о стену Плача.
- А где должен побывать необласканный? — разморено спросила я.
- А необласканный, не должен быть ослом, — уже с лёгким раздражением произнесла Ляля. - Мой папа всегда говорил: «Детка, бери всё, что в руки идёт, а Бог смилуется и пошлёт тебе твоё».
Ну, все, пропала я, едва успела подумать, как Ляля спешно оседлала своего конька:
- Мы же гордые и недоступные! Мало к нам с неба спускаться! Нас же надо упрашивать и в ноги падать! Посмотри, что ты делаешь с этим несчастным: он снова начал работать и даже имеет свою приличную клиентуру! Он делится с тобой, — Ляля запнулась, придумывая аргументы, — даже собственной собакой, лишь бы ты заметила его существование! В конце концов он, — она почему то перешла на шепот, — не пьёт! Совсем не пьет! А как он говорит о тебе! Петрарке и не снилось!
Я ошарашено смотрела на Лялю. Воинственно подняв голову и пытаясь вытянуть отсутствующую шею, она ждала моего отступления, чтобы сменить гнев на милость.
- Ляля, я должна созреть, - осторожно начала я.
- Смотри, чтобы отваливаясь от места созревания, ты не набила себе другое место. Я имею в виду голову, - уже примирительно урчала она - она, у тебя и так повреждённая.

9
Уже возвращаясь домой и, думая о сказанном Лялей, я поймала себя на мысли, что поведение Ванги стало обретать определённый образ. Как образ, он «проявился» когда из-за оторванного рукава, я заставила его снять рубаху. Неожиданно, я поймала себя на мысли, что моя память фиксировала этот образ не один раз и, почему-то испугалась. Ванга действительно постоянно искал повод для общения, а я этого не замечала. Захотелось «отодвинуться» памятью от обнаженного Ванги, но получалось слабо. Суховатый, хорошо сложенный торс то и дело возникал перед глазами, а на душе, почему- то стало легко и весело. Дважды побывав замужем и вкусив все радости семейной жизни, я больше не думала о замужестве. И не потому, что я была несчастлива в браке, а потому, что сейчас, мой устоявшийся жизненный уклад меня устраивал.
Мой бывший любовник любил повторять, что «лучшая семья, состоит из одного человека». Мы с ним привыкли проводить свои субботы-воскресенья вместе и не обременяли друг друга общением в течение недели. Но я всегда тосковала, когда после близости, счастливый и утомлённый, он уходил спать на диван. Каждый раз, в сопровождении его чередующегося похрапывания и попукивания, я мысленно переиначивала жизнь, но с приходом субботы всё повторялось. Дорисовывая несуществующие качества, я сразу же начинала их любить. Это продолжалось до момента, когда придя в незапланированную субботу, я застала у него другую женщину. Он перепугано суетился и оправдывался, а мы допили с ней «Московский» коньяк и ушли обе, подружившись на всю оставшуюся жизнь.
«Все мужики козлы, но на верёвке их не уведёшь»! - любила говорить Ляля и, разделяя её точку зрения, я никогда не обвиняла женщин, желающих устроить свою личную жизнь.
Постепенно уязвлённое самолюбие исцелилось, и можно было смотреть на ситуацию со стороны и с определенной долей юмора.
- И чего было переживать? - каждый раз, вспоминая о моём любовнике, говорила Ляля. - Всё равно замуж всегда выходят одни и те же. Господь знает, что делает, но пока не закроешь предыдущую дверь - новую он тебе не откроет.
В словах подружки всегда была определенная доля правды, и едва расставшись с предыдущим кавалером, его место сразу занимал следующий. Обладая хорошим воображением и чувством юмора, я отводила им определенное место в своей жизни и жила дальше, но уже болезненно не участвовала в происходящем. Когда меня это утомляло, кавалеры получали «отпуск без содержания и на всю жизнь» — так говорила Ляля о моих расставаниях, причитая при этом:
- Боже! Разве можно было выставлять за дверь такие глаза! - вычитывала она меня - Это, конечно, не зеркало души, но какая акварЭль! Сколько неба! И чего тебе в нём не летается?
Мне не леталось. То ли нелётная погода души, то ли усталость от неверия. Однажды Ляля притащила Библию и, ткнув пальцем на фразу «по вере вашей вам будет», победоносно застыла в ожидании моей реакции. Веры не появилось, а Ляля, в сердцах захлопнув священный манускрипт, изрекла:
- Это потому,