знаешь? Деньги можешь не предлагать. Они мне не нужны, как ты, наверно, догадался. Понимаю, ты не привык к подобному, но уж поднапрягись. Всё же жизнь сына на кону. Подумай и скажи, что заставит меня – человека полного злости и обид – от этих самых обид отказаться? И давай придадим тебе стимул.
С этими словами Андрей вонзил нож Игорю в живот. Оксана снова завизжала, Семён Михайлович вновь забился в истерике, пытаясь вырваться.
- Света – жена моя – больше часа истекала кровью. Посмотрим, сколько он продержится.
- Это нечестно! Он отнял одну жизнь, а ты…
- Не честно?! То есть, ты со мной поступил честно, да? Где была твоя честность, когда ты подкупал этих продажных ублюдков? И с чего ты, собственно, взял, что размен будет равным? О честности он вспомнил. Раньше надо было поступать по чести.
- Он ведь мой единственный сын, - застонал Семён Михайлович. Слёзы текли по его щекам ручьём. – Как бы ты поступил на моём месте?
- Жена у меня тоже была только одна, и ребёнок был бы первенцем. Я… я не знаю, как бы поступил на твоём месте. Да и зачем мне забивать голову подобными мыслями? Я всё равно никогда там не окажусь. Ты вот тоже как-то не особо горел желанием ездить на общественном транспорте и жить в коммуналке, как обычные жители. У тебя вон – три Бентли в гараже. Но нет, ты хочешь, чтобы мы, простые люди, тебя пожалели. Бедный несчастный чиновник-олигарх, его единственного сынулю-наркомана хотят посадить в тюрьму, сволочи этакие. Он всего-то угробил беременную женщину. Нет, Семён Михайлович, каждый из нас на своих местах, пусть так и остаётся. Желание защитить сына тебя не оправдывает. Найти оправдание себе несложно. Вон, даже Гитлер в своём Майн Кампф что-то придумал. Сложнее принять последствия, какими бы тяжкими они ни были, вместо того, чтобы стремиться их избежать. Твои стремления лишь объясняют, почему ты сделал то, что сделал, но не делают твои поступки правильными. Мне-то что с твоих оправданий? Твой сын убил мою жену и не рождённого ребёнка, но мне с этим смириться и спокойно жить дальше, ведь он у тебя единственный ребёнок, так что ли?
- Но ведь нельзя же так!
- Но почему? Почему нельзя? Если можно купить судью и прокурора, то почему нельзя просто убить того, кого захочешь?
- Потому что это неправильно!
- Неправильно?! Ты что, серьёзно? Ты вот правильно поступил?
- Нет. И я об этом сожалею.
- Ой, прости, совсем забыл сказать: Я тоже очень сожалею о том, что мне приходится делать. Я поступаю неправильно, как и ты. Мы оба неправы. Хорошо. Думаю, в этом разобрались. Но почему ты считаешь, что тебе поступать неправильно можно, а мне нельзя?
- Да потому что я никого не убивал!
- Нет. Но кто устанавливает рамки дозволенного? Разве есть где-то свод правил, в котором чёрным по белому записано, что отмазать сына от тюрьмы можно, а убить за это членов его семьи в отместку нельзя? Видишь ли, тем и хорош закон, что он един для всех. Есть чётко обозначенные границы дозволенного и запретного. Но если их пересёк, то ты уже вне закона. И здесь нет никаких новых границ. Ты не вправе упрекать меня, коль сам не безгрешен. Мы с тобой на одной территории. Просто нарушаем закон по-разному.
- Прости! Слышишь, прости, что я так поступил! Я был неправ.
- Да, неправ. Ну и почему тогда мне нельзя поступить неправильно?
- Я же извинился!
- И что с того? Мне резко полегчало? Восемь лет скорби как ни бывало? Жена и ребёнок с того света вернулись? На что мне твои извинения? А впрочем, знаешь, ты тоже меня прости. Я извиняюсь перед тобой за то, что делаю.
- Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.
- Ни денег, ни извинений, ни покаяний. Я хочу мести.
- Ну и чем ты тогда будешь лучше?
- Да ничем. В том-то и дело. Ты пойми, я ведь не стремлюсь себя оправдывать. Этому нет оправдания. Я абсолютно точно поступаю неправильно. Да как такое вообще можно оправдать? Но мне это и не нужно. Я же не справедливости добиваюсь, а просто мщу. Я наплевал на мораль, на муки совести, на честность и справедливость. Я просто хочу, чтобы ты страдал, чтобы вы оба страдали. Хочу увидеть мучения на ваших лицах. Хочу, чтобы вы пережили агонию. Чтобы бились в историке и рвали волосы на голове, не замечая боли. Хочу, чтобы вы ощутили всё то же, что и я. Как сейчас помню тот день. Помню весь спектр эмоций от боли до ярости. И его беззаботное лицо с лёгкой надменной ухмылкой. Он уже тогда понимал, что ему всё сойдёт с рук. Едва ли не кричал об этом.
Справедливость… Добиваться справедливости от вас бесполезно и… неправильно. Я бы мог бегать по судам с апелляциями, ходить на телевидение, писать президенту, долбиться головой в закрытые двери различных инстанций, но зачем? Чего бы я добился? Того, что и так должно было случиться в идеальном мире, где есть закон и справедливость? Мы явно живём не в таком, если убийца выходит на свободу. Дал на лапу одним, посулил что-то другим и всё – плевать на доводы в суде и показания. Тут булку хлеба украдёшь, десять лет дадут, а ему – ничего за непреднамеренное убийство с отягчающими обстоятельствами. Говорю же – фарс. Все прекрасно сознают, где правда, но делают вид, будто в упор её не замечают. Само понятие справедливости к вам неприменимо, потому что оно вам непонятно. Когда пытаются её добиться от тебя или тебе подобных, люди просто не сознают, что вы мыслите иначе. Вам ваше привилегированное положение кажется само собой разумеющимся, а все попытки приравнять вас к остальным видятся вопиющей наглостью.
Вот и скажи мне, почему я должен останавливаться на восстановлении паритета, если мы долгое время были в неравных условиях? Пока ты наслаждался семейной жизнью, я горевал. В банке с меня требуют проценты за то, что пользовался их деньгами. Я не могу прийти к ним и сказать: Вот, возвращаю вам всё, что брал. На что они мне: О, спасибо, мы так рады, что вы наконец-то вернули нам наши деньги. Нет, это не так работает. Так почему же я не могу взыскать с тебя проценты? Раз уж ты не пожелал расплатиться сразу, так пеняй на себя. К тому же, ты отнял у меня не одну жизнь, а всё это - детей, внуков, их фото в рамке на стене, совместный семейный отдых, застолье на праздники, всё то, чего у меня уже никогда не будет. Хотя, на яхте в открытом море я бы, конечно, вряд ли плавал.
- Ты ещё можешь всё начать сначала, завести семью и быть счастливым.
- Зачем, чтобы и их убил бухой обдолбаный выродок? Нет уж, спасибо. Хватит с меня. Ещё раз эту боль я не переживу.
- Он же не специально!
- Ах не специально… То есть, он случайно напился, укололся, потом вот чисто случайно сел за руль, случайно вдавил педаль в пол, да? Случившееся не случайность – это закономерность. Рано или поздно, может быть, не с моей женой, но с кем-то другим это бы всё равно произошло. Он не задумывался о последствиях, потому что ему всегда всё сходило с рук. Он с детства так привык. Тебе не кажется, что вы его как-то неправильно воспитали?
- И что теперь, отказаться от него? То, что он вырос таким, моя вина. Его ошибки, это и мои ошибки тоже.
- Рад, что ты это понимаешь. Значит, защищая его, ты защищаешь и себя?
- Все совершают ошибки.
- Но не все избегают последствий. Безнаказанность порождает вседозволенность. Осознание и принятие последствий собственных ошибок – важный процесс формирования личности.
- Тюрьма ломает человека. В кого бы он там превратился? Кем бы он стал потом? Сам знаешь, как у нас относятся к бывшим зэкам. Посмотри на него теперь, он исправился, стал лучше.
- Ну да, он не ширяется и не водит пьяный, но не похоже, что он полностью изменился. Он всё ещё надменный и самодовольный гад. Да и чувство превосходства над другими никуда не делось. Для него люди, вроде меня – ноющие неудачники.
- Убить его за это что ли?
- Нет, пусть лучше он ещё кого-нибудь убьёт. А если он чего похуже совершит? Ну, не знаю, ребёнка изнасилует, ты всё равно его защищать будешь?
- Конечно! Он ведь мой сын. Другого у меня нет.
- Ну да, у других-то дети на деревьях растут. Ты вот тут о чудесном исправлении своего чада заговорил. А знаешь, кто уже точно не станет лучше? Мой ребёнок. А ведь он бы сейчас в первом классе учился, если бы не твой ублюдок. Как знать, кем бы он или она могли вырасти. Учёным, спортсменом или известным писателем. Теперь я могу только гадать. Чёрт, да мы даже пол ещё не знали.
- Скажи, Оксана, ты солидарна со своим свёкром? А то ты всё молчишь да молчишь. Как думаешь, можно простить твоего мужа?
- Не знаю, - со всхлипами плача ответила Оксана.
- Ты счастлива в браке? – Андрей подтащил стул и уселся напротив неё.
- Не знаю.
- Не знаешь, счастлива ты или нет? Купаешься в роскоши, у тебя любящий муж, двое детей. Как их зовут? Прости, можешь не отвечать. Не понимаю, зачем спросил. Я ведь и сам знаю их мена, я подписан на тебя в Инстаграме.
Оксана в ответ заплакала ещё громче. Прям, заревела. На глазах туши уже не осталось, вся утекла на щёки. Губы скривились в жуткой гримасе.
- Простите.
- За что? Ты-то мне, вроде, ничего не сделала.
- Можно мне уйти?
- То есть, ты считаешь, что тебя здесь быть не должно?
- Я же ничего не сделала. Мы тогда ещё даже не знакомы были.
- Что ж справедливо. Но вот смотри, сейчас ты живёшь в роскошном доме, ездишь на дорогой машине, носишь красивые украшения, которые вряд ли могла позволить себе простая девушка из посёлка, приехавшая в город, чтобы учиться на маркетолога. Ты же наслаждаешься всем этим, разве нет? Как же так, Оксана? Думаешь, можно принять все привилегии, но не разделять ответственность? Очень удобно. А как же: в горе и в радости, в болезни и здравии, и всё такое? Пока всё хорошо, то ты здесь, рядом, а чуть проблемы, сразу – хоп! – и спрыгнула. Нет, так не пойдёт. Не стоило тогда принимать их деньги. У всего есть цена, у роскошной жизни тоже. Скажи мне, если бы ошибки твоего прошлого постучались в двери, ты бы не обратилось за помощью к супругу или его папашке? Уверен, что обратилась бы.
Моя жена тоже не была ангелом. Мы часто не сходились во взглядах, спорили и даже ссорились. Но знаешь, я всегда за неё стоял горой. Даже когда считал, что она неправа. Мы выступали единым фронтом. Это и есть брак! Ты не можешь взять от него всё хорошее и отказаться от плохого. Это же как с наследством. Допустим, тебе перепала от тётушки квартира в центре города. И это очень хорошо и здорово, но вместе с ней на тебя повесят и задолженность за коммуналку. Нельзя принять блага, но отказаться от бремени ответственности. У всего есть свои плюсы и минусы. И чем весомее плюсы, тем тяжелее минусы. И вот взгляни на Семёна Михайловича, он за семью всё, что угодно, сделает. А ты от него так просто открестилась. Не хорошо так поступать, Оксана. Не хорошо.
Андрей поднялся и достал из-за пояса пистолет. Её мучить медленной смертью он не собирался. Этого она уж точно не заслужила.
- Нет, умоляю, нет. Я ничего не сделала, - заскулила Оксана, пока Андрей заходил ей за спину. – За что?
- Да всё за то же.
- Я же не виновата.
- Нет, но дело не в тебе. Ты его жена. Он отнял у меня жену, я отниму у него. Это месть. Я делаю больно не тебе, а ему.
- Это нечестно. Я не хочу умирать.
- Никто не хочет. Моя жена уж точно не хотела. У нас столько планов было, но все они коту под хвост из-за твоего мужа. Моя жена тоже ни в чём не была виновата, она спокойно ехала домой, не превышая скорости. Уж я-то знаю, как она водила. Она, скорее, ползла как черепаха.
