Квартирка у меня сорок квадратных метров на окраине города, езжу на Приусе, а отпуск провожу на даче у друга. Я, поди, и впрямь похож на маленького человека, с ваших-то высот. Холоп.
- Кто ж виноват, что ты такой неудачник.
- Неудачник, говоришь? Ты же понимаешь, что тебе просто повезло родиться сыном успешного человека? Сам-то ты ни черта собой не представляешь. Кем бы ты был, если б не твой отец, торчком, спящим в луже своей блевотины в какой-то грязной подворотне?
- Да пошёл ты, урод!
- Сына, помолчи, - предостерёг его Семён Михайлович.
- Да, сына, слушай, что папка говорит. Он-то меня узнал. По глазам вижу, в них испуг. Толи он просто не так туп и понимает, что грабители ведут себя иначе. Кто я, Семён Михайлович?
- Прости, я не помню, как тебя зовут.
- Но ты ведь помнишь, откуда мы знакомы?
- Да, - с трудом произнёс Семён Михайлович. Это смутило всех. Они не привыкли видеть главу семейства таким растерянным и жалким.
- Сам им расскажешь? Нет? Ну что ж… А помнишь ли ты, Игорь, - Андрей развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов, переводя взгляд от отца к сыну, - об инциденте, что произошёл с тобой на дороге восемь лет назад? Ага, понял теперь, кто я?
Игорь понял. Понял и ужаснулся. В поисках спасения он устремил взор на отца.
- А что ты на него смотришь? Думаешь, он и сейчас тебя отмажет?
- Слушай сюда, сопляк,..
- Нет, это невыносимо. Помолчи уже, карга старая.
- Я не старая! – возмутилась Инги Николаевна и принялась бранить Андрея и обзывать самым мерзким словом. И так разошлась, что угомонить её словами не представлялось возможным. На этот случай у Андрея припасён кляп.
- Ну вот, теперь можем продолжить, - сказал он, заткнув рот Инге Николаевне.
- Чего ты хочешь? – спросил Семён Михайлович.
- А разве не очевидно?
- Просто скажи, и я всё сделаю.
- Верни мне мою жену и не рождённого ребёнка. Ну как, сделаешь? По силам тебе такая задача?
- Никто не сможет вернуть тебе их, но…
- То-то же! Не всё можно купить за деньги, Семён Михайлович. Знаю, для тебя непривычно, да?
- Послушай, то, что с ними, случилось – большая трагедия.
- Да, я видел трагичность на лицах твоего сына и жены. Да она на говно изошла от ехидства. Какая же мерзкая баба. Как ты вообще её терпишь?
- Глянь-ка, а вот она, похоже, не в курсе, о чём речь, - Андрей указал на Оксану. Та только и делала, что хлопала глазами да переводила взгляд с мужа на свёкра. – У тебя что же, секреты от супруги? Она, поди, и не знает, что муженёк должен в тюрьме сидеть, а не детишек нянчить. Да уж, это явно не та история, которую рассказывают о себе на первом свидании.
- Что молчишь? - Андрей обратился к Игорю, стыдливо отводившему глаза от жены, - не хочешь рассказать, как всё было?
- Да пошёл ты!
- Да пошёл ты, да пошёл ты… У тебя что, словарный запас иссяк? Ладно, не хочешь, я сам расскажу.
Андрей взял с кухни ещё один стул и поставил его напротив Оксаны.
- Видишь ли, твой ненаглядный раньше ширялся и бухал по-чёрному. А нажравшись и обколовшись, садился за руль машины, подаренной заботливым папаней. В один из таких дней его ракета на бешенной скорости протаранила автомобиль моей беременной жены. Она не выжила. Думаешь, его посадили? Как бы ни так! Семён Михайлович подсуетился, использовал связи и кошелёк. Игорь даже условный срок не получил. Я сидел на суде с глазами полными непонимания. Мне всё казалось, что это какой-то фарс. Ещё чуть-чуть и все засмеются в голос, а после скажут, что разыграли меня. Вот честно, лучше бы сэкономили всем время и нервы и просто прямо сказали, что всё куплено, надежды нет. Цирк, а не суд. В кино такого не показывают.
Андрей поднялся и проволок за собой стул, поставил его напротив Семёна Михайловича.
- Ты спрашиваешь, чего я хочу? Я жажду мести.
- Не надо, прошу тебя. Вот серьёзно, кому от этого будет лучше? Ну отомстишь ты, что потом? Сам в тюрьму сядешь до конца жизни? Оно тебе надо? Ты же ещё молод. У тебя всё впереди. У меня есть деньги, много денег. Ты будешь обеспечен до конца жизни.
- Постой-ка, почему ты думаешь, что я сяду в тюрьму? Сын-то твой не сел.
- Слушай, ну, ты ведь не настолько глуп и всё понимаешь.
- Конечно, понимаю. Но мне охота, чтобы ты сам сказал. Знаешь, я так устал от лицемерия. Вы врёте всем. Убеждаете, что это правда. Мне кажется, вы даже сами в какой-то момент начинаете верить в собственную ложь. Поэтому, уж будь добр, скажи прямо, что всё куплено и закон защищает лишь тех, у кого деньги и власть. Молчишь? Ладно. Деньги, значит. Хм… Тогда ты предлагал мне пять миллионов, чтобы не идти в суд. А во сколько оценишь свою жену?
- Пятьдесят.
- О как? Значит, ты считаешь, что жизнь твоей ненаглядной стоит дороже или ты взял в расчёт инфляцию?
- Хочешь, бери меньше, - встрял в разговор Игорь.
- Помолчи, тебе говорю!
- Ну, он не так уж и неправ. Зря ты ругаешься. Но дело не в том, что я меньше хочу. Просто оценка должна быть честной. Твоя жена намного старше моей. Кроме того, моя была беременна. Это, по сути, уже не один… Ну, ладно, не два. Пусть будет, полтора человека. Если их ты оценил в пять миллионов, то за твою жену, которая не беременна и почти в три раза старше, глупо просить больше двух миллионов. Но я сегодня в хорошем настроении, так что – два миллиона, согласен?
Семён Михайлович не спешит отвечать, он чувствует подвох.
- Да! Конечно! – ответил за него сын. – Пап, дай ты ему два миллиона и пусть катится.
- У тебя что, под матрасом два миллиона отложено? Из чистого любопытства интересуюсь. Я-то не настолько богат, чтобы держать такие деньги дома.
- В сейфе.
- В сейфе? Круто. Никогда не знаешь, когда пригодится два миллиона наличкой. Вдруг по домам будут ходить, продавать норковые шубы, золото и бриллианты. Кстати, будь другом, просвети, а то я всё ломаю голову, на кой тебе сразу три Бентли. Ты их что, коллекционируешь? Нет, серьёзно, неужто одного не хватит? Ладно-ладно, понял, не моего ума дело. Так что, два миллиона, по рукам?
- Да, - неуверенно согласился Семён Михайлович.
- Хорошо! Отлично!
Андрей отошёл к своему рюкзаку и достал прямоугольный свёрток. Вернулся и вытряхнул содержимое бумажного пакета. На пол упало четыре пачки пятитысячных банкнот.
- Вот, держи, два миллиона за твою жену. Теперь я могу её убить.
- Что?! – заорал Семён Михайлович.
- Да ты что, охренел что ли?! – завопил Игорь. Жена его просто заплакала, громко шмыгнув носом. Инга Николаевна задёргалась на стуле и затрясла головой.
- Что не так-то? Мы же договорились.
- Мы не об этом договаривались, - запротестовал Семён Михайлович. – Ты не можешь так поступить…
- Почему же? Ты ведь именно так и хотел сделать, расплатиться со мной за смерть моей жены и не рождённого ребёнка. Или тебе кажется, будто ты чем-то лучше? Считаешь, что тебе всё дозволено и никаких последствий никогда и ни за что не будет? Как там… Что дозволено Юпитеру, не позволяется… Ну, ты знаешь. Я что-то подзабыл, как там дальше.
Андрей вновь отлучился. Вернулся с пластиковым пакетом и рулоном скотча.
- Сделка есть сделка. Цена уплачена.
Он накинул на голову Инге Николаевне пакет, туго затянул его лентой и отошёл. Игорь и Семён Михайлович надрывали глотки и, не жалея рук, пытались освободиться, но всё тщетно. У них отменная дубовая мебель, её не так-то просто поломать, а разорвать хомуты им явно не по силам. В какой-то момент Игорь даже упал, но Андрей поднял его вместе со стулом и поставил так, чтобы ему хорошо было видно мать.
Дёргалась и брыкалась, стучала каблуками по полу, но чем больше она сопротивлялась, тем меньше воздуха ей оставалось. Вскоре она ослабла, а после замерла и больше уже не шевелилась. Игорь заорал и заплакал. Даже Семён Михайлович пустил слезу.
- Понимаю, что ты сейчас чувствуешь… И это не пустые слова, - обратился к Семён Михайловичу Андрей. – Да ты и сам знаешь. Помню, когда мне сообщили о случившемся, я сперва не поверил. Точнее – нет, я не понял. Просто не мог осознать, смириться с мыслью об утрате. Она упорно не хотела приживаться в моей голове. Слышал, наверно, про пять стадий принятия неизбежного? Сперва отрицание, потом гнев,.. Дальше я так и не продвинулся.
- Вот чёрт! – притворно удивился Андрей. – А ведь все твои миллионы на неё были записаны, не так ли? Как же теперь объяснить избирателям, что ты не олигарх? А, ну да, сынишка же есть.
Ответа не последовало. Игорь и Семён Михайлович, и уж тем более Оксана были слишком напуганы и сметены.
- Да ладно, не переживайте вы так. Купите себе другую. Деньги у вас есть.
- Другую?! Другую мать?! Она вырастила меня! Воспитала! Другой такой нет, сраный ты ублюдок! - захлёбываясь слюной, весь раскрасневшись от злости, прокричал Игорь.
- Жаль, что ты понял это только на собственном примере. Вот и мне было невдомёк, как вообще можно оценить деньгами человеческую жизнь. Благо вы помогли, было от чего оттолкнуться. Глядишь, скоро составлю прайс.
- Что б ты, сука, сдох!
- Теперь ты понимаешь мою боль. И ты глянь – я улыбаюсь, - Андрей улыбнулся так широко, как только смог.
- Что ж ты за сволочь такая?!
- Тебе подражаю. Знаю, нужно быть выше этого, но что-то совсем не хочется. Уж простите мне моё злорадство. Восемь лет предвкушал этот день. Трудно себя сдерживать.
- Хватит, - справившись с болью, смог-таки вымолвить Семён Михайлович. – Ты сделал, что хотел. Теперь уходи. Прошу тебя. Ты и так причинил нам огромную боль. Перестань хотя бы злорадствовать.
- То есть, по-твоему, я здесь только ради неё? Она что, больше всех провинилась? Нет, она, конечно, та ещё тварь, и на суде вела себя по-скотски. Со мной вообще обращалась как с говном. Уверен, она упрашивала тебя или даже заставляла использовать всё своё влияние, чтобы отмазать сынулю от тюрьмы. Я-то помню, как она вела себя тогда. Если ты сперва просил и уговаривал, то она сразу начала с наездов и угроз. А потом это её самодовольство и насмешка во взгляде, когда объявили вердикт. Но, даже с учётом всего, её вина едва ли столь же велика, как ваша.
Лицо Семён Михайловича вновь исказила паника. Он понял, что ничего не кончено и самое страшное только впереди.
Андрей достал из кармана раскладной нож и выдвинул лезвие. С ним в руках он устремился к Игорю.
- Эй, ты что это удумал? – заёрзал тот, вжимаясь в спинку стула.
- Стой! – крикнул Семён Михайлович.
- Нет! – не переставая плакать, завопила Оксана.
Андрей встал за спиной у Игоря, положив обе руки ему на плечи. Лезвие оказалось у самого горла. Игорь видел его лишь краем глаз, но смотрел с таким брезгливым отвращением, будто то не отполированный метал, а мерзкий ужасный тарантул, что ползёт всё выше и выше, медленно перебирая мохнатыми лапами.
- Не делай этого, - взмолился Семён Михайлович.
- Почему я не должен этого делать?
- Да потому что! Нельзя убивать людей! Я понимаю, что ты зол, но это не выход. Месть не вернёт тебе близких.
- Ясное дело не вернёт. Ты что думаешь, я сам не догадался? У меня было восемь лет на размышления. Ты ничего не добьёшься, рассказывая мне об очевидном.
- Чего ты хочешь?
- Хочу, чтобы ты сам подумал и сказал, почему я – вот именно я, не какой-то абстрактный человек, а я, тот, чью жену он убил – не должен убивать его в отместку? Он ведь даже в скорую не позвонил. Про ГАИ я вообще молчу, их вызвали очевидцы. Нет, он позвонил тебе, своему заступнику. Мою жену могли бы спасти, если бы сынуля твой не был скотиной. Так почему же мне его сейчас не прирезать? Не
