авиации, потери из числа гражданского населения – 1493 человека убитыми и 3674 раненых. Среди военных точно не скажу, война продолжается, и они постоянно обновляются...
– Простите, – с удивлением прервал её Сэмюэл, – получается – это не меньше восьми воздушных атак за день. Такие интенсивные бомбардировки и среди мирных жителей такие незначительные потери?
Слова приятеля Мэтью сразу же напомнили Кейт июнь 1940-го года: первые авианалёты и погибших родителей, но она нашла в себе силы, сдержала свои чувства и спокойно ответила:
– Спасти большую часть населения удалось лишь благодаря убежищам и подземным ходам, вырубленным в средневековье в скалах. После первых налётов их быстро переоборудовали в бомбоубежища, где жители прятались от авианалётов почти два года, поэтому у нас так мало раненых и погибших. Из боевых сводок – с начала войны в воздухе сбито 863 вражеских самолёта, из них 446 немецких. Потери нашей авиации – 844 машины, в воздушных боях – 570, остальные уничтожены на земле ещё в первые годы войны. По данным 10-й флотилии ВМФ Великобритании могу сказать, что нашим морякам удалось в открытом море и в портах южной Италии отправить на дно 230 и вместе с лётчиками серьёзно повредить ещё 310 судов противника различного класса и тоннажа. Точных потерь английского флота сейчас тоже не назову, но могу сказать, что в их числе, помимо нескольких крупных кораблей, не менее десятка эсминцев и тридцати подводных лодок.
Память Кейт и её аналитические способности удивили собравшихся, и один из друзей Мэтью, обращаясь к нему, пошутил:
– Скажи, дружище, как живётся с женой с таким ясный умом и прекрасной памятью?
– Как за каменной стеной, – также в шутку ответил он.
К радости Кейт и Одри вскоре мужчинам надоело говорить о войне, и они сменили тему беседы. Офицеры с тоской вспоминали годы мирной жизни, в словах каждого чувствовалась накопившаяся усталость от происходящего, скрыть которую было уже невозможно. К девяти часам запасы вина и угощения подошли к концу, и друзья, собираясь покинуть гостеприимный дом, поблагодарили хозяев за прекрасный вечер. На прощание лётчики поинтересовались у Роберта, что он думает о дате начала новых боевых действий. Он вновь тяжело вздохнул.
– Признаюсь, друзья, непростой вопрос вы задали. Насколько я знаю, в последнее время Советы настойчиво просят нас как можно скорее открыть второй фронт. Их можно понять – как в 41-м году, так и с лета прошлого года русские оттягивают на себя большую часть ресурсов и сил противника. Не знаю, о чём думают в Лондоне, но считаю, откладывать этот вопрос дальше уже нельзя. Не сомневаюсь, в наших штабах что-то планируется, и до осени мы обязательно нанесём по противнику очередной удар.
Гости постепенно разошлись. Радуясь удачному вечеру, Кейт с Мэтью вымыли посуду и прибрали оставшийся после вечеринки лёгкий беспорядок. Отправляясь в спальню, он нежно обнял её и прошептал:
– Спасибо, любимая, за ужин и вечер, он был великолепен. Если это не военная тайна, о чём вы говорили с лейтенантом? Я же заметил, как ты намеренно позвала его на кухню.
– Ну, какие у меня могут быть секреты от любимого мужа? – улыбнулась Кейт. – Я хотела всего лишь узнать, что же такого случилось, раз даже координатору командного центра штаба обороны Мальты неизвестно о наших планах.
– И?
– Он и в самом деле в неведении. За время совместной работы я хорошо изучила Кэмпса – он не врал. Скорее всего, так и есть, где-то готовится наш удар, но где и когда, пока никто не знает.
– Понятно, – разочаровано протянул Мэтью. – Кругом сплошная секретность, и среди нас прячется неуловимый вражеский агент, – и с улыбкой добавил: – Ну и чёрт с ним… Пошли спать.
Устроившись в кровати, после плотного ужина он быстро сомкнул веки, но Кейт ещё долго не могла заснуть. Наблюдая за спящим супругом, она думала, что можно сделать, чтобы, когда война перенесётся в Европу, любимый остался на Мальте. «Кто-то же должен остаться защищать острова?» - спрашивала она себя, но ответа не было. Вскоре усталость взяла своё, и Кейт вслед за Мэтью также очутилась в объятиях Морфея.
