КУКЛОВОД И МАРИОНЕТКИ

Я взял стул и вернул его на место. Закрыл потайную комнату и все расставил по своим местам. Захлопнув дверь, мы вышли с Машей через черный ход на двор, и пошли пешком в сгущающихся сумерках к дому Маши. Там я в двух словах  объяснил Татьяне Борисовне, что Маше угрожает опасность и поэтому она должна немедленно, взяв необходимые вещи, пойти со мной к Петру Андреевичу. Оттуда мы завтра поедем на вокзал. Там должна нас ждать и она сама. Мы все уезжаем в Париж.
      - Татьяна Борисовна, никому не говорите обо мне. Никому, даже полиции. А если спросят о Маше, скажите, что она пошла на дежурство в госпиталь.     
      - Хорошо, Александр Сергеевич, Я все понимаю. Но как мы будем жить в Париже? У нас там нет родственников и накоплений очень мало.
      - Ничего, у меня хватит.
      На всякий случай мы поколесили по центру Москвы на извозчике, прежде чем подъехали к дому Петра Андреевича.
      Петру Андреевичу я признался в том, что был вынужден убить жениха Маши. Если бы я этого не сделал, то тот убил бы Машу.
      - Саша, я тебе не судья. Я не про смерть есаула. Он был когда-то приятелем Коли. Пренеприятный человек. Скажи мне, Саша, ты любишь Дашу?
      - Да, очень, - ответил я, внутренне напрягшись.
      - Я не хочу тебя спрашивать о Маше, но…
      - Я вас понимаю Петр Андреевич. Но что поделаешь? Скажите, как мне быть?
      - Это ты должен решить сам. Ты знаешь, в таком же положении оказалась моя жена, и я не смог ее простить. Теперь я знаю, что поступил неверно. Но Даша может сделать то же самое, что и я. И потом будет страдать всю жизнь. Помни об этом. Не думай, что я плохо отношусь к Маше. Я люблю ее. Не так, как ты, отеческой любовью.
      - Петр Андреевич, может быть лучше, если мы с Машей сейчас пойдем в гостиницу?
      - Нет, вам здесь будет всего безопаснее. И этот дом – твой дом Саша. Я тебе хотел еще что-то сказать.
      - Что именно, Петр Андреевич?
      - Ты должен знать, что Даша твоя…
      - Сводная сестра? Вы это хотели сказать Петр Андреевич?
      - Да. Ты это знал, когда сошелся с Дашей?
      - Нет, конечно. Но, Петр Андреевич, откуда вы это знаете?
      - Я сопоставил факты.
      - Хорошо, это могло быть так, однако, как вы знаете, я человек из будущего, а это все отменяет.
      - Саша, ну, сколько можно выдавать желаемое за действительное. Впрочем, ладно. Может быть, ты и прав.
      Ночью я не решился посетить Машу в отведенной ей комнате из-за благородного поступка Петра Андреевича, хотя по Маше было видно, что она скучает по моим ласкам, как, впрочем, и я сам по Маше. Но не это было главной причиной моей сдержанности. Маша была сама не своя. Почему-то ее трясла лихорадка. Плохое самочувствие Маши я объяснил себе пережитым волнением, вызванным убийством ее жениха. Лишь на следующий день она отчасти поправилась.
      На следующее утро я поехал на Николаевский вокзал и взял четыре билета на тот же день до Петрограда для Маши, Петра Андреевича, Татьяны Борисовны и самого себя, французского подданного Александра Сергеевича Виноградова. Если бы не моя память о будущем, я никогда бы не уехал из моей любимой России. Но, к моему большому сожалению, таким людям, которых я любил, в будущей «красной России» не было место. Вот чем объясняется мое маниакальное стремление покинуть ее и уехать в Париж. Но почему в Париж? Потому что там жила наша с Дашей общая мама.
      Я не упускал из вида то, что за мной могли следить. На это меня натолкнуло замечание Станислава Войтылы Маше о том, что она завязала любовный роман с мужем своей подруги. Откуда он мог это узнать? Может быть от служанки, а может быть от своих шпионящих за мной людей, которые вчера заходили к нему домой, но так туда и не попали. Не ровен час, они или кто-нибудь еще обнаружили труп есаула в собственной квартире и навели полицию на меня и Машу. Что если так? Тогда дорога была каждая минута. Слежки за собой я не обнаружил. Но когда я уже подходил к дому отца Даши мне навстречу попался, кто бы вы думали, правильно, человек неопределенной наружности и пола в застегнутом на все пуговицы длинном почти до пят пальто по имени Юрий Алексеевич Гагарин. Он мне приветливо улыбнулся, остановил меня и тихо сказал: «Пойдем со мной». Я, заинтригованный его появлением и словами, развернулся и пошел рядом. Мы шли молча, пока не завернули за угол.
      - Юрий Алексеевич, мы долго будем молчать?
      - Александр Сергеевич, какой вы прыткий. Что, нельзя было намедни не убивать Станислава Анатольевича? Какой вы, право, женский угодник. А если убили, то почему не спрятали труп?
      - А как его спрятать и куда?
        - Куда-куда… в трубу! Хотя бы и в трубу. Все за вас приходится делать. И все же я вами восхищаюсь, - сказал возвышенно Юрий Алексеевич, округлив глаза, и посмотрел прямо на меня, наклонив голову, потом положил невесомую руку мне на плечо и сказал, - какой молодец, похитил документы и бриллианты, а деньги оставил. Узнаю благородного человека. Сам  был когда-то таким.
      - Вы надо мной смеетесь, мой Мефистофель?
      - Нисколько. Ваши поиски утраченного времени обратились в этом месте в труп того, за кого вы можете впоследствии выдать себя.
      - От вас трудно что-либо скрыть.
      - И не пытайтесь, зря только время потратите. Однако вернемся к нашим баранам, то есть, к вашим попутчикам  до нейтрального Стокгольма. Вам не следует идти к Боратынским. У них сейчас полиция. Она выясняет обстоятельства исчезновения покойника Станислава Анатольевича, редкого подлеца, я вам скажу. Ау, Александр Сергеевич, советую обменять билеты на другое число.
      - И что дальше?
      - А дальше как получится, смотря по обстоятельствам. Мы еще увидимся.
      В этот раз Юрий Алексеевич или доморощенный Мефистофель не взлетел, а попросту растворился в воздухе.
      Мне пришлось точно обменять билеты на второе ноября 1917 г. до Петрограда. А вот в Петрограде наш поезд отходил от Финляндского вокзала за три дня до большевистского переворота в Петрограде. На телефонной станции я связался с Петром Андреевичем и, представившись его студентом, сообщил, что доклад по парижским реалистам у меня не получился. Я решил взять другую тему «Философское значение культа Девы Марии в XVII в. в Праге».
      - Позвольте, но в…
      - Петр Андреевич, вы сами говорили.
      - Ах, да, да, я вспомнил. Тема может показаться перспективной. Ладно, пишите.
      Значит, если Петр Андреевич меня понял, а он не мог меня не понять, на то он и был понятливый человек, в общем, философ, я буду ждать Машу в пять часов в ресторане «Прага» на Арбате. До этого часа я хотел передохнуть и снял номер неподалеку в «Национале».
      В четыре  я уже был в ресторане, где заказал столик на две персоны в правом углу, где рядом была дверь на кухню. Через кухню можно было выйти на двор ресторана. С моего места хорошо просматривался вход в ресторанную залу. Через час и десять минут в ресторан зашла красивая женщина, на которую я обратил внимание. Когда она стала подходить ближе, я все-таки узнал в ней Машу. Как она могла так преобразиться, что даже я с трудом узнал ее? Маша была бледнее обычного и закрывала лицо веером, как только лучи света попадали на ее белую кожу. Между тем я хорошо помнил, что совсем недавно Маша была покрыта бронзовым загаром. Чем были вызваны такие изменения в цвете ее кожи? Этот вопрос встревожил меня не на шутку. Как я видел, за ней, по всей видимости, никто не следил. Я встал из-за стола и предложил ей стул напротив. Она учтиво поблагодарила и села, кокетливо спросив меня, кто будет выступать сегодня.  Я понял, что она играла роль свободной дамы, которой сегодня нечего делать. 
      - Маша, ты неотразима. Где ты научилась так хорошо перевоплощаться? – спросил я тихо.
      - На дачах, где мы с Дашей участвовали в любительских спектаклях.
      - У тебя отлично получилось. В тебе  пропадает великая актриса.
      - Ты мне льстишь, Саша.
      - Однако ты выглядишь бледнее обычного.
      - Саша, тебе показалось.
      - Что сегодня произошло на квартире Петра Андреевича?
      - К вам на квартиру пришли полицейские и стали меня спрашивать, знаю ли,  куда пошел Станислав Войтыла после нашей беседы у него в квартире. Я ответила полицейскому, что мой бывший жених уговаривал меня поехать с ним на Дон, но я отказалась, ибо теперь он мне никто и больше не интересует меня. После этого я ушла домой. А уже потом по пути на дежурство решила зайти проведать Петра Андреевича. Полицейский сказал, что моя мама сказала, что я пошла на дежурство. Я ответила, что уже пошла, но было поздно, и я решила для безопасности остаться на квартире отца моей подруги. Они еще задали вопрос о тебя. Я им сказала, что к Петру Андреевичу приезжал погостить сын его друга. Но что с ним, я не знаю, так как больше его не видела.
      Полицейский задавал вопросы и Петру Андреевичу. Но что это были за вопросы, я не слышала.
      - Я думаю, что два субъекта, которых мы видели вчера у дома из окна и служанка Боратынских  Мария работают на твоего жениха. Его исчезновение лишает их достатка. Возможно, один из них является полицейской ищейкой.
      - Да, да, тот полицейский, который меня расспрашивал, мне показался похожим на одного из тех, кто, вероятно, нас ждал за дверью Станислава. Да, я забыла тебе сказать, из вопросов полицейского я поняла, что они не нашли труп моего жениха в его кабинете. Куда он мог пропасть?
      - Маша, пусть тебя это больше не беспокоит. Один… человек мне помог с этим недоразумением справиться. Вернемся к тому, что нам придется сделать.  Я правильно поступил, когда сдал билеты на поезд и взял на более позднее число через три дня, второго ноября. Если служанка стучит на нас за деньги, то ее можно подкупить. Однако это опасно, ведь таким образом я раскрываю наши планы относительно твоего отъезда. Давай сделаем так: сегодня мы пойдем ко мне в гостиницу…
      - Это зачем? Что ты хочешь сделать со своей незнакомкой?
      - Я хочу ее попробовать на вкус. Ты не знаешь, какая она на вкус: сладкая или острая?
      - Это зависит от того, что именно ты хочешь пробовать.
      - Ах, вот так.
      - Именно так. Если ты хочешь сладкую часть, то надо снять пробу с того, что располагается выше, а потом перейти к тому, что чуть ниже. За острым же блюдом следует спуститься туда, где скрываются женские тайны.
      - Я тебя понял, прекрасная незнакомка. Начну с твоих губ, потом перейду к твоей…
      Маша протянула руку и прикоснулась своим указательным пальчиком к моим устам.
      - Нельзя так говорить. Иначе ты спугнешь купидона.
      - Хорошо. Тогда давай продолжим то, что нам предстоит сделать завтра и послезавтра. Ты завтра утром зайдешь домой. Договоришься с мамой без свидетелей о том, что второго ноября мы уезжаем с Николаевского вокзала до Петрограда. А уже в Петрограде с Финляндского вокзала отправляемся на Стокгольм через Хельсинки. Я же договариваюсь по телефону с Петром Сергеевичем  встретиться в университете и там объясняю ему, кто такая Марья на самом деле, и что он должен того же второго ноября пойти в университет, но в действительности налегке поехать на вокзал, где мы будем его ждать. Как тебе план?
      - На словах план хороший, но смахивает на бегство. Я не вижу оснований для такого поспешного отъезда, если ты