Коломбина

бы мы детьми породнились, тут уж делать нечего, пришлось бы родне помочь, – а если этого не будет, с чего мне тебе помогать? Ты мне чужой, и она чужая. Дуля вам с маком, а не наследство!
Зинаида Михайловна. Лев Львович, это правда? Вы хотели жениться на мне из-за денег?
Лев Львович. Как вы могли поверить? Я ручаюсь за каждое слово, которое вам говорил, и готов повторить это вновь.
Зинаида Михайловна. Я уже не знаю, чему верить... Боже мой, как всё было хорошо! (Достаёт платок.)
Лев Львович и Кузьма Кузьмич. (Одновременно.) Ну, начинается!..

Сцена 3

Скрипит дверь, входит Коломбина.

Кузьма Кузьмич. Кого нелёгкая принесла?.. (Поворачивается к двери.) Ох, ты! Никак француженка в гости к нам пожаловала? Хороша!..
Лев Львович. Она итальянка. Коломбина, приятельница и компаньонка моей дочери.
Кузьма Кузьмич. Неужто настоящая итальянка? А по-русски она понимает?
Коломбина. Русский язык мне родной, я с четырёх лет живу в России.
Кузьма Кузьмич. Ишь ты, – и впрямь чисто говорит!.. Компаньонка, стало быть? А я будущий свёкор твоей приятельницы, а зовусь Кузьмой. Отёц мой тоже Кузьмой звался, так что полностью меня величают Кузьмой Кузьмичом.
Коломбина. Я догадалась, что это вы. Телеграмму вам я послала.
Лев Львович. Какую телеграмму?
Кузьма Кузьмич. О том, что вы тут устроить хотели.
Лев Львович. (Потрясённо.) Коломбина, это ему сообщила? Но зачем?
Зинаида Михайловна. (Сквозь слёзы.) Коломбина, как вы могли? Называли меня тётушкой, тайны доверяли, а сами… (Рыдает.)
Коломбина. Вы меня ещё благодарить будете. Без Кузьмы Кузьмича ничего сделаться не может, всё от него зависит. 
Кузьма Кузьмич. Это верно, а за телеграмму – особая благодарность: прими четвертной. (Даёт ей деньги.)
Коломбина. Мне не надо.
Кузьма Кузьмич. Что, мало? Бери сотенную, не жалко.
Коломбина. Мне денег не надо.
Кузьма Кузьмич. Денег не надо? Хочешь сказать, что твоя услуга большего стоит? Чего же ты хочешь?
Коломбина. Поговорить с вами наедине.
Кузьма Кузьмич. Отчего же не поговорить? (Обращается к Зинаиде Михайловне и Льву Львовичу.) Слыхали? Выйдете покамест.
Зинаида Михайловна. Ах, Коломбина, Коломбина! (Берёт Льва Львовича под руку и  уводит в соседнюю комнату.)
Кузьма Кузьмич. Я тебя слушаю, красавица. 
Коломбина. Вы знали Василия Фокича?
Кузьма Кузьмич. Того самого Василия Фокича?.. В Москве каждая собака его знала. Большими делами ворочал.
Коломбина. И с большими людьми знался.
Кузьма Кузьмич. Это да. Он был высокого полёта птицей – залетал и в боярские хоромы, и в царские палаты. С министрами запросто за ручку здоровался.
Коломбина. У него было много знакомых в высших кругах, а для того чтобы их ещё лучше узнать, он собирал всяческие сведения о каждом из них и заносил в особую тетрадь.  Толстую такую тетрадь, в чёрной обложке.
Кузьма Кузьмич. Слыхал я об этой тетради – она, кажись, пропала после его смерти.
Коломбина. Нет, не пропала, она у меня.
Кузьма Кузьмич. (Удивлённо.) Полно врать-то! Откуда ты её взяла?
Коломбина. Он мне сам её отдал.
Кузьма Кузьмич. Вона как! С какого боку ты к нему подъехала?
Коломбина. Он был, скажем так, моим покровителем.
Кузьма Кузьмич. Постой, постой! Уж не ты ли та девица, что у него на содержании была? По Москве слухи ходили, что он вовсе из-за тебя ума лишился.
Коломбина. До последнего часа он был в ясном уме, а мне доверял и поэтому тетрадь отдал: боялся, что у него её украдут. Там много интересного об очень известных людях.
Кузьма Кузьмич. Бесценная вещица, что и говорить. Если ею с умом пользоваться, громадные деньжищи можно заколачивать… Ты к чему о ней рассказала? Никак продать желаешь?
Коломбина. Хочу вам её отдать
Кузьма Кузьмич. С какой стати? Ну, говори, не жмись, – какой тут у тебя расчёт?
Коломбина. Вы не поймёте. Я просто хочу помочь Маше и Льву Львовичу.
Кузьма Кузьмич. Крутишь ты чего-то: ни в жизнь не поверю, что эдакую ценность запросто можно отдать. Кто тебе эта Маша? – ты при ней вроде приживалки, чего тебе о ней заботиться? А уж Лев Львович твой – прощелыга и шелапут!
Коломбина. Они были добры ко мне. Я же сказала, что вы не поймёте.
Кузьма Кузьмич. Отчего же? Я на своём веку дураков немало повидал: вот только не думал, что ты из ихнего племени. Чего тебе о каких-то пустельгах печься? Ты посмотри на себя – жить могла бы в полное своё удовольствие. Я понимаю Василия Фокича: из-за такой зазнобы можно ума лишиться.
Коломбина. Так вы возьмёте тетрадь?
Кузьма Кузьмич. Само собой, возьму. А взамен что потребуешь?
Коломбина. Лев Львович женится на Зинаиде Михайловне, Маша выйдет замуж за Петеньку, а Арнольд…
Кузьма Кузьмич. Ну, Арнольда ты не трогай! Своим сыном сам как-нибудь распоряжусь. А эти пусть себе женятся, бог с ними.
Коломбина. А деньги?
Кузьма Кузьмич. Какие деньги?
Коломбина. Те, что ваш брат оставил Зинаиде Михайловне.
Кузьма Кузьмич. А ты как прознала? Уж не из чёрной ли тетрадки?.. Однако деньги эти мой брат наживал не для того, чтобы их промотали, – а ведь промотают обязательно.
Коломбина. А вам что за дело? Если тетрадь у вас будет, вы эту потерю быстро восполните.
Кузьма Кузьмич. Так-то оно так, но всё равно жалко деньги на ветер бросать... А, ладно, казнить так казнить, жаловать так жаловать! Отдам деньги: будет приданное для бывшей невестки и бывшего свата. Ты мне тетрадь отдашь, а я им – деньги.
Коломбина. (Улыбается.) Не доверяете?
Кузьма Кузьмич. Я людей насквозь вижу: знаю, что не обманешь. Встретиться с тобою ещё хочу; когда твои подопечные переженятся, ты перекати полем станешь – куда приткнёшься, кто о тебе позаботится? А я могу такое содержание тебе дать, что, как сыр в масле, кататься будешь. Эх, да что там! Я человек прямой: запала ты мне в душу с первого взгляда; проси, чего хочешь, всё дам!
Коломбина. Мне ничего не надо, а если понадобится, сама возьму.
Кузьма Кузьмич. Ох, как глазами сверкнула, – будто молнией пронзила! Полвека на свете прожил, а таких женщин не встречал. (Падает перед ней на колени.) Будь моей царицей, позволь тебе служить! Хрустальный дворец для тебя построю, золотой парчой дорогу у нему устелю! В мехах будешь ходить и бриллиантах, деньгами сыпать без счёту, ни в чём отказу не знать. Весь мир к твоим ногам брошу – на, бери, делай с ним, что хошь! (Пытается обнять её ноги.)
Коломбина. (Отталкивает его.) Как вы разгорячились! Вам это не к лицу, остыньте.
Кузьма Кузьмич. (Встаёт.) Не веришь? Это правильно: все люди врут, а уж в любви – особенно. Словам не верь, – верь делам: позволь делами доказать, что я не пустослов. Не прогоняй сразу-то, дай хоть попытаться.
Коломбина. Мы после об этом поговорим, а пока давайте позовём наших.
Кузьма Кузьмич. Зови, твоя взяла.
Коломбина. Лев Львович! Зинаида Михайловна! Маша! Идите сюда!

Сцена 4 

Входят Лев Львович, Зинаида Михайловна и Маша.

Кузьма Кузьмич. Женитесь, хрен с вами! И деньги дам; её благодарите (кивает на Коломбину), вы на неё молиться должны.
Лев Львович. Спасибо, Кузьма Кузьмич! Коломбина, нет слов!..
Маша. (Обнимает и целует Коломбину.) Прости меня, мне о тебе наговорили бог весть что, и я едва не поверила!
Зинаида Михайловна. Я первая попрошу у неё прощения: Коломбина, простите свою тётушку.
Коломбина. (Улыбаясь.) Родственники должны жить в мире.
Лев Львович. Золотые слова! Правда, Кузьма Кузьмич?
Кузьма Кузьмич. Это уж как водится.
(Дверь квартиры распахивается и вбегает Петенька с пистолетом в руке.)
Петенька. Это не месть, это очищение! (Направляет пистолет на Кузьму Кузьмича.) Такие, как вы, не должны жить!
(Заходит Пров с корзиной цветов.)
Пров. Чего-то я совсем запутался: кому на этот раз цветы?
Все хором. Уходи!!!
Пров. Уж и спросить нельзя. (Уходит.)
Маша. (Бросается к Петеньке.) Отдай пистолет, – отдай, я тебе говорю! Всё разрешилось: мы поженимся, и никто нам не помешает.
Петенька. Как это?
Маша. Я тебе после объясню. Отдай пистолет, а не то случится что-нибудь.
(Петенька отдает его и случайно нажимает на спусковой крючок. Раздаётся выстрел.)
Маша. Говорила же!
Зинаида Михайловна. Ах! (В обмороке падает на кресло, но этого никто не замечает.) 
Лев Львович. Пострадавших нет?
Коломбина. Фуражку чью-то он прострелил – там, на полу.
Петенька. Да это же моя фуражка! А я думаю, где я её потерял? (Поднимает фуражку и просовывает палец в дырку от пули.) Продырявилась.
Лев Львович. Хуже она от этого не стала. Дай-ка мне пистолет, я его выброшу потом в Сену.
Кузьма Кузьмич. Вот чумовой! Все они такие – работать не хотят, а стрельнуть в кого-нибудь, это им одно удовольствие.
Петенька. Вы опять за своё?!
Маша. Не обращай внимания! Успокойся (поглаживает его по руке), просто день такой нервный выдался.
Зинаида. Михайловна. (Слабым голосом.) Где я? Что случилось? Не помню… Вроде кто-то стрелял?
(Дверь квартиры распахивается и вбегает Арнольд с пистолетом.)
Арнольд. Я застрелюсь! Смотрите, стреляюсь! (Прикладывает пистолет к виску.)
Зинаида Михайловна. Ох! (Снова падает в обморок.)
(Входит Пров.)
Пров. Я так и не понял: кому цветы?
Арнольд. Пошёл вон, болван!
Пров. Ополоумели все. (Уходит.)
Кузьма Кузьмич. (Арнольду.) Опусти пистолет, не напугаешь, со мной такие номера не проходят. Да и ни к чему это: бывшая твоя вон за этого припадочного выходит, а ты, так и быть, погуляй со своей плясуньей, – дозволяю! А как наиграешься и вернёшься в Москву, женишься на девице, которую я тебе выберу. Мало ли бедных девиц благородного сословия – экая невидаль! Может, и богатую найду: мы, чай, тоже не лыком шиты.
Арнольд. Но это совсем другой коленкор! Отец! (Бросается перед ним на колени и целует руку.)
Кузьма Кузьмич. Подымись, не раболепствуй, – перед людьми стыдно, мы не дома.
Лев Львович. Коломбину благодари, она наша заступница. Дай-ка мне пистолет, я его тоже в Сену выброшу.
Арнольд. Коломбина! Вот уж спасибо, так спасибо!
(Входит Пров.)
Пров. Кому цветы-то?! Что, мне с ними весь день ходить?
Кузьма Кузьмич. Ей отдай. (Показывает на Коломбину.) По всем статьям заслужила.
Пров. Наконец-то! Примите, барышня!
Коломбина. Благодарю.
Кузьма Кузьмич. (Коломбине, тихо.) В золоте купаться будешь, если захочешь… (Громко.) Прощения просим у всей честной компании, – хорошего понемножку. (Арнольду.) Подай мне мой картуз и веди к своей плясунье. Хочу взглянуть на неё, – чем она тебя приворожила?
Арнольд. Она необыкновенная! Она…
Кузьма Кузьмич. Не распинайся, сам погляжу. (Прову.)  А ты чего застыл, как соляной столб? Дуй за нами, цветы ещё сегодня пригодятся.
Пров. Опять?! Когда же это закончится?.. (Уходят.)

Сцена 5

Петенька. Какой тяжёлый человек!.. Но, всё же, что случилось? Я ничего не понимаю.
Лев Львович. У нас никто ничего не понимает, кроме Коломбины. Чем ты его взяла?
Коломбина. У всех есть слабости, даже у Кузьмы Кузьмича.
Лев Львович. А у него какие?
Коломбина. Он очень любит деньги, и он – мужчина.
Лев Львович. Не знал, что быть мужчиной – это недостаток.
Коломбина. В мужских делах – нет, но перед женщиной мужская сила обращается в слабость. Самые великие мужчины не могут устоять перед женщиной – они так легко попадают в женские сети, что женщине ничего особенного и делать не надо: она должна просто оставаться женщиной.
Лев Львович. Это так. (Напевает.) «Кожа нежна на руке, и ножка – в ажурном чулке, волос цвет золотистый и голос серебристый…» Как тут устоять?.. С этим всё понятно, – но деньги? Как ты уговорила