надежда на то, что в Москве, на новом местожительстве, все в ее жизни тоже станет новым, а если но-вым, то значит - и лучшим. А если ее жизнь изменится к лучшему, то, может, и ее семей-ная жизнь тогда наладиться. Кто знает? Ведь, чем черт не шутит, когда бог спит. В жизни все может быть. Не только ведь плохое.
Но как смогут совместно сосуществовать в одном временном пространстве ее су-щеествующая семейная жизнь и ее нынешняя любовная связь с Долгополовым в Москве, если эта семейная жизнь уже здесь, в Электростали, стала трещать по всем швам и даже мимо швов? Она не знала. И не хотела знать. Ей просто казалось, что на новом месте все тоже обновиться, все уляжется, все утрясется и успокоиться само собой. Надо только по-быстрее уехать отсюда, из того места, где все и всем стало плохо, пусто, очень неуютно и жутко тоскливо, и где уже нет никакого желания что либо менять к лучшему. Поэтому – скорее вперед. Скорее - в будущее. Раз уж в настоящем ничего хорошего в жизни у нее не получается.
С квартирой вопрос решился довольно быстро. Денег Долгополов не жалел. А ког-да финансовая составляющая сделки особого значения не имеет, то на первое место вы-ходит только процесс самого выбора. Выбор района будущей квартиры, выбор дома, где она расположена, выбор этажа, где квартира находится, выбор самой квартиры и т. д. и т. п. Но занятие выбирать – всегда являлось одним из самых наиприятнейших занятий для любой женщины. И Юлия с громадным для себя удовольствием ездила с Долгополовым по бесконечным адресам и смотрела, смотрела, придирчиво отбирая, сортируя и оценивая увиденное, примиряя и прикидывая наиболее подходящие варианты.
Правда, надо отметить, что удовольствие это было в какой-то степени напускное, искусственное, наигранное, а не естественное. Истинной радости за ним не ощущалось. И не просматривалось нисколько. Скорее наоборот. За маской оживленного и вроде бы не- поддельного интереса скрывалось чувство глубокой растерянности и страшной подавлен-ности. Потому что к моменту окончательного разрешения московской квартирной сделки семья ее развалилась. Совсем и полностью. И она осталась совершенно одна. Одна в двух квартирах. В Московской - новой. И в Электростальской - старой.
Приехав однажды домой из Москвы поздно вечером, Юлия нашла квартиру пус-той. Мужа дома не было. Его вещей - тоже. На столе в большой комнате лежала записка:
-- Я ухожу. Прощай. От тебя мне ничего не нужно. Заявление в загс о разводе я
подал. С квартиры выписался.
И внизу записки подпись - "Николай". Ни "до свидания", ни "целую", ни одного доброго слова за все те годы, что они прожили вместе. И не плохо, вроде, прожили, если не считать последнего времени, когда в нее, в Юлию, словно бес какой вселился. И ее по-несло куда-то в "тартарары", понесло галопом, стремглав...
А рядом лежала копия заявления об отказе от претензий на квартиру, машину, дачу и на все остальное, совместно нажитое ими имущество. Заявление было на гербовой бума-ге, заверено нотариусом и скреплено гербовой печатью. Серьезный подход. Рвал с ней, как отрезал. Окончательно и бесповоротно. Без надежды на возможность последующего когда-нибудь возвращения. Без надежды на прощение.
Дочери тоже не было дома. Она тоже оставила вместо себя записку:
-- Мама, как ты могла?! Ладно, если бы - Любовь, а то... Даже противно!
Слово "Любовь" было написано с большой буквы, а слово "противно" было под-черкнуто жирной красной линией. Вместо подписи - какая-то непонятная закорючка. И - все! И больше - ничего. Ни-че-го-шень-ки...
Юлия ошеломленно опустилась на стул, растерянно оглядывая пустую квартиру, разом ставшую чужой, неуютной и даже какой-то безжизненно-нежилой. Зачем?! Для че-го все это?! Если теперь, в итоге, она - одна?! Здесь , в Электростали - одна; там, в Москве, тоже, по сути - одна?! Что ты делаешь, Ю-ю-ли-и-и-я-я-я?! Опомнись!! Зачем тебе такая жизнь?! Заче-ем?!
Юлия сжала ладонями виска разом вдруг загудевшей головы и бессильно опустила локти на крышку стола. Ее била мелкая нервная дрожь. Она ждала подобного развития со-бытий; она прекрасно видела, что ее семейная жизнь умирает, идет к концу и развязка уже близка. Но одно дело – ждать удара. И совершенно другое – принять на себя этот удар. Когда ждешь, то - проще. Тогда, где-то в тайниках души всегда подспудно теплится спа-сительная мысль. Даже не сама мысль; скорее - тень этой мысли, мысли о том, что все обойдется. Как-нибудь, само собой, но все же образуется. Ведь не даром же говорят, что надежда всегда умирает последней. И эта постоянная надежда на "Чудо", на призрачную соломинку, которая вдруг, неожиданно обратиться в спасательный для нас круг, порой становиться единственным смыслом нашей жизни, нашего существования.
* * *
Жить теперь в Электростали ей стало совершенно невмоготу. Пустая, гулкая ква-ртира пугала ее, наводила на мрачные, порой даже страшные мысли. И ей хотелось убе-жать отсюда, уйти из того места, где ей когда-то было хорошо, а теперь вот стало - плохо. Убежать, как можно скорее и как можно дальше. Но, конечно же , не дальше Москвы. Ей даже ночевать дома не хотелось, и она ездила после работы в Москву, в ту самую кварти-ру, что снимал для нее Долгополов. Почему именно сюда, а не в свою новую квартиру, которая к этому времени была уже отремонтирована и обставлена мебелью, она не знала и не могла объяснить даже самой себе. Но в Долгополовской квартире ей было почему-то теплей, уютней и не так одиноко, как в новой. Новая квартира была еще - не своей.
И она насела на Долгополова. Заторопила его с решением вопроса о ее работе в Москве. Да он и сам уже заспешил. Видно, понимал положение Юлии. А, может, чувство-вал свою долю вины в возникновении этого ее нынешнего непростого положения. Кто знает? Кто знает? Но, может, здесь все-таки были и еще какие-то причины, о которых Юлия ничего не знала и даже не догадывалась. И, вообще, надо признать, она не имела ни малейшего представления о том, что предпринимал Долгополов для ее оформления на должность ректора "гуманитарно-технологического" Университета. Знала только одно, что эта должность готовиться для нее. А как? Что? Где? Сплошной туман, полнейшая для нее неизвестность.
А, может, оно и к лучшему, что Юлия - не знала? Ведь лишние знания - страшная сила. Они вредны, обременительны и даже - опасны. Они изначально несут в себе яды со-мнений и беспокойства, вселяют в нас неуверенность, лишают покоя и отбирают у нас ощущения радостей и комфортности жизни. Меньше знать – спокойней спать! Так гово-рит народная мудрость. А народ - не обманешь...
И, как бы оно в действительности ни было, но после весенней сессии ректор Уни-верситета, доктор наук, известная в научных кругах личность, неожиданно подает заявле-ние об уходе. И уходит. И не просто уходит. А уходит в связи со своим переездом в Санк-Петербург. Хотя почти всю свою жизнь прожил и проработал в Москве. Но в Санк-Петер-бурге у него дочь, зять, внук и внучка. Вот и захотелось деду к старости быть с ними по-ближе. И он покупает себе там квартиру и переезжает. Ну, что ж, ничего странного. Чего ведь в жизни не бывает.. Вполне объяснимая человеческая слабость На то она и жизнь, чтобы иногда позволить себе многообразия.
А на ученом совет Университета также неожиданно и также вдруг было предложено рекомендовать на освободившееся место ректора молодого, но уже прекрасно себя пока-завшего на руководящей и научной работе, всем хорошо известного по тесным связям с коллективом Университетом, директора Электростальского филиала Университета. И, как это было ни странно, во всяком случае, для Юлии, но подавляющее большинство ученого совета оказалось "за". Так свершилась судьба Юлии.
Подобный оборот дел свидетельствовал о мощнейшей подготовительной работе, проведенной Долгополовым в соответствующих инстанциях не только Министерства об-разования России, но и более высоких властных структурах страны и города Москвы. Ни-чего в нашей жизни само собой не происходит. Сам по себе растет только бурьян. Все ос-тальное требует забот, забот и еще раз забот.
Что вело Долгополовым, человеком, облеченным достаточно большой властью и еще большим, по всей вероятности, влиянием в финансово-банковских кругах страны, а значит – колоссальными возможностями? Зачем ему была нужна Юлия? Ведь люди его положения всегда были обеспечены женщинами. На любой их каприз и на любую их при-хоть женщин было всегда больше, чем предостаточно. Так при чем же здесь Юлия? Обыч-ная, в общем, женщина. И далеко не красавица. Красивая конечно, но только по обще - че-ловеческим меркам, однако все же - не "секс-бомба". Далеко – не "секс-бомба". Долгопо-лов конечно же мог иметь и, естественно, имел дело с гораздо более эффектными женщи-нами. Во всех отношениях. Тем более - в постельных.
Так почему же он остановился на Юлии? Или, по выражению дочери Юлии, поче-му "запал на провинциальную бабенку". На простенькое потянуло, что ли? У них это бы-вает, у этих, у объевшихся сладким. Когда уже не знают, чем себя взбодрить, когда от изысков начинается элементарная тошнота, тогда они идут в народ. Им хочется узнать, а как же все это у них, у обычных, бывает? Позабыли про все за годы бесцеремонного свое-го карабканья наверх, на вершины человеческой власти. Теперь вот и пытаются вспом-нить о своем человеческом нутре с такими, как Юлия...
Ну, ладно, потрахался, помиловался, побаловался - вспомнил. Прослезился даже, может быть от избытка нахлынувших вдруг чувств. Конечно же не в натуре, а тайно, где-нибудь там... в душе. В тайниках ее заплесневелых. Отловил себе некоторую долю кайфа, приобщился, почистился и...хватит, хватит. Хорошего ведь - понемножку. Меру-то надо знать. Дальше-то - зачем?! И не просто - дальше. Не просто - нужна. А именно - в Москве. Под боком. Для чего? Кто - скажет?! Неужто и вправду - любовь?! Не секс, не желание получить физическое наслаждение с понравившейся женщиной, а именно она - любовь. Потому что со здоровьем у него к этому времени было уже не очень.
И дело здесь не в возрасте, хотя годы, конечно же, давали о себе знать. Пятьдесят лет для мужчины - опасный возраст. Опасный всегда. Даже для обычного мужчины. А что говорить о тех, кто в "проклятые" 90-е годы попытались активно реализовывать себя в финансовом бизнесе, понимая бизнес, прежде всего, как оптимальную возможность для накопления собственных финансовых средств. Причем, средств нелегальных, тайных, не-законных, потому что сами эти люди находились на "госслужбе" и не имели юридическо-го права заниматься подобным бизнесом. Поэтому им приходилось постоянно рисковать, виртуозно балансируя на грани фола, на грани провала, на грани ареста и последующего суда. А это - стрессы. А это - нервы, нервы и еще раз. нервы. И "сумасшедшие" концен-трации адреналина в крови. В течении долгих лет. В итоге - резкие скачки давления. При-чем, очень неожиданные и коварные. И постоянные ноющие боли в сердце. И жуткие го-ловные боли по вечерам, к концу рабочего дня.
И о каком же сексе здесь можно говорить?!
