Предисловие: from Black Cat Bone, 2011 I
Под кронами лип,
где вереска цвет,
где был наш с тобой кров,
найти мы могли
прекрасный букет
из трав и погибших цветов.
Перед лесом в долине,
тандарадей,
красиво пел соловей.
(с) Вальтер фон дер Фогельвейде
Пусть не жених и не Возлюбленный,
но что-то здесь осталось
через века кустов терновых,
зелёных лип,
и просит петь не с благодатью
преодолённой плоти,
но под дождём, в дупле, где тьма
сворачивается и пузырится,
свиваясь в инородные тела,
в наплывы с узелками роговицы,
где голод, где тысячами видов похоть
исходит из материи, окрашена
огнём и соком, песни
разматываются из горла,
дыхание срывается и входит, вновь и вновь,
в ничто — ни в плач, ни в эхо —
бутоны, шёлком свитые для брачной ночи,
отброшены сейчас, и зелень лета
ушла в мороз, но в дальнем уголке лесов
одна ночная птица всё поёт,
поёт неслышно там, где мы когда-то
стелили мягкую постель.
II
Лежим там, где стелили мягкую постель,
сквозь годы нежной лайки и аренды,
в индиго ты, бесспорная царица
воды и мыла и здоровой пищи,
гравюра откровений на Михайлов день
и на Великий пост.
Я поздно прихожу и пропадаю на ступеньках;
ты ищешь в рубрике смертей и браков
что-то похожее
на прожитую страсть,
и вот когда ты вновь меня бросаешь
неудовлетворённым,
я ковыляю дальше, по взаимному согласию,
стаи теней ложатся мне на кожу
потёртостями, пятнами
и кадрами прошедших восхождений.
2024 (перевод) |
Послесловие: John Burnside. The Nightingale
I
Under der linden
an der heide,
dâ unser zweier bette was,
dâ muget ir vinden
schône beide
gebrochen bluomen unde gras.
Vor dem walde in einem tal,
tandaradei,
schône sanc diu nahtegal.
—Walther von der Vogelweide
If not the bridegroom or the Well-Beloved,
there's something here that chooses to remain
through centuries of thorn
and Lindenbaum,
to sing, not with the grace
of flesh surpassed,
but rain-deep, in the hollow of the stem,
where darkness folds and blisters into foreign
bodies, galls
and knots of keratin,
hunger and the thousand forms of lust
that quicken out of matter, fire-
and sap-stained, songs
unwinding from the throat
as breath spills out and comes, time and again,
to nothing — neither echo nor lament —
the buds we wreathed in silk, for wedding nights,
discarded now, a summer's lease of green
gone back beneath the frost while, nonetheless,
alone in the furthest wood, a night bird sings
and sings unheard,
where once we made our bed.
II
We lie where we made our bed, through years of rent
and kidskin, you
in indigo, the uncontested Queen
of soap-and-water, Low-Cal, mezzotint
epiphanies for Michaelmas
and Lent.
I come home late and vanish on the stairs;
you riffle through the Deaths and Marriages
for something more akin
to passion spent,
and when you leave me so,
unsatisfied,
I lumber on, by mutual consent,
whole flocks of shadow papering my skin
with scuffs and stains
and film clips of ascent. |
