"УРОВЕНЬ ВТОРОГО ПЛАНА".(Мистический хоррор)

идущим  по  ней  ночным  таким  же  спешащим  домой  пешеходам. Это  случилось, уже  в, почти, полной  темноте  и  прямо  под  проливным  дождем. Случилось  на    перекрестке  между  проспектом  Маркса  и  Парка  Горького, как  раз  напротив  книжного  магазина. И  все  было  за    какие-то  считанные  секунды  после  такого  сокрушительного  удара  кончено.
  Тело  следователя  Дорофеева  Льва  Семеновича  в  разорванной  одежде  и  в  луже  дождевой  воды  и  собственной  крови  еще  раз  дернулось  и  затихло.
  Его  обступили  со  всех  сторон  очевидцы  ночного  происшествия  и  случайные  свидетели  автомобильной  аварии. Тут  же, кто-то  схватился  за  сотовые  телефоны. И  стал  звонить  в  скорую. И  в  милицию. Кто-то  присел  и  потрогал 
его  мертвое  уже, хотя  еще  не  остывшее  тело. Кругом  много  было  возмущенных  и  сочувствующих  возгласов  перемешанных  с ужасом  и  испугом.
  Один  мужчина  даже  приподнял  его  окровавленную  разбитую  голову  и  подложил  какую-то  мягкую  тряпку, и  пощупал  пульс  на  отброшенной  в сторону  поломанной  руке  Дорофеева, но  все  говорило  о  том, что  он  был  мертв. 
  Когда  случилась  эта  авария, папка  вместе  с  делом  на  Сурганова  Андрея  Александровича  вылетела  из  машины  Дорофеева  вместе  с  ним  через  лобовое  разбитое  в  крошево  стекло  его  разлетающейся  на  куски  от  жуткого  удара  грузовиком  легковой  машины. Ее  содержимое  разлетелось  в  ночном  холодном  воздухе  над  самим  местом  происшествия.
  Это  были  просто  отпечатанные  листы  бумаги, которые  мгновенно  и  незаметно  для  всех  кто  здесь  был  в  момент  аварии  на  этом  ночном  перекрестке, сгорели  огнем  в том  холодном  ночном  воздухе  все  до  последнего, все, что  касалось  его  Сурганова  Андрея. И  только  черная  большая и  незаметная  обычным  человеческим  глазом  тень  пронеслась  над  этим  ночным  перекрестком.
  То, был  сам  ангел  смерти  Азраил. Он  подчищал  все, что  связывало  его  сына  Вуаленфура  с  этим  смертным  земным  миром.

         
                                                                                                  ***
  Вероника  размахивал  скальпелем  во  все  стороны, но  жаждущие  ее  смерти  жуткие  человекоподобные  черноглазые  и  уродливые  твари, окружая  ее,  подступали  к  ней  ближе  и  ближе.
  Это  был  сон, и  она, как  ни  странно  знала теперь  это. Но  как из  него выйти? Она  не могла. Не могла просто  напросто  проснуться. И  тот  сон  со  страхом  и  ужасом  Вероники  становился  еще  четче  и  различимей. 
  Она  даже  почувствовала  окружающую  обстановку  ночного  этого  жуткого  подземного  бара  и  даже  запахи  внутри  его  каменных  замшелых  пропитанных  смрадом  могильной  гнили  стен.
  Про  это  Сурганов  Андрей  ей  не  говорил. Про  все  эти  жуткие  осязательные  ощущения. А может, он  их  не  чувствовал, когда  бродил  здесь  с  тем  застреленным  в  своей  Америке  покойником  американцем  Рэндолом  Митчелом.
  Вероника  спиной  ощутила  пустоту. Это  словно  была  черная  за  ее  женской голой  в  холодном  поту  спиной  дверь. Дверь  в  стене. Или…
  Она  не  успела  даже  понять  и  вывалилась  в  черноту  пролома.
  Она  оказалась  в полной  темноте  и  словно  висящей  в  черном, незримом  пространстве. Холодно  и  ветреном. Словно, где-то  были  с  разных  сторон  окна  или  двери. И  тянуло  ледяным  холодом. Этот  холод  пробрал  мгновенно  ее  Вероники  Климовой  тело. И  паутина. Паутина  в  пустоте. И  вибрация,  всколыхнувшая  черное  ледяное  потустороннее  призрачное  пространство  второго  плана. И  само  пространство  эта  черная  невидимая  паучиха, пробудившаяся  ото  сна.
  Кто-то, мгновенно  в  этой  темноте  и  пустоте, впился  в ее голую  спину. И  она  ощутила  прикосновение  паучьих  ног  на своей  сорокалетней  женщины  спине, и  вдруг, начав  быстро  куда-то  падать, открыла  глаза.
  Она  проснулась. Проснулась лежа  на полу. Голая. В  одних  своих, только  тельного  цвета  узких  плавках. С  голой  полной  исцарапанной  когтями  каких-то  зверей  в кровь  женской  грудью. Она увидела  это  текущую  по  ней  и  голому  с  дрожащим  от  холода  и  ужаса  с  круглым  глубоким  пупком  овального  живота  свою  кровь. Дрожь  пробрала  ее  все  Вероники  голое  тело. От  голых  овальных  красивых  женских  стройных  полных  бедер  ног, до, самых  плечей.
  Вероника  соскочила  на  ноги  и  отскочила  к  стене спальни.
  Она была  в своей  ночной спальне. И  видела  свою  кровать. Кровать  в  ползающих  по ней  пауках. Больших  и  живых.
  Кошмар  продолжался.
  Сон  не прошел. Он  не  кончился, как  она  сначала  подумала. Ее  не  отпускали. Не  так, как  было  раньше. Да, и  такого  с  ней  еще  не было.
  Вероника, тяжело  дыша  сдавленной  своей  от  ужаса  и  страха  дрожащей, как  и  все  ее  голое  тело  поной  в  ткущей по ней  крови  грудью. Поползла  спиной  по  спаленной  стене. По  цветным  красивым  в ее спальне  обоям. И  к выходу  из  своей  ночной  спальни. Осторожно  стараясь  покинуть, свою, заполненную  уже  спальню  большими  страшными  и  живыми  пауками. Эти  твари  преследовали  ее. Они  ее не  желали  отпускать  и  хотели  ее. Отбрасывая  в  падающем  лунном  через  окно  свете  громадные  скользящие  по  стенам  и  потолку  черные  живые  тени, они  поползли  вниз  с  ее  постели  и  в  ее сторону.
  Стояла  еще  ночь. Или  ей  это  снилось? Она  не могла определить, но  выставив  снова  скальпель  в своих  голых  руках  вперед. Она  врач  психотерапевт  городской  клиники  имени  Ломоносова  Вероника  Георгиевна  Климова  продолжала  бороться  за свою  жизнь. Бороться  в  своих  погибельных  и обреченных  снах. Не  найдя  выхода  из  них, как  многие  кто  умирал  во  сне, за исключением  одного.
  Она  была  в  глубоких  рваных  от  когтей  кровожадных  хищных  чудовищ  ранах. И  ей  казалось, что  они  все  еще  здесь  в ее  квартире.
- Нет! - она, осматривая  себя  и  видя  себя  в  чудовищных  болезненных  ранах  на всем  теле, прокричала  и, хватаясь  за  текущую  по телу  голому  кровь, пытаясь  руками  ее  остановить, она  поползла  из  спальни  в  сторону  кухни  своей  ночной  квартиры.
  Веронике  бы  лучше  сейчас  соображать, но  боль  и  ужас  охватили  ее, женское  перепуганное  пережитыми, только  что  свежими  потусторонними  кровавыми  кошмарами. Затмили  тридцатилетней  женщины  врача  сознание.
- Нет! - прокричала  снова  она - Помогите! - еще  громче. Пытаясь  достучаться  до своих  за  стенами  ее  квартиры, спящими  и  гуляющими  тоже  в  своих  сновидениях  соседей  по  лестничной  квартирной  площадке.
- На  помощь! - она  заорала  тогда  еще  сильнее, видя, что  истекает  кровью, и  чувствуя  как  жизнь  выходит  из  ее  тела  в  виде  синеющего  над  ее  дрожащим    и  холодеющим  телом  светящимся  облаком. Как  мутнеет  вообще  ее сознание  и  видя  перед  собой  черную  стоящую  перед  собой  высокую  с  крыльями  тень.
- Вот  и  все  Вероника - услышала  она  чей-то  в  своей  квартире  негромкий  спокойный  голос. Голос  словно  идущий  из  всех  темных  углов  ее  спальни. Голос  совершенно  незнакомый  ей, но четко  слышимый  ее  ушами - Пора. Дело  сделано.
  Тень  с  перепончатыми  как  у  летучей  огромной  мыши  крыльями, убрав  крылья, спустилась  вниз.
  Спустилась  перед  Вероникой, лежащей  на  ледяном  спаленном  полу. В  луже собственной  крови, текущей  с  ее  изрезанной  и  исполосованной  скальпелем, вдоль  и  поперек  груди. 
  Вероника  Климова  услышала  женский  голос. Молодой  голос.  И  Климова  истекая  кровью  из  перерезанных  вен  на  руках, увидела  перед  собой  молодую  совсем  еще  девицу. Лет  четырнадцати  или  пятнадцати.
  Сначала  она  увидела  молодое  девичье  красивое  лицо, а потом  из  черной  тени  сформировалась  девичья  голая  фигура. Голая, и  без  какой-либо  одежды. 
  Глаза  девицы  сверкали. Они  меняли  постоянно  цвет  от  желтого, до  черного, и  менялся  цвет  ее волос.  Пока  не стал  совершенно  как  сама  ночь  черным, как и ее глаза.
  Та, совсем  еще  девчонка  с  черными  длинными  волосами  вышла  из  темноты  и  схватила  за  руку  Веронику  Климову.
- Изуфуиль - произнесла  еле  слышно  через  боль  Вероника  Климова - Ты  существуешь. Изуфуиль.
- Существую, Вероника - произнесла  разными  голосами  черноволосая  лет  четырнадцати  девчонка - Существую, как  и  ты, Вероника. Как  и  этот  мир, куда  я  тебя  забираю. Так  хочет  мой  хозяин, и  повелитель. Мой  любовник  ангел  моего  мира  Вуаленфур. В  мир  из  мрака  и  холода. 
  Тот  мир  ждет  тебя. Ждет  твою  душу. И  я  провожу  тебя  туда, откуда  ты  сбежала. Выхода  уже  нет. Этого  хочет  ангел  Вуаленфур, и  хочет  его  отец  Азраил.
  Вероника  снова  увидела  ту  черную  в  черном  длинном  балахоне  фигуру. Фигуру  стоящую  чуть  поодаль  у  ночного  в  лунном свете  окна  ее спальни. Фигуру  сверкающую  желтыми  горящими  на  белом  как  беленая  стена  лице  в  глубоких  морщинах  глазами.
- Забирай  ее - произнесла  черная  в длинном  балахоне  фигура  с  белым  в морщинах  лицом  и  желтыми  горящими  огнем  смерти  глазами - Она  уже  не принадлежит  этому  миру. Миру  живых. Забирай, пока  она  снова  не ускользнула. Теперь  очередь  за  Диамиром. Забирай.
  В  тот  же  момент, сама  черная  ледяная  бездна  окутала  Веронику  и  проникла  в  ее  умирающую  душу. Душу  захваченную  гибельным  мраком. Из  которого  не  было  ей  уже  выхода. 
  Ее  Вероники  Климовой  правая  рука  со  скальпелем, все  еще  резала  полную  женскую  грудь. И  тело  билось  в  болезненных  конвульсиях  в  луже  той  растекающейся  по  полу  у  кровати  крови. Ее  душераздирающий  крик  разносился  по  всей  квартире. Тело  от  боли  дергалось  и  извивалось  на  полу спальни  облепленное  черными  здоровыми  пауками, которые  высасывали  ее.
  Душа  Вероники  Климовой, уносимая  черной  крылатой  Изуфуилью,  растворилась  между  двумя  мирами. Миром  живых  и миром  мертвых. Ее  растворяющаяся  в  черной  пустоте  женская  душа, все  еще  не  осознавая  безвыходность  своего  положения, искала  выход  из  ночного  захватившего  ее  покойницы  умершей  во  сне  душу  кошмара. А  голое  бездушное  уже  окровавленное  изрезанное  собственными  руками  и  острым  медицинским  скальпелем  тело, еще  дергалось  в  диких  судорожных  посмертных  конвульсиях  на  холодном  полу  у  спаленной  постели.


                                                                                            ***
  Больницу  неслабо  трясло. Да  так, что  Андрей  летал  от  стены  к  стене. И  какие-то  руки, схватив  его  за  воротник  больничной  рубахи, швырнули. И  он  пролетел  по  воздуху  и  упал  на  свою  в палате  постель.
  Андрей  почувствовал, как  его  сердце  дернулось  несколько  раз  судорожно  и остановилось. Остановилось  все. Так  ему  показалось. И  наступила  вдруг