привратнику, назвала его «шалунишкой» при этом мило улыбнулась всем присутствующим и поднялась по лестнице на второй этаж в апартаменты Бургомистра.
Что там происходило, осталось за закрытыми дверями, известно только троим, Богу, Бургомистру и Марте. Вскоре двери открылись и, поддерживая Марту под локоток, и прикрывая нос платочком, вышел сам глава города, он никогда так ни делал и это, вызвало неимоверное удивление присутствующих.
Всё нижнее помещение было заполнено стражниками, которых вызвал привратник. Но увидев Бургомистра, идущего под ручку с Мартой, не посмели ни чего предпринимать. Проводив посетительницу до дверей, он ещё долго стоял и смотрел вслед удаляющейся фигуре.
Янг рассчитывал на то, что успеет защитить тело и поэтому вёл себя дерзко и бесстрашно, он просто не ведал человеческого коварства.
Как-то, после прогулки на рынок, из толпы горожан в спину Марты выстрелили стальной стрелой из арбалета. Это, только что появившееся оружие, было запрещено церковью, так как запросто пробивало рыцарские доспехи и, являлось большой редкостью, из-за высокой цены.
Стальная стрела пробила тугие мышцы и впилась в позвоночник. Тело Марты стало умирать! Янг из последних усилий заставил Марту дойти до дома, все драгоценности, которые были на виду, опустил в подвал и закрыл его. Всё, что может гореть стащил на середину комнаты, вылил на эту кучу мебели и утвари все запасы масла, поджег и из последних сил уложил мёртвое тело на вершину костра, сам отлетел в сторону соседнего дома, спрятался под крышей и смотрел в открытое окно, как сильный огонь пожирает тело.
– Да, Марта, суждено тебе было сгореть в огне, вот и сбылась твоя судьба! – Грустно думал Янг, но это состояние длилось не долго, в нём зарождался план мести и его надо привести в дело.
Огонь полыхал. С треском и рычанием он пожирал в доме всё, что могло гореть, всё, что было деревянного, пропадало в его ненасытной пасти. Обрушилась деревянная крыша, огонь взметнулся ещё выше. Сбежавшиеся горожане занимались тем, что не давали огню перекинуться на соседние дома. Уничтожив всё, огонь стал затухать, обрушившиеся каменные стены закрыли центр пожарища, но от них веяло таким жаром, что подойти было невозможно.
Горожане толпились на значительном расстоянии от груды раскалённых камней, не так давно бывших красивым домом. Среди столпившейся свиты, выделялся Бургомистр, на его дородном лице синел неестественно распухший нос, а всё лицо выражало утрату по несбывшимся планам.
Янг завис над головой Бургомистра и слушал каждое его слово, стараясь понять, кто же исполнитель, кто стрелок, убивший Марту. То, что это было совершенно по приказанию Бургомистра, душа Янга не сомневалась и в ней, как в каждой душе дракона в ней созрел план отмщения.
Ночью шел дождь, временами переходя в ливень, казалось, что сама природа оплакивает несвоевременную смерть красавицы Марты.
К утру камни остыли и тут Янг заметил ворона. Старая птица, с облезлым оперением, Ворон трупоед, прилетел полакомиться несгоревшими останками Марты. Обладая некоторыми зачатками разума, эта птица не клевала останки людей умерших от болезней, ибо это грозило неминуемой смертью даже для птицы. Болезнь убивавшая людей не щадила и тех, кто питался этими несчастными.
Ворон, за долгую жизнь научился делать выводы и предпочитал питаться тем, что оставалось после пиршества огня.
Вот и сейчас он уселся на тёплые камни и пытался высмотреть среди угольев съедобный кусочек. Но огонь был настолько силён, что здесь нечем было поживиться, из-под закопчённых камней выглядывала оплавленная оловянная посуда.
Янг, долго не раздумывая, завис над птицей, убедившись, что это существо душой не обладает, проник в тело, ворон даже не понял, что с ним произошло, а Янг с наслаждением расправил крылья и прыгнул в свинцовое небо. Крылья привычно понесли его вверх. Сделав круг над городом, Янг вернулся к пожарищу, туда уже стали собираться мародёры, любители поживиться чужим скарбом на пепелище, даже оплавленная утварь вызывала интерес, эта категория людей не боялась Божьего гнева и смело нарушала заповедь: не укради у мертвого.
Убедившись, что камни остыли, горожане стали смело ковырять в угольях, не боясь потревожить прах Марты. При этом скабрезно шутили и смеялись над горем, которое постигло этот дом и семью в нём проживавшую.
Янгу стало невмоготу слушать похабщину и он, как чёрная молния ударил сверху по голове самого весёлого говоруна.
Сбил с него шляпу, когтями вцепился в лысую голову, сдирая кожу и тяжелым, как паяльник, клювом, долбанул мародёра в нос. В ту же секунду на месте носа образовалась кровавая дыра. Кто-то из мародёров в стремлении убить наглую птицу взмахнул тяжелой дубиной, которая служила рычагом для сдвигания камней, изо всех сил ударил, Янг в последнюю секунду отпрыгнул в сторону и удар пришелся точно по голове. Крик оборвался на высокой ноте, и обмякшее туловище упало в ещё теплый пепел.
Лицо и голова мародёра приняли ужасающий вид, кровь, смешанная с сажей, плохое украшение. Там где должен быть нос, надувались кровавые пузыри.
С громкими криками: – Ведьма вернулась! – Толпа мародёров тащила под руки страшное, полуживое тело собрата по ремеслу, будоража жителей города.
Слух о том, что проклятый дух Марты, приняв облик Дьявольской птицы ворон, охраняет пожарище своего дома, моментально разлетелся по городу.
Янг, сделав круг над городом, уселся на верхушку креста, который держала скульптура ангела, украшающая крышу магистрата. Какой-то неведомый зодчий, при завершении строительства водрузил на купол крыши, эту статую, как бы подчёркивая святость дел, творящихся внутри здания магистратуры.
И вот теперь, как вестник смерти, на кресте, чёрным пятном на фоне серого неба, сидит большой ворон. Зловещий вид, которого наводит страх на горожан. Жизнь в городе как бы замерла.
Бургомистру надоело сидеть в магистратуре, без потока посетителей пополняющих кассу и он приказал своему приближенному, владельцу арбалета, убить птицу, пугающую горожан.
– Вы милейший убрали Марту с моего пути, а убить птицу для вас пара пустяков, ведь вы непревзойдённый стрелок. – Убеждал он приближенного клерка.
Стрелок играя арбалетом, вышел на улицу перед магистратурой. Упер скобу в землю и, придерживая ногой, стал взводить стальную пружину при помощи рычага. Не успел он разогнуться, как в него, будто чёрный зигзаг молнии, ударил ворон, стрелок упал на спину, нелепо раскинув руки секунду тому назад, державшие арбалет. Ворон тут же выклевал ему оба глаза, пока горожане сбегались на крики, ворон спокойно сидел и склёвывал мягкие ткани с лица. Затем ещё раз ударил в глаз и видно, что тяжелый клюв добрался до мозга. Тело стрелка выгнулось, чуть подергало ногами, будто пыталось убежать от смерти и затихло. Ещё одна душа безвременно покинула тело.
Бледный Бургомистр стоял у окна и смотрел на гибель клерка. Он понял, что рано или поздно его ждёт такой же конец. Невозможно всё время прятаться под крышей.
Не спасла Бургомистра крыша магистрата, ворон влетел в кабинет сквозь трубу камина. Когда на шум и крики сбежались служащие, то увидели, что за столом, с обезображенным лицом сидит мёртвый Бургомистр, так страстно желавший получить то, что ему не предназначалось.
Янг вновь вылетел сквозь трубу и примостился на кресте, как вдруг, что-то неведомое швырнуло его сквозь пространство, когда он пришел в себя, то увидел родные горы и меж ними долину, которой владел клан Валиф. Он понял, что его вернули на свой уровень, ибо душам драконов нечего делать на уровне людей.
Янг был не из тех, кто при первой угрозе, как нашкодивший ученик становится в угол. Он вкусил настоящей свободы, его душа рвалась туда, на светлый уровень.
Ему был противен жемчужный свод, на котором не видно светила. Ему хотелось под голубое небо, под лучи восходящего жгучего светила, ласкающие упругое тело.
Ему нравились формы женщины! Более красивой оболочки для своей неуемной натуры, Янг не желал. Он вновь полетел к воротам и терпеливо затаился среди скал, в надежде, что всё равно представится возможность вернуться на светлый уровень. Там Янг понял, что такое быть счастливым, обладая красивым, женским телом, каждая клеточка которого трепещет под восхищенным взглядом горожан.
Время для него остановилось, он затаился у ворот в ожидании случая. И этот случай не скоро, но представился, Янг вновь вырвался под голубой купол, под обжигающие лучи яркого солнца.
Хорошо, что в нем сохранилась привычка к жарким лучам, и его астральная оболочка не горела.
Янг не учел одного, в прошлое посещение он пребывал в средних веках, а тут вдруг вынырнул в середине двадцатого века. На светлом уровне, как понял Янг, шла война.
Голубой свод купола небесного, сплошь и рядом застилало дымом горящих деревень, что снижало горячую ярость светила. Его встретило множество развалин, оставленных войной.
В них можно прятаться сколько угодно, души обжившие их, миролюбивы и не злобны, а наоборот напуганы непривычным состоянием. Места, в которых можно спрятаться, встречались на каждом шагу, а в некоторых развалинах ютились еще живые люди!
Влетев в первое попавшееся строение, состоящее из белых, глиняных стен и соломенной крыши, Янг увидел тела женщины и мужчины, лежащие на полу среди разломанной утвари.
В разодранных одеждах и с разбитыми головами.
По строению лазали два, одетых в мышастого цвета форму, молодых парня, видимо искали, что-либо ценное.
Из темного угла, источая животный страх, сверкали широко раскрытые глаза, девочки подростка. Ужас, источаемый этим ребенком, холодной волной ударил по Янгу, а двое с радостными лицами, не чуя волн страха и смерти, продолжали обыскивать жилище.
Янг не понимал незнакомой речи, но хорошо понял мысли:
– Ну, ты, Мыкола, знайшел чого?
– Ни, не нашел, тоже обычная бедняцкая хата чи москалей, чи поляков. А я думал, шо то жиды, вон дывысь дочка у них яка чернява.
Глянув на прижавшуюся в угол девочку, изобразили на своих глумливых рожах подобие жалости и заботы:
– Ты ж тут одна с голоду подохнешь. С собой тебя не заберешь, ты худа аки шкелет. Прибить тебя, или корму тебе оставить? Будешь потихоньку хату жечь и на углях мясо жарить, так и доживешь до светлого будущего, шо вам тута коммуняки обещали!
Наклонившись над трупами, эти два воина освободителя (они мысленно так себя величали) срезали с тел покойников куски мяса и, бросив их ребёнку на стол, весело гогоча, пошли в другой дом.
Янг увидел, что глаза девочки стали медленно угасать, уставшая бояться, душа оставила это
