ужас происходящего, резко толкнула идущего рядом монаха. Падая, он ухватился за собрата, они оба свалились наземь. Кто-то схватил её за платье, ткань затрещала, и в руках вцепившегося монаха остался клок ткани. Марта юркнула в образовавшуюся брешь, и смешавшись с толпой, стала уходить из города. Женщина в страхе считала, что сейчас начнут сбегаться воины и искать беглянку, у неё замирало сердце и подкашивались ноги, она умирала от страха. Ничего этого не произошло. Монахи выхватили из толпы любопытных, девушку-простолюдинку, заломили ей руки и, невзирая на крики, потащили несчастную к месту казни! Какая разница кого сжечь? Главное - чтобы горожанам было страшно и интересно.
Вот он - леденящий, сковывающий сознание, ужасный Страх! Страх правит миром, а не любовь, как это утверждают богословы.
Янг с интересом блуждал по закоулкам памяти тела и постепенно проникался его чувствами. В нем загорелась жажда мести. Рука Марты крепче сжала тяжелую кочергу.
– Месть, конечно, хорошее чувство, но мне надо думать, чем кормить тело, ставшее моим пристанищем. Привычно было бы подняться в воздух, найти стадо животных и съесть пару молодых оленей. Интересно, на этом уровне сохранились олени, или их, как и прочую крупную живность, уничтожили местные жители? – размышлял Янг
По этим мыслям он понял: новое тело требует еды, надо позволить телу вернуться в прежнее жилище. Что ему может угрожать? Его новая оболочка способна двигаться со скоростью, какая немыслима для ныне живущих вокруг созданий. Люди не научились использовать на полную мощность организм, который предоставил в их пользование Создатель.
Марта-Янг без боязни вернулась в дом, доставшийся ей от умерших родителей. Эпидемия унесла множество жизней. Дом, как это водится, отошел бы в собственность магистратуры, но в нём жила Марта, как единственная наследница и это вызывало неприязнь у Бургомистра, желавшего завладеть этим домом.
На пропитание и жизнь у Марты оставались накопления родителей. Вернувшись, домой, беглянка прошла на кухню и с радостью убедилась, что съестные припасы на месте.
Она жила в такое время, когда люди опасались пользоваться чужими вещами и есть продукты из чужих запасов. Ибо ещё свежа память о смертельной эпидемии.
Наскоро перекусив тем, что нашлось в запасах, Марта согрела воду и обмыла тело, которое едва не угодило на костёр.
Янг с удовольствием обживал молодую, сильную оболочку. Он радовался тому, что удалось быстро занять место отлетевшей души, память тела не успела погибнуть. Он свободно и легко принял на себя судьбу молодой женщины и теперь привыкал к новому имени, Марта.
Янг понимал: монахи, упустившие ведьму, пока заявлять о промахе не будут, но пройдёт немного времени, и они вновь вломятся в эти двери, дабы расквитаться за собственную нерасторопность. Поэтому необходимо их опередить.
Марта прекрасно помнила, где в городе расположен страшный монастырь. А то, что знала Марта, становилось известно Янгу. Дав телу отдохнуть эту ночь, Янг убрал, излечил незначительные повреждения тела, восстановил силы, и снял физические ограничения, которые развились в сознании людей от нежелания, и неумения пользоваться возможностями, которые Творец вложил в эти тела при сотворении.
Ночь прошла спокойно. Проснувшись, Марта привела себя в порядок и навела чистоту в жилище. Это понравилось Янгу. Он помнил, с какой любовью сам украшал огромную пещеру предков добытыми в боях с другими драконами, драгоценностями. И сейчас, глядя на вновь обретённое жилище глазами Марты, испытывал удовлетворение от порядка и уюта. В середину комнаты просилась куча сверкающих камней и слитки золота. Янг понимал, что это - дело времени. Он соберёт необходимые украшения.
В хлопотах по дому утро пролетело быстро. Марта, достав из тайника ненайденные монахами деньги, сбегала на рынок и купила хлеб и потрошеного поросёнка. Ей, как никогда, хотелось мяса. Жарко истопив печь на кухне, она запекла мясо, предварительно нашпиговав тушку специями, на которые раньше не обращала внимания.
Выставила на стол покрытого коричневой корочкой и истекающего ароматным соком поросёнка Её желудок, казалось, подступил к самому горлу, получив первый кусок нежного мяса. Он принялся усиленно перерабатывать его в энергию, посылая при этом в тело невыразимое чувство наслаждения. Драконы умели получать удовольствие от трапезы. Янг это умение передавал новому телу.
Марта, удивляясь собственной ненасытности, съела поросёнка и каравай хлеба, запив это водой. Странно, но её организм воспротивился вину, хотя у неё был припасён полный незамеченный монахами кувшин. Довольно отвалившись от стола, женщина чувствовала, как тяжесть разливается по телу неведомой ранее силой.
Теперь нужно дождаться вечера и отомстить обидчикам. Марте было не столь обидно, что её посчитали ведьмой и возжелали сжечь. Раз обвинили в колдовстве, значит, она красавица. Обида жгла за извращённое надругательство над её молодым, красивым телом.
Багровый диск солнца медленно уходил за кровавый горизонт. Тьма черным, вязким покрывалом обволакивала город. Навалилась гнетущая тишина. Оставшиеся в живых собаки изредка перетявкивались, изредка срываясь на леденящий душу вой, предвещая чью-то смерть.
Бродяги, которые ещё вчера были достойными ремесленниками или крестьянами, сегодня из-за разорения страны, оказывались выброшенными на улицу. Они в одночасье становились отбросами общества и, дабы не помереть с голода, поедали всё, что могло бегать: крыс, кошек, собак.
Напуганные жители не зажигали свет, что бы ни привлекать внимания блуждающей по городу стражи, которая мало чем отличалась от бандитов.
А больше всего каждый опасался соседей. Доносы поощрялись церковью. Чтобы доказать собственную верность и доказать свою исключительность, соседи писали инквизиторам о малейших проступках, живущих рядом людей.
Одевшись во всё чёрное и взяв в руки бронзовую кочергу булочника, дабы опираться на неё, как на костыль, а при случае применить, как оружие, Марта, прячась в тени зданий, пошла в сторону Доминиканского монастыря. Именно там проживали, «борцы за чистоту веры». Так себя называли монахи Доминиканцы.
Янг не противился желанию тела. Ему самому хотелось проверить способности новой оболочки.
Трапезная монастыря ярко освещена горящими факелами. Длинный стол уставлен яствами и кувшинами с вином. По уставу основателя, святого Доминика, монахи ордена должны жить на подаяния мирян и нести слово Божье в народ. Так оно и было. Смертельно боящийся иезуитов, а именно из монахов-доминиканцев выходили иезуиты, народ, в страхе перед возможностью попасть на костёр, отдавал в монастырь лучшее из припасов. Да, монахи жили на подаяния, но можно представить, что им подавали горожане в надежде, что их минует гнев, нет, ни Божий. Бог милостив, Он прощает даже врагов, надеясь, что они прозреют и возжелают жить в истинной вере. Не прощают люди, возвысившиеся над собратьями.
Трапеза проходила шумно. Святые братья жадно поглощали то, что было выставлено на стол. А выставили прислужники немало. В центре и по краям стола на больших серебряных блюдах красовались запечённые тушки молодых поросят, аппетитно истекающих горячим соком. Они были не одиноки на этом столе. Каждую тушу окружали блюда поменьше, на которых в окружении гарнира из овощей возлежали птичьи тушки, приготовленные по самым изысканным рецептам. Нищенствующие монахи понимали толк во вкусной пище, поглощали её в огромном количестве и тушили жар, возникающий в желудках огромным количеством вина, которое стояло на столах в кувшинах. В самый разгар трапезы к настоятелю подошел молоденький служка с вытаращенными от ужаса глазами и неверным голосом произнёс:
– Вас во дворе монастыря желает видеть какая-то женщина.
– Кто смеет тревожить меня во время трапезы!? – проревел настоятель:
– Чем занимается стража, почему впустили женщину во двор?
– Она сказала стражникам, что ей назначено явиться для принятия послушания. Убедившись, что женщина одна, её впустили. И вдруг началось нечто страшное: она убила всех, кто находился и во дворе, и в сторожке, и у ворот. Требует, чтобы вы вышли во двор за своею смертью, дабы не пачкать святых камней монастыря вашей кровью. Эта женщина утверждает, что она ведьма и пришла покарать нас всех, за смерть её сестёр.
– Не болтай глупостей, ведьм не бывает, как и всего остального. Если бы те, кого мы называем ведьмами, имели силу, то они бы не горели на кострах, а, защитив себя, сжигали бы в огне нас, греховодников. Мне лень вставать из-за стола, иди и приведи её сюда. Мы тут потешимся над нею после трапезы, а затем я сам перережу ей горло вот этим ножом.
Настоятель, плотоядно усмехнувшись, покрутил в руках нож, которым до этого разделывал поросёнка. Монах, видимо спьяну, не понял или не хотел понять, что стража монастыря, пропустившая женщину, которая назвала себя ведьмой, уже мертва. Затуманенным мозгом настоятель не воспринял страшных слов.
Не успел он закончить фразу, как его голова раскололась, и из неё вывалилась розовая мякоть. Шум за столом утих. Все в одно мгновение подняли глаза к потолку, дабы увидеть, что же такое упало на голову их Святейшеству? Но сверху ничего не падало. Потолок выглядел привычно, ибо каждый из монахов, неоднократно в течение вот уже многих лет обращал очи в потолок, дабы подчеркнуть набожность и показать стремление к господу Богу, находящемуся в необозримой высоте над их головами. Старший брат продолжал сидеть в кресле даже с расколотой головой. Он не мог упасть вперёд из-за того, что грудь упёрлась в столешницу. Назад не давала упасть спинка кресла, с боков это раскормленное тело нищенствующего монаха держали подлокотники. На плечах, на животе лежали остатки того, что ещё мгновение тому назад считалось головой, сосредоточием благочестивых молитв.
Братия за столом замерла, ибо сбоку от фигуры настоятеля они разглядели бесформенную тень ведьмы. Над столом будто пронёсся вихрь, и ещё несколько голов попытавшихся выскочить из-за стола монахов, расплескали мозги на собственные животы и плечи, потеряли благообразие и приятную форму. В тишине пиршественного зала резко прозвучал молодой, женский голос. В нём не было волнения, в нем звучала злость и обида:
– Тот, кто попытается встать из-за стола будет немедленно умерщвлён! А теперь вы, считающие себя святыми, приближенными к Богу людьми, которым Господь наш дал силы очищать мир от скверны и ереси, слушайте! Вы доказываете ежедневно тем, что сжигаете на кострах женщин, якобы несущих зло и учение Дьявола в наш мир. Начинайте молиться и убейте меня данной вам от Создателя нашего, силой, которую вы применяете в защиту истинно верующих, благодаря которой, возводите нас, бессильных против святого слова, служительниц зла, на костёр. Приступайте к молитве, братья. Кто будет молиться без усердия, тому я расколю голову вот этой кочергой, при помощи которой благочестивый горожанин выпекал хлеб.
– Это не орудие Дьявола, а обычная, домашняя утварь, данная людям в услужение и не предназначенная к убийству монахов.
Марта остановилась передохнуть и набрать воздуха в
