Мысль, сама по себе, выглядела бы вроде здравой и глубокой в своем сакральном значении, когда бы не подразумевала под собой массу последовавших за ней несоответствий между местом поклона и уместностью молитвы.
Или когда человек начинает думать о том, что не имеет права думать о другом человеке «плохо», этим самым он уже заранее подумал об этом, и таковое положение его говорит о том, что думать не только «хорошо», но и думать «плохо» – равно входит в природу его сознания. А это в свою очередь означает, что ничего сакрального в таком положении дел нет, и излишня щепетильность в отношении своих собственных мыслей и обуздание хотя и не достойных но, быть может, всего только сиюминутных желаний, только усиливает раскаяние и уничижает душу. Требовать же подобного состояния от всех и каждого, или требовать от той же кухарки безусловного соблюдения придворного этикета, значит ни то, чтобы беспокоится об ее внутреннем состоянии и духовном развитии, а напротив – не думать о ней вовсе.
И тогда выходит так, что те самые проповеди Иисуса или «дополнения» в установленные нормы библейской морали тех «непреложных евангельских истин», являют собой «не смягчение» этих норм, как принято о том думать, не «усовершенствование» норм, а напротив – их «ужесточение». Поскольку раскаяние и покаяние, в некотором смысле смягчая наказание, провоцируют греховные поступки человека. Или когда убил, но раскаялся – вроде бы и греха стало меньше. Что в свою очередь согласуется с общей, но всего лишь условной инверсией библейских норм, как негласное позволение таких действий.
Когда человек перестанет грешить, Господу станет скучно. И для того, чтобы Господу скучно не было, Сам Он обязательно найдет способ увлечь человека на подобные действия.
«Напрасный гнев», надо думать, подразумевает ни что иное, как «зависть», но вот суд, которому подлежит «гневающийся», здесь не установлен – чей именно это суд ? В ином понимании словосочетания «напрасный гнев» или в его буквальном смысле, оно становится не совсем понятным и вызывает ко всевозможным кульбитам все логические силлогизмы, ибо само это словосочетание более подходит к психически неуравновешенному состоянию человека относительно самого себя лично, и к депрессивному, реактивному состоянию психики по отношению к окружающим. Потому, как человек со здоровой, нормальной психикой не может «гневаться» «напрасно», без какой-либо причины. И тогда «суд» Господень, осуждающий психически больного человека выглядел бы столь же не желательным, как при следующем слове:
«Рака», или «пустой, никчемный человек», как знаем, было самым ужасным, самым оскорбительным для еврея словом, уничтожающим смысл и природу его «рождения» («сотворения», если выражаться точно – что не одно и то же). Наряду с тем, что этому слову, значению этого слова и его истории существуют в объяснение его смысла чуть ли не двухчасовые лекции, главной составляющей его негативного восприятия служит все-таки не социальная составляющая общественного статуса еврея, как принято думать, а именно пренебрежение к самому библейскому Господу, который «мог» создать «такого» «человека». Причем данное положение всегда упускается при чтении «Священных» книг. Потому здесь в очередной раз вуалируется это положение и суд именно синедриона, а не Господень суд. (Когда учитель ставит ученику двойку, это говорит о том, что учитель, прежде всего, поставил двойку самому себе).
И слово «безумный», имеет ту же составляющую его неприятия в еврейском обществе, потому, как и здесь любопытно заметить тот факт, что все негативные качества и соответственно все греховные поступки человека принято считать приобретенными качествами в силу тех или иных обстоятельств его жизни, места, времени и нахождения его в той же социальной среде. А между тем, основные и самые «яркие» качества человека заключаются не в обстоятельствах его жизни, а именно во «врожденных» (или здесь опять – «сотворенных») его качествах. И отсюда же, как и в предыдущих случаях – сотворенный Господом такой «безумец», никак не отвечает общему пониманию Господнего сотворения. И, наверное, именно потому и соответствующее наказание, но уже с отбытием в ту область Царствия Небесного, которое нам уже известна, как местность с малопривлекательными ландшафтами.
Часть 4
Нагорная проповедь (Продолжение)
Политика запретов, табуированных действий и помыслов человека, как в Библии, так и в Евангелие представляют собой весьма пеструю картину. Запрещения эти, как оно уже было сказано, не несут в Священных Писаниях никаких должных здесь быть глубинных разъяснений сути запрета, относительно природы самого человека, его духовных качеств и его интеллекта, но полностью зависят от социальной среды, где он находится, и того вероисповедания, к коему его надлежит привести. И запреты эти оперируют прямым наказанием.
«Если у кого будет сын буйный и непокорный, не повинующийся голосу отца своего и голосу матери своей, и они наказывали его, но не слушает их, – то отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшим города своего и к воротам своего местопребывания и скажут старейшинам города своего: «сей сын наш буен и не покорен, мот и пьяница»; тогда все жители города его пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя, и все Израильтяне услышат и убояться».
(Второзаконие 21:18 – 21)
Да и в самом деле, зачем возиться с родным сыном и портить себе нервы? Социальная среда лучше знает «что» с ним делать. Причем «закидать камнями», по-видимому, является самым удобным и привычным для иудея способом лишить человека жизни, поскольку встречается в Библии довольно часто. Или, как было уже сказано, самому человеку, в данном случае – отцу и матери – не надо ни о чем, ни думать, ни рассуждать. Думать за них будут другие (старейшины).
Так же следует заметить, что «запрет», как таковой, всегда обусловлен обратным действием. И потому, без должных здесь быть разъяснений «почему» и в силу каких неопровержимых доводов следует поступать именно «так» и «никак иначе», запрет этот не будет восприниматься должным образом. Запрет без разъяснений это просто запрет рабу на воду, еду, сон. Или нельзя потому, что нельзя. И по всему спектру религиозных догм, какие преподносят нам в своих «истинах» Библия и Евангелие, этих разъяснений в своей сути и не должно быть. Поскольку, если бы такие разъяснения были, тогда многие заповеди в Библии и в Евангелие потеряли бы свою актуальность. Мало того, подобные запреты, как таковые, не искореняют пагубные намерения в человеке, а скорее провоцируют их. И надо признаться, что без таких провокации попросту нечего было бы читать ни в Библии, ни в Евангелие, нечего было бы жертвоприносить. Или сам Господь не заинтересован в тех поступках, за которые не предусмотрены наказания. И самый, пожалуй, главный грех иудея, и за что он никогда не возвратит долга Господу своему, согласно Библии, состоит именно в том (и что само по себе выглядит до умопомрачения глупо), что Господь сотворил его.
Но вернемся к Нагорной проповеди.
«Вы слышали, что сказано древним: «не прелюбодействуй».
А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.»
Поистине – гуманизм. В Библии – гораздо проще, без сердечной мышцы. Да и «что» – женщина?! В Библии этим самым древним иудеям о прелюбодеянии сказаны следующие заповеди:
«Всякий скотоложник да будет предан смерти...»
(Исход 22:19)
«Не ложись с мужчиной, как с женщиной: это мерзость...»
(Левит 18:22)
«Ни с каким скотом не ложись, чтобы излить семя и осквернится от него; и
женщина не должна становится перед скотом для совокупления с ним; это гнусно...»
(Левит 18:23)
«Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом...»
(Левит 19:29)
И т.д.
Из чего видно – «блуд» для иудея не только понятие специфическое, это еще и понятие более широкое.
Когда же иметь ввиду вышеизложенное о запретах – выводы, относительно обратного действия этих запретов можно сделать соответственно. И опять – когда говорится обо всем об этом в Библии и подобные запреты входят в ранг заповедей, и исполнение которых является шкалой моральных качеств иудея, и следовать коим является обязательным установлением, это говорит, прежде всего, о том, что данные явления среди них не только имели место быть в отдельных случаях, но встречались довольно часто. Иначе – зачем нужно было о том говорить в заповедях? А поскольку, как знаем, иудеи имеют привычку время от времени игнорировать Господние наставления, тогда с высокой долей вероятности можно предположить, что подобные явления имеют основательную претензию на постоянство. Или возьмем, к примеру, племя того же неандертальца и некую местность, куда многие ходили, но мало кто возвращался назад. В табу племени значился бы запрет этого места. То же самое и здесь.
Когда же открыть Талмуд и все-таки посмотреть «что» говорится там о браке, то можно будет понять, что «прелюбодеяние» среди иудеев это совсем не то, что подразумевается под этим понятием в социуме других этнических групп. Потому, как согласно положению Талмуда о браке, девочка 3-х лет (ктана) считается женщиной и может быть выдаваема замуж (в полном смысле этого слова, то есть имеется ввиду сексуальная связь). В современном понимании это называется педофилией, но как понимаем ортодоксальным иудеям, ревностно почитающим законы своих предков, на это плевать. Потому, как для них это не является преступлением. (В современном понимании вещей, в расследовании подобных преступлений следует вносить в разработку потенциальных подозреваемых по их национальному признаку).
В Евангелие же Иисус, не могущий не знать об этом, все-таки ссылается на библейские заповеди и цитирует их. И опять видим, что в отличии от библейских закономерностей запрещающих совершение тех или иных поступков, Иисус здесь запрещает и самые о них помыслы. Но, как увидим в дальнейшем, запреты запретам рознь. Потому как в эпизоде с блудницей, когда ее уличили в прелюбодеянии и хотели закидать камнями сам же Иисус, сказал на это: «кто без греха?» (самое «ценное» положение в иудаизме и в христианстве, ибо без «греха» какой пророк будет нужен?)
И далее Иисус спрашивает:
«...женщина где твои обвинители? Никто не осудил тебя? Никто, Господи – отвечает женщина. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя. Иди и больше не греши».
Как принято у богословов, которые очень не любят говорить о таких явных в речах Иисуса противоречиях, они относят данные его высказывания к более поздним редакциям Евангелия. Удобная позиция. Все то в Библии или в Евангелие, что по каким-либо соображениям не умещается в их привычный образ мыслей и выходит за рамки принятого ими однажды мировоззрения, прямо относится к фальсификации. Но какой современный историк, и какой теософ может сказать точно – «что» в Евангелие