Соната Бетховена (продолжение)

6

         Мы  с Даной  все говорили и говорили.  Всю дорогу. Естественно, с перерывами на сон и перекусы. В общем,  сначала я увалился спать. Как только  получил от проводницы постель, забрался на свою верхнюю полку и мгновенно задрых. Просто устал, наверное, от Москвы и впечатлений.
         Проснулся, когда в окно вовсю наяривало солнце.  Открыл глаза, огляделся и тут же вспомнил про Дану.  Посмотрел вниз. Дана  еще спит. Свернулась калачиком, руки под подушкой. Я поймал себя на мысли, что и  сам я люблю так сворачиваться.  Лялька, между прочим, тоже.  Тут я стал размышлять об этой удивительной штуке, которая называется наследственностью. Это ж надо  такому быть, чтобы даже такая пустяковая вещь, как  привычка спать в той или иной позе, распространялась на весь род! Я еще раз глянул вниз. Ни гу-гу! Спит сном младенца.
Я соскочил с полки. Постоял немного. Полюбовался на спящую красавицу. Потом взял со стола газетку, оторвал от нее кусочек и принялся осторожно этим кусочком щекотать Данино ухо. Очень забавно было смотреть, как она смешно отмахивалась от бумаги, словно от назойливой мухи. Но не открывала глаз. Вдруг, в одно мгновение Дана  схватила в кулак мои пальцы, которые держали кусок газеты. Я даже не успел отреагировать.
-Попался, разбойник! –  радостно взвизгнула она.  Развернулась и уселась  на полке. – Ты чудовище, - объявила  Дана. - Сам не спишь, и мне не даешь.  В кои-то времена  собралась выспаться по-человечески. А ты  теперь за  свое  ужасное поведение  должен  откупиться.
-Каким образом? – с готовностью отозвался я.
-Отныне ты будешь моим рабом! И ты будешь теперь за мной ухаживать и  обязательно исполнять все мои капризы, -  приказала она.
Она еще не знала, конечно, что её рабом я стал уже в ту минуту, когда увидел её в зале билетных касс.
Этот день, который я провел  рядом с Даной в вагоне скорого поезда «Москва-Адлер», был самым счастливым днем в моей сознательной  жизни.  Я слушал Дану, сидя напротив нее за столиком, и воспринимал её удивительный тембр голоса, как музыку. Я смотрел на неё  и любовался прекрасными чертами. Я  ощущал нежность её кожи, когда брал в свои руки её точеные кисти. И я благодарил Господа за то, что он  так щедро одарил эту девушку всем прекрасным, что было у него в арсенале.
В Краснодар поезд приходил по расписанию без нескольких минут к двенадцати. Но мне надо было выходить на своей станции на целый час раньше. В общем, за окном еще не успело стемнеть, когда я справедливо сообразил, что очень даже скоро нашему с Даной  родственному  общению приходит  конец. О том, что будет потом, я как-то и не решался думать. Строить какие-то долгосрочные планы, вообще  не  в моей натуре. А в этой суматошной жизни, я считаю, никто не может быть на все сто процентов застрахован от каких-либо сюрпризов. Короче,  уже часам к восьми вечера я почувствовал жуткую тоску.  Надо же? Еще не расстались, а я уже тосковал. Заранее. Ну, просто волком выть хотелось. И я знал наверняка, что теперь не смогу  оставаться тем нормальным пацаном, каким был еще вчера, что  все мое нутро  до краев наполнится образом этой изумительной девочки, в одно мгновение ставшей мне безмерно родной и близкой.
Конечно же, Дана почувствовала мое состояние.
-Ну, что ты загрустил,  мой дорогой! Я же говорила тебе уже, что мы должны радоваться. Мы ведь нашли друг друга. И это чудесно! Теперь мы можем встречаться. Причем, абсолютно самостоятельно, без каких-либо санкций со стороны родителей. В конце концов, их отношения – это их жизнь. А наши взаимоотношения мы будем строить сами. Разве не так? – Она через стол протянула ко мне свои руки. Я принял их в свои ладони и слегка сжал пальцами.
-Но ведь и ты не чувствуешь  себя весело, хоть и говоришь о том, что мы должны радоваться, - мрачно заметил я.
-Все не так, как ты себе вообразил, - сказала Дана. – Я хотела бы, чтобы ты отнесся к нашей встрече, знакомству, да и в целом, к нашему общению гораздо проще. Пойми, братец, ты ничего не потерял. Наоборот, ты нашел, приобрел! Так отчего же этакая вселенская скорбь? Не понимаю.
-И не поймешь, - ответил я. – Потому что ты с самого начала восприняла меня как брата.
-Ну, это не совсем так, - возразила Дана. - До меня ж тоже не сразу дошло, кем доводится мне этот  интересный бестолковый истукан,  который ни с того, ни с сего принялся нахально сверлить меня  глазами.
-И все равно,  для тебя я  только брат, и не более.
-Разумеется! – согласилась Дана. – Я не имею права на то, что ты называешь «более». И не имею права позволить тебе рассчитывать на это самое «более». Ты меня понимаешь?
-А что ты чувствуешь, скажи мне? – спросил я.  И почувствовал, как  пальцы её рук, покоившиеся в моих ладонях, слегка дрогнули. Дана тут же попыталась высвободить свои руки. Но я не отпустил.
-Я хотела бы, чтобы ты не задавал мне таких вопросов, - наконец, промолвила она. Потом подумала и добавила:
-Не обижайся, братец, но я все-таки обязана тебе сказать, что мы с тобой находимся в разных весовых категориях. Не забывай!
-Да, уж, постараюсь на всю жизнь запомнить!
После десяти я принялся старательно изображать из себя делового человека:  складывал  в сумку свои пожитки, собирал постель,  собирал со стола всякий хлам, который, разумеется, снес в мусорный контейнер. Дана молча наблюдала. Наконец, я выдохся и сел.
-Ты приедешь ко мне в Краснодар? – придвинулась ко мне Дана.
-А ты ко мне?
-Приехала бы, конечно, если бы была уверена, что мой визит  доставит удовольствие твоим близким. Но я уверена в обратном.
-Да! Я как-то об этом не подумал, - согласился я. – Конечно, я приеду. А еще я постараюсь как-нибудь рассказать  маме обо всем. Знаешь, моя мать, вообще-то, суперская женщина. Она все поймет, как надо. Это я тебе точно говорю. А когда я познакомлю  вас, вы, точно,  очень даже подружитесь. Моя матушка, к твоему сведению, никогда не возражала против моих друзей. Она даже сказала мне как-то, что  мои друзья для неё хороши уже тем, что я их выбрал.
-Это здорово, что у тебя с мамой сложилось хорошее взаимопонимание, - сказала Дана. -  По большому счету, иначе и не может быть, потому что нет на свете человека роднее, чем мать.
Подошла проводница.
-Скоро будет  ваша  станция, - сообщила она. – Поезд стоит всего две минуты.
-Ну, что ж, - вздохнул я и поднялся с места. – Тогда будем прощаться.
-Я провожу тебя, - сказала Дана.
Мы прошли через полвагона в тамбур. Проводница  оставалась еще в своем купе. Мне хотелось выть, скулить, реветь. Ну, в общем, настроение было совсем хреновое. Сквозь  дверное стекло, словно сполохи,  полетели  в тамбур пучки станционных  огней.  Дана застенчиво придвинулась ко мне и тронула за руку:
-Ты же приедешь ко мне? – спросила.
Я  кивнул головой. Тогда она вдруг прильнула ко мне и обняла обеими руками мою шею.  И  в следующую секунду я почувствовал на своих губах её поцелуй. Он был  коротким  и легким, словно укол. Но и этого мгновения хватило, чтобы я в полной мере явственно ощутил и удивительную мягкость слегка влажных  губ, и невероятную нежность прикосновения, и сладкий вкус поцелуя.
-Прощай! – прошептала Дана, освобождаясь от объятий. – И будь счастлив!
Поезд стал тормозить. Проводница выползла из вагона и принялась колдовать  над дверью. Наконец, она распахнула её и освободила ступеньки. Я не  мог сдвинуться с места и оторвать  от Даны глаз.
-Давай, давай!  Выходи скорее! – поторопила проводница. – Сейчас трогаться будем.
-Дана, я люблю тебя! – выдохнул, наконец, я и рванул к двери.
Соскочив со ступенек, я обернулся и увидел, как подскочила к ступенькам Дана.  Поезд  дернулся и медленно пополз. Я тоже  с ним вместе.
-Приезжай, Данил! – крикнула мне Дана. – Обязательно приезжай!
Размахивая руками, я припустил за стремительно убегающим вагоном.
-Дана, я люблю тебя! -  заорал я  вагону  вслед.
-Я тоже! – донеслось до меня  из  пустого мрачного пространства. И я остановился.

7
         Я остановился. Как вкопанный. Фу, черт! Я же  не взял  её координатов! Ни адреса, ни телефона! Вообще, ничего. Но самый-то ужас, что и своего адреса ей не дал.  Господи, ну, почему я такой осел?
«Ага! Прощай разум! Завтра встретимся! - подумал я. – «Если Господь хочет кого-то наказать, то он  лишает разума». Кто  из великих это изрек? Не помню. Ну, и фиг с ним! Главное, что это сказано. Так что мораль сей басни такова, что не стоит сопливиться. В конце концов, она же сказала, что звонила отцу. Значит, его ориентиры она знает. А он должен знать её. Реально, должен. Вот у него и спрошу».
На этой трезвой мысли я успокоился и  не спеша потопал к зданию станции. В помещении станции несло прокисшей мочой, потом, перегаром и еще какой-то дрянью. Ну, так и есть: господа бомжи отдыхают! И какого беса им на свежем воздухе не спится? Лето же. Не жарко, не пыльно, свежо!  Вали кости на любую лавочку и отдыхай! Нет, их почему-то несет в душное помещение! Им тут удобно!  Я  сразу же вылетел из помещения. Впереди ночь, автобусов до утра не будет, на вокзале бомжи и прочие субъекты. Лучше всего, потихоньку шлепать домой  пешком.  Для растущего организма очень полезно совмещать пешие прогулки с воздушными ваннами. И я  неторопливо погреб по направлению к дому.
И утром уже стоял на пороге отчего дома. Меня встретил отец.
-Привет! – сказал он. – Как дорога?
-Нормально, - не очень приветливо ответил я. И стал переобуваться.
-А бабушка как?
-Тоже нормально. Ты извини, но я устал.  Знаешь, пять километров пёхом – это не слабо, -  пробурчал я и прошел в свою комнату.
Мама  и Лялька еще, разумеется, спали. Я не стал  их будить. К тому же, мне и самому не мешало бы  выспаться.  Ну, я  разложил диван, разделся и лег. И тут же уснул.
Мне приснилась Дана. Я с ней любовью во сне занимался. Ну, не совсем, в общем-то. Короче, сначала мне приснилось, что  мы с Даной стали обниматься. Как тогда во дворике,  я  принялся, будто, целовать её руки,  лицо,  шею. Зарылся носом в её волосы. И даже ощутил приятный запах её парфюма. Потом, будто, я  спустил бретельки её лифчика и оголил плечи и грудь. И тут оказалось, что  я ласкаю не Дану, а Ленку Чепикову из нашего класса.  Мы с ней трахались однажды. Весной. И я, между прочим, тут ни при чем. Это она сама предложила. Она, вообще, бегает за мной с шестого класса. Ну, вот, теперь во сне  я, как будто,  зажимаю Ленку, а  на самом деле это не Ленка, а Дана. То есть, это Ленка, но  ощущаю я вовсе не её, а Дану. Я чувствую, что мои желания переполняют меня, я уже не в силах сдерживать свою плоть. И вот я добрался рукой к ногам Ленки-Даны. И вдруг  эта моя любовница вырывается из моих объятий и кричит голосом Даны:
-Стой! Что ты делаешь? Мы не имеем права  заниматься сексом!
Но я уже не могу остановиться. Мой горячий скакун уже закусил удила и рвется в бой.
-Дана! – застонал я. – Умоляю, ради всех святых: дай мне себя!
-Нет! – кричит Дана, с силой  толкнувши меня прочь. – Это преступление!
-Я люблю тебя! – заорал я.
И проснулся.  И к своему ужасу обнаружил под собой  противную сырость. Батюшки-светы! Да ведь у меня и в труселях  сыро!  Это что? Я обмочился во сне? Этого еще не хватало! Обливаясь от страха холодным потом, я выскочил из-под одеяла и  наклонился над сотворенным мною мокрым пятном. Принюхался.  Но характерного запаха  не почувствовал. «Что-то на энурез не похоже»,