Школьники и школьницы. Повесть. Глава 3

ботаничка подскочила..
    - Дела...
    - Я бы сове не позавидовал.
    - Я бы и Алиске с Шариком не позавидовал.
    - Грустно это.
    Ну пора было и за рисование приниматься. Не все же время любоваться бессмертной картиной "Опять двойка" и о чучелах рассуждать.
    И я аккуратно покрасил Юлькины косички в зеленый цвет. Очень красиво вышло. Однако она не оценила моего творческого порыва, и измазала мне лицо той же зеленой краской.
    Работа спорилась: разрисовали стены. Работа кипела: рисовали на партах. Работа увлекала: перекрасили цветы на подоконниках, теперь они оранжевые. Слышал я, что на Венере такие растут: теперь и у нас - в сто семидесятой!
    Очки Медниса выкрасили в красный цвет, а Бегалова в синий. Пытались подступиться к Тарловичу, он он так на нас посмотрел, что мы тут же отступились.
    Витька орал, что ослеп и требовал гусли и шариковую ручку, чтобы воспеть великую битву хулигана Чичи с хулиганом Мишкой Кабаном, случившуюся во дворе дома №26 по нашей все еще Незеленой улице.
    Васька Бегалов орал, чтобы Витька заткнулся.
    Девчонки орали просто так.
    Было очень весело. Но пришла учительница и стала орать, что не учила нас абстракционизму с модернизмом, и заставила рисовать яблоки в строго реалистической манере.
    Когда урок закончился, ко мне подошел Юрка Баларев и сказал:
    - У меня есть пузырек с тушью, хочешь я тебе тату сделаю?
    - Ну, не знаю, - сказал я нерешительно. - Попробуй Юльку Мамолову изобразить.
    - Мамолову так Мамолову. Нам художникам без разницы кого писать. - И Юрка быстро нарисовал у меня на руке рожицу с косичками. - Вот, готово...
    - Это Мамолова? - удивился я.
    - Это она, - заверил меня Юрка.
    В меня закралось сомнение, но я промолчал. Нашел Юльку, показал ей руку с нарисованной рожей и сказал:
    - Это ты, Мамолова.
    - Глупости ты говоришь, Просиков, - фыркнула Юлька. - Это Светка Панина.
    Я пригляделся. Вроде и правда Светка.
    Нашел Светку, показал ей рисунок на руке, собрался ей сказать, что это она, но Панина меня опередила:
    - Да это же Катька Лепилина!
    Я еще раз внимательно посмотрел на изображение. Неужели Катька? Похоже... Что-то есть.
    Отыскал Катьку. Та сказала, что если мне нравится Лидка Федоткина, так и шел бы я к ней, а она тут ни при чем. И если я таскаю ранец Ритки Суриковой, то опять же она ни при чем, хотя мог бы потаскать и ее, Катькин ранец, тем более, что он у нее легче и красивей.
    Мне все это стало надоедать, но Федоткину все же разыскал.
    - Лидка! - окликнул я ее, демонстрируя татуировку. - Узнаешь?
    - Что ты дурака валяешь, Борька! Кто же Майку не узнает.
    - Нет! Нет! Только не это! - закричал я и побежал смывать татуировку.
    В следующий раз обращусь к настоящему художнику, - сказал я с укоризной Юрке. - К Малярову, например. Или к Шткукатурову.
    - Ну и обращайся, - обиделся Юрка. - Только к ним очередь, и у них нет такой отличной туши.
    - Ничего, ради портретного сходства я и в очереди постою. Пускай маслом пишут.
 
    На следующий урок учительница принесла кошачье чучело.
    - У нас пополнение, - еле слышно прошептала Наташка Клещева.
    Кто-то ахнул.
    - Барсик! - задохнулся Сережка. - На школьном дворе у нас ошивался. И до него добралась...
    Барсик смотрел строго и немного печально, как бы говоря: "Эх! Вместо того, чтобы ловить мышей и на солнышке греться..."
    Да, попался, который кусался... Всем стало не по себе, а Ленька даже захныкал.
    Ничего не скажешь, серьезная женщина эта ботаничка... И кто следующий?
    Вообще-то я бы предпочел рисовать яблоки.