Якобинец

человека... революционера.. нашей жизни.. в чем он по-вашему?»

  Куаньяр задумчиво облизнул сухие губы и медленно произнес:
- Вам не кажется, что древняя китайская поговорка о смысле жизни  не подходит людям Века Просвещения? Особенно не подходит она французскому республиканцу, якобинцу..
 
  Вспомним эту китайскую поговорку: родить сына, построить дом и вырастить сад…
    Дом и сад подразумевают материальный, физический комфорт и ни что иное, а  сын, то есть ребенок символизируют сам процесс размножения.
    Разве человек, мыслящее существо, наделенное душой, разумом и талантами приходит в этот мир для того, чтобы  руководствоваться исключительно материальным обустройством своего быта, половым влечением и размножением?
    Это может быть смыслом существования разве для животных или для наших аристократов.  Что может дать миру и себе подобным, свинья или собака, а также герцог или принц?.. Ровно ничего, они способны только жрать,  развлекаться,  делать детенышей, но разве мыслимо опустить смысл человеческой жизни до животного воспроизводства? 
    Нет, настоящий человек  должен реализоваться в этом мире именно как мыслящее существо с душой, разумом и своими, особенными талантами на пользу окружающим и обществу и это, прежде всего. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, у каждого человека в этом мире эта миссия индивидуальная, своя...
    Все мы для чего-то нужны и не бывает людей никчемных, бездарных, ненужных...Но есть масса тех, кто так и не нашел своего места и не осознал своей миссии и это самое скверное...
    Я думаю, человек не может быть просто живым организмом, просто самцом... замкнутым на личных проблемах и шкурных житейских переживаниях, на быте и хозяйстве, деторождении и любовных похождениях..  чуждым всякой интеллектуальной и общественной жизни. Этот  равнодушный овощ  без пяти минут враг общества...
   
    Что же такое революционер... якобинец? Это идейный крестоносец. Он точно знает для чего нужна его жизнь и в чем его долг.  Это знание помогает человеку пережить всё, что не в состоянии взвалить на себя другой,лишенный идеи и внутреннего стержня, личную неустроенность, материальные трудности, самую угрозу жизни.

  Такой человек должен быть внутренне готов встретить враждебное непонимание невежественных людей,  должен быть готов к несправедливости, к жестокости идейных противников...

  Должен быть готов стать терпеливым добрым учителем для простого человека, брата и не должен бояться стать суровым воином, ...а когда нужно, то и палачом перед лицом фанатичных защитников старого мира.

  В чем смысл нашей жизни? Нам выпал титанический труд поднять цивилизацию на новый уровень развития, создать новый мир, крайне суровый только в час выживания и установления, но гуманный в своей основе...
 
    Каков итог? Пожалуйте. Думаю, каждый из нас на своем месте и делает то, что должен сделать и не сможет быть другим, не изменив себе...

      Усталые зелёные глаза сверкнули мягко и насмешливо:
-  А вы не только революционер, вы еще и в своем роде философ..Вы говорили, что росли в бедной семье, но ничуть не похожи на малограмотного человека..
-  Я действительно вырос в бедной семье.. сын сапожника..как в народной песне: «Я санкюлот, горжусь тем я, назло любимцам короля», но мы с братом учились..  не в университете конечно, увы, откуда такие деньги у отца?  Учились самостоятельно, по внутренней потребности,  физический труд никогда не приносил мне чувства  внутреннего удовлетворения.
    Я никогда не мог смириться с окружающей нищетой, безысходностью и униженностью, меня возмущала унылая пассивность,  фатализм,  примитивность потребностей и узость жизненных интересов окружавших меня людей, соседей и даже родственников ..  уже подростком я знал твердо, я так жить не буду..Я был безмерно рад, когда наш нотариус Дюбуа, отец моего друга, взял меня к себе в контору учиться..
    И еще раз повторю то, что уже говорил. Человек мыслящее существо и работать должен, прежде всего интеллект, а не одни мускулы, как у рабочей лошади..
    Преступно использовать миллионы людей только как мускульную массу, сколько талантов гаснет в безграмотном народе, люди так никогда и не узнают, кем они должны были быть и могли бы стать, если бы им дали доступ к образованию, дали шанс проявить свои лучшие, сильные качества.  Наконец, разве Руссо или Вольтер дворянского происхождения?
    Никто и никогда не убедит меня, что в мире есть такие никчемные люди, которые действительно  годятся только на роли прислуги, землекопов или  посудомоек. Нет такого призвания для души человеческой, как мыть полы или вывозить навоз! Хоть и невозможно поспорить с тем фактом.. что это тоже нужно делать… Но к такой  примитивной и низкоплачиваемой работе принуждает человека только самая беспросветная нужда и ни что иное…
    Мой старший брат подростком трудился на строительстве Пикардийского канала.. по 16 часов в сутки.. в холоде и грязи, вечно голодный как собака..и настолько же всеми презираемый..  Любой труд почетен? Увы, это не так, пока такого понятия, как статус, к сожалению, никто не отменял, разве одинаковое в обществе отношение к нотариусу и рабочему? Равное уважение?..Но простите, кажется я невольно увлекся, мне эта тема небезразлична…
  Внимательно слушавший его Робеспьер спокойно кивнул:
- Всё это безусловно интересно и все таки… Насчет судеб нашей Революции.. что вы об этом думаете?  То кажется, еще чуть, немного терпения, суровой непреклонности и усилий.. вот же он, свет в конце туннеля. Но... может это жестокое заблуждение и это… тот свет?
    Помолчав с минуту, показал Куаньяру на бумаги, лежащие на столе:

-Один из депутатов, некто Энгран, то ли трусливый, то ли действительно честный человек, сообщил, что его коллега Лекуантр готовил против меня заговор и уже набрал сообщников, он предлагал убить меня прямо на очередном заседании Конвента.. Это произошло еще весной...
- « Неужели это не имело никаких последствий.. для Лекуантра и его сообщников, разумеется?»,- помрачнел Куаньяр.
    Робеспьер мрачно и насмешливо отмахнулся:
- А сами как думаете? Разумеется нет, коллеги из Комитета пустили дело на самотек, объявив Лекуантра «сумасшедшим маньяком и не более», однако «сумасшедший» до сих пор заседает в Конвенте и злоумышляет далее..
- Дело не было передано в Трибунал, вы не настояли?!, - Норбер сказал это по инерции и тут же пожалел об этом.

    Насмешливая усмешка стала иронической и  грустной:
-Неужели и вы туда же? Всё время забываю, что всё в моих руках, и я «диктатор-самодержец», решающий судьбы одним росчерком    пера…Страшнее иное…, - Робеспьер умолк, меряя Куаньяра испытующим взглядом, и нервно облизнул губы, решившись на необычную откровенность: «Разумом – не сердцем, я уже начинаю сомневаться в реальности той Республики добродетели, которую намеревался создать…
  Лишь на секунды он позволил себе этот всплеск эмоций, тонкое бледное лицо снова стало спокойным и бесстрастным.
- Забудьте мои слова. Это лишь минутная слабость. Человек смертен, но Идеи вечны, ими жив Бог. В этом вся правда…

    Но усталость и душевная боль в расширенных зрачках парализовали Норбера липким ужасом. Он был потрясен до глубины души, и, протестующе сжал руки в кулаки, будто защищаясь…
    Он, в обычном своем состоянии холодный и мало-эмоциональный, эти идеи воспринимал не только как политическую концепцию умом,  но отчасти  и сердцем, как религию, поэтому сейчас чувствовал себя, как искренне верующий человек, которому священник признался, что усомнился в существовании Бога… 

    Домой Куаньяр шёл в совершенно особом расположении духа, не разбирая дороги, тот Робеспьер, каким он увидел его здесь, почти ничем не напоминал знаменитого и грозного трибуна Конвента…
    Но важнее другое, реальный и живой, Неподкупный стал ему ещё ближе. «Не идол и не просто Учитель, но друг и брат. Я делил с тобой славу,  хочу разделить и твою судьбу»…
    Только сейчас он осознал до конца, что так сильно привязало его к Неподкупному, он вспомнил ту сумбурную характеристику, которую Дюбуа дал ему самому еще в 92 году: «Редкий сплав мечтательной души и безупречной логики, скрытые под маской холодного бесстрастия…»

    Что там еще говорил обо мне Дюбуа? А, вот. Судьба таких людей печальна, почти никто не понимает их правильно…Верно.  Таких  проще понять умом , поэтому люди  живущие  преимущественно сердцем и чувством, считают вас холодными и  жестокими и неспособными на живые спонтанные эмоции в принципе!» То есть, Максимильен  человек близкий  не только по идеям, но по темпераменту и духу? Пожалуй, что так…
    «Холодный ум, горячее  сердце и… чистые руки?» Да. И это так…

    Свое отношение к Неподкупному он не мог изменить в худшую сторону, что ж, если всё так плохо, значит он нужен и ему и другим товарищам как никогда…А теперь дело. Немедленно забрать из тюрьмы де Бресси. Времени больше нет.


                                                                               
                                                  Куаньяр и граф де Бресси. Тюрьма Сен-Лазар.

    Анри Клерваль, еще весной принадлежавший к фракции Дантона, ровесник Куаньяра, высокий худощавый шатен лет 30 в должности регистратора революционного трибунала, который должен был произвести по спискам вызов осужденных, в это утро явился в стены Сен-Лазар не один, его сопровождал агент Общественной Безопасности Куаньяр.
    Внешний вид Клерваля немного удивил Норбера. Красный колпак, из под которого выбивались длинные рыжеватые волосы, на плечи наброшен плащ, из под которого виднелась карманьола. Сам Норбер выглядел вполне официально, чёрный сюртук, трехцветный пояс-шарф, шляпа с кокардой, высокие сапоги.
    Начальник охраны, коренастый мужчина в потертой засаленной куртке и в красном колпаке, лихо сдвинутом набок, шел перед ними, звеня связкой ключей и стуча о камни двора деревянными сабо. Предупредительно открыл перед молодыми людьми ржавую решетчатую дверь.
    Огромное помещение изнутри выглядело весьма странно, как и большая часть тюрем того времени, наспех переоборудованных из бывших дворцов и монастырей.
    Большое количество людей свободно перемещались в разных направлениях, люди сидели, лежали на матрасах, играли в карты, ели, пили вино. Молодые и старые, подростки, мужчины и женщины, нередко с детьми.
    Однако при появлении чиновников с роковыми списками оживленный шум голосов сразу прекратился, десятки глаз с ужасом смотрели на них, как на вестников смерти. Все напряженно смотрели на молодого человека в центре зала, в его руках списки вызываемых в трибунал. Чьи имена в списке на этот раз?
    Красивая, но жутко бледная молодая девушка  чуть старше двадцати, с безуминкой отчаяния в глазах вдруг резким движением упала перед Клервалем  на колени и, ухватившись за рукав, умоляла не мучить ожиданием и сказать, в списке ли она.
- Ne me tourmentez pas… Vous savez tout… (фр. «Не мучьте меня… Вы всё знаете…»)

    Клерваль резким движением вырвался из ее цепких пальцев и оттолкнул        девушку, увидев расширенные зрачки товарища, небрежно пожал плечами:
-  Ты просто не привык. Здесь такое бывает