Президент

камни  устилающие двор.
Грохот металла, звон битого стекла, заглушил взрыв, автомобили горели в общем костре, в каждом баке  горючего по  горловину.  В  машинах и кроме топлива  есть чему гореть.

                                                                  *** 

  Огонь с гудением пожирал имущество Семёна  Моисеевича.
  –  Это ко мне в  машину таки вложили взрывчатку? Это в мой гараж проникли террористы, киллеры? Я за что плачу тебе деньги?! –  Кричал Семён, дёргая за лацканы пиджака, начальника безопасности. Невозмутимый здоровяк, бывший сотрудник,  бывших органов, оторвал от себя руки  истерично орущего хозяина и молча, вышел. Происходящее озадачило его не меньше  Семёна. Факта проникновения незафиксированно,  машины  не заминированы, взрыв произошел от падения с высоты. Расплескавшееся горючее и искра от аккумулятора, вся причина взрыва. Пугало другое,  что-то подняло тяжелые  автомашины на такую высоту, а затем уничтожило их в огне? Это вполне могло случиться, когда Семен Моисеевич  находился в машине, коли сумели поднять пустые автомобили, то с таким же успехом могли поднять и с пассажирами. Скорее всего,  это акт демонстрации силы и устрашения?  Нет никакой гарантии, что вертолёт не уронят на землю,  вдали от дома.
Необходимо переждать, разобраться. От Моисеевича, что-то хотят, это даже ежу понятно!
Вернувшись в зал, где Семен Моисеевич сидел в кресле в ожидании вертолёта. Иванов, начальник безопасности сказал тоном, не терпящим возражения:
              –  Вы наконец-то дождались. На Вас напали силы, против которых мы не в состоянии защищаться. Если бы вас хотели убить, вы бы уже догорали в одной из своих машин. Я слышал про энергетические удары, но это было в зачаточном состоянии. Продемонстрированная нам сила, не поддаётся осмыслению.  То, что вы Семён Моисеевич живы, говорит, что вы кому-то необходимы живым. Поэтому настоятельно рекомендую сидеть дома и не дёргаться, пока наши противники не выставят  требований! 
              Иванов замолчал и непринуждённо сел  в кресло. Он никогда не высказывал страха перед хозяином.
Поведение Иванова, его нежелание холуйничать, раздражало Семёна Моисеевича, хотя он прекрасно понимал, что трусливый начальник безопасности, опасен.
Доверяя профессионализму Иванова,  старался выполнять  рекомендации, но не на этот раз.
  –  Я  вас таки  умоляю, пусть вертолёт прилетит уже сюда, я  себе  знаю, а  вы там думайте, что  хотите! Посмотрим, смогут ли злопыхатели задержать меня здесь. Не получится по воздуху, я уйду пешком.  Доберусь до города  автостопом. Никому не дозволено мешать мне, делать  дела. Ваша задача обеспечить мою безопасность, в противном случае будете искать себе другую работу!  –  Иванов отодвинулся, так как слюни Семёна  разлетались очень далеко.
  –  Я могу  окружить вас плотной группой бойцов, но это вряд ли поможет.  От вас Семён Моисеевич ждут чего-то другого.
Над дворцом раздался гул, перед крыльцом садился вертолёт, одна из лучших моделей среди винтокрылых машин. Внешне оружия не видно, но чувствовалось, что этот летательный аппарат вооружен очень серьёзно. Прогулочной лёгкости, во всём облике этой машины нет.
  –  Ну, вот и посмотрим,  смогут ли мне помешать?
  –  Уже пусть твои ребята сядут вместо меня и пролетят пару кругов, а мы посмотрим, какая там есть  опасность, или её выдумали  паникёры.
Иванов отдал распоряжение,  в распахнутое  чрево вертолёта уселось шестеро сотрудников, одеждой похожих на хозяина. Двигатель взвыл, уныло висящие лопасти превратились в сверкающий круг.
Легко подпрыгнув, вертолёт через мгновение скрылся в туманной сырости,  все эти дни заполняющей пространство над загородной резиденцией Семёна  Моисеевича.
Наступила тревожная тишина. Каждому кто вслушивался в тишину неба, чудилось многократное эхо далёкого взрыва. По  бледному лицу хозяина прокатилась капля пота, хотя жарко не было.
Обманчивы звуки в тумане и вскоре послышалось легкое урчание двигателя,  вертолёт плавно опустился на прежнее место.  На вопрос Иванова, пилот пожал плечами:
              –  Полёт проходил в штатном режиме.
Иванов повернулся к хозяину: 
              –  Можно лететь, но я бы вам не советовал. То, что во время пробного полёта ничего не произошло мало, о чем говорит, я чувствую опасность! 
  –  Иванов, я  тебе уважаю, но таки уже  не  помню за  что! И  не  расчёсывай мне нервы и  уже  пошел бы ты! –  Семён выкрикнул  Русскую, матерную фразу. Владея несколькими Европейскими языками, Моисеевич предпочитал ругаться на  языке  родины. Самые яркие эмоции можно выразить только на Русском языке.
Иванов, туда, куда его послал хозяин, привычно не пошел, отступил в сторону и дал дорогу Семёну, а сам  шагал следом за ним в душе моля бога, чтобы всё обошлось благополучно.
В горящих машинах люди не пострадали, а здесь с упёртым хозяином, могут погибнуть ребята.
У каждого  семьи, дети и жизнь на чужбине. Забыв о напускной барственности, Семён Моисеевич, не дожидаясь зонта, почти бегом покрыл расстояние от крыльца до вертолёта и мгновенно влез в кабину. Вслед за ним так же быстро сели сотрудники охраны, Иванов  сел последним.
Втянув за собою лесенку, закрыл двери и устроился на сиденье рядом с пилотом.
Семён устроился  в пассажирском салоне, по комфорту,  не уступающему  сгоревшему  лимузину. Звукоизоляция  прекрасная,  шум двигателя  едва слышен.
Предчувствия начальника безопасности,  оправдались, двигатель набирал обороты, стрелка тахометра коснулась красного сектора, вертолёт не взлетал.
  –  Да, что это происходит! –  Спросил пилот, удивлённо выглядывая в окно. –  Нас либо к бетону прицепили, сейчас или винт оборвётся, или шасси отвалится.
  –  Ничего  не оборвется, нас сверху каким-то неведомым способом к земле прижимают. Не хотят, чтобы Сеня из дому уезжал, его какие-то неизвестные люди под домашний арест  посадили! –  Не успел Иванов закончить мысль.
Вертолёт с бешено вращающимся винтом завалился на бок, грохот ломающихся лопастей, пыль, искры и разлетающийся металл, всё, что осталось от винта. Как выброшенная на берег рыба вертолёт лежал на боку.
Не успели прийти в себя и выскочить наружу, как корпус  шевельнулся, их стало поднимать вверх хвостом. Создалось такое впечатление, будто великан громадной рукою зажал хвост игрушечного вертолётика, и машет им над головой, раздумывая, куда бы его закинуть?
Находящихся внутри людей швыряло как горошины в погремушке. Этот некто, наигравшись, воткнул вертолёт среди  двора в клумбу, погрузил хвостом в землю, по самую кабину. На этом всё успокоилось. Открылась дверь, из неё вынесли на руках Семёна Моисеевича. Он с умиротворённым видом лежал на руках охранников, прикрыв глаза и испуская запах фекалий. Осторожно шагая люди, внесли его в дом.
    –  Сильно поранился? –  Спросил кто-то из  слуг.
  –  Тело целое, без видимых ран! А с психикой не всё в порядке, он наконец-то усрался,      понял, что есть силы, которые ему не подвластны. –  Проговорил Иванов идущий следом за телом хозяина.
    – Кому  понадобилось так унижать Семёна, демонстрируя неведомую силу?  –  Размышлял Иванов, оставшись наедине с мыслями.
  –  Он не переживёт подобного, или с ума сойдёт или Родине войну объявит; второе равносильно первому;    эта демонстрация не останется без последствий, считать себя всемогущим и так получить по соплям. 
  –  Я душой чувствую, что это не государственная служба. В арсенале государств подобного оружия нет даже  в  проектах.
  –  Современное оружие построено на  выстреле и ударе,  а здесь телекинез, обездвиживание  и антигравитация! 
Видно какая-то частная фирма сделала военное открытие и в качестве покупателя наметила  Семёна Моисеевича. Если он это сумеет купить, то вполне может диктовать свои условия Мировому  сообществу.
  Создатели это понимают и психологически готовят Семёна, дабы он не жадничал при покупке. Если это опытный образец, то какой мощности можно достичь при неограниченном  финансировании.
Иванов как бывший,  офицер верхнего эшелона Комитета, прекрасно понимал серьёзность продемонстрированного, но прислушается ли к его мнению Семён, это неясно, он в своих действиях непредсказуем. У него целый штат советников, он выслушивает всех и требует, чтобы мнение каждого было аргументировано. Но решение всегда принимает своё, зачастую отличающееся от советов.
В отличие от других Иванов не лез со своим мнением о происходящем, но если хозяин обращался,  старался говорить конкретно и обоснованно.
Семён Моисеевич, отмытый и переодетый, отлежался после вертолётной встряски. И следуя  неуёмной натуре,  окружил себя с четырёх сторон телохранителями и храбро зашагал из дома. Во дворе, проходя мимо торчащего из клумбы вертолёта, плюнул в его сторону, профессионально, как обычно плюют Евреи в спину  недруга,  с гордо поднятой лысой головой зашагал мимо.
Из-за высоких плеч охранников лысина Семёна  едва выглядывала. Задача сопровождающим  поставлена простая:
  –  Выходим за ворота и останавливаем любую проходящую мимо машину, забираем её взаймы и едем в город!
Вся группа дошла до ворот. Неожиданно  Семён Моисеевич суматошно задрыгал  ногами и руками. Крича и размахивая конечностями, он завис над телохранителями, представляя собой прекрасную мишень на фоне серого неба. Охранник с зонтом остался на земле, холодный дождь поливал Семёну лысину и другие незащищённые места.
  –  Машите руками как крыльями и летите сюда! –  Кричал  дворецкий, стоя на крыльце.
            –  Он совершенно промокнет! –  Ни к  кому конкретно не обращаясь, сказал дворецкий  и побежал навстречу Семёну Моисеевичу. Встав под барахтающимся телом, пытался, подпрыгнув, поймать его за ногу.
Кто-то из охраны сорвал с пожарного щита багор  больше похожий на средневековое копьё. По Российской привычке на стене гаража, висел в полном комплекте пожарный щит, топор, багор ну и другие, нужные  при  пожаре инструменты.
Отстранив прыгающего, как кузнечик, дворецкого, охранник зацепил багром край одежды и поволок висящего в воздухе Семёна к крыльцу. Появилась надежда затащить хозяина в помещение. Как только оказались под крышей, действие невесомости прекратилось, Семён упал с двухметровой высоты, ковёр смягчил удар и хозяин отделался лёгким сотрясением. Благо  багор  отдёрнули, могло быть гораздо хуже.
Телефоны надрывались, требуя хозяина в центральный офис, но он  не мог выйти из дворца.
Не умея объяснить причину происходящего,  дал команду на звонки не отвечать. Эмоции требовали выхода. Ещё никогда, со времён комсомольской  юности, Семён не чувствовал себя таким уязвлённым.
Душа требовала возмездия, но холодный разум предупреждал:  Угомонись не делай глупости.
Остаток дня прошел в тревожном ожидании. Каждый понимал, что  происшедшие события, это только начало боевых действий направленных против Семёна Моисеевича и его организации, которая  создана на деньги, вывезенные неправедным путём из России. Его войско, набранное среди лучших представителей расформированной (КГБ). Конторы Глубокого  Бурения,  реальная угроза любому политику, выказавшему пренебрежение в адрес Семёна. Себя