Президент

следовало,  да  упустили  мы болезного. Где ж  это  видано,  основатель  Руси,  от  своего  детища  решил  отделиться,  как  Ливонец  несмышлёный.
Но  ничего,  погуляет,  покуражится, да  и  возвернется  в лоно России  матери. А  ты  Иван  Васильевич все же    слово  скажи.
– Мое  слово  крепкое не  в  моих правилах  зря  турусы  разводить. Я  давно  чуял  неладное меж  бояр,  вижу,  что  не  шибко  им хочется мошну  денежную для государевых дел  открывать.  На  войско  тратиться, и  казакам  первопроходцам денег  на  поход  давать.  Так  я  и  создал Опричнину, чтобы  смуту  выгрызали,  и  нечисть  из  Руси  выметали.  А  так бы  я  из-за  боярских смут,  Сибирь  без  внимания  и заботы  оставил. Казанское  ханство к  земле  русской  присоединил, и  Новгородцев  утихомирил. Был  бы  он  тогда  у  тевтонов  под  пятою. Уж  сильно  хотелось  тамошним  купчикам торговать  беспошлинно.
Мнение  у  меня  одно, и  никто  меня  в  обратном  не  переубедит. В  узде надо  держать  боярское  сословие,  все  они  норовят  с  царем  на  одну  лавку сесть. Не давать  им  воли,  чтобы  не  смели  они из  крестьян  кровь пить,  все до  последней  копейки  выжимать. Случись  война,  из  хилого мужика  хорошего  воина  не получится,  да  и земельку  хилый мужик  не  вспашет и  доброго  урожая  не вырастит. Вот  и  приходится  воровскому  племени бояр головы рубить. – Тяжело  вздохнув,  Иван  Васильевич  промолвил дале:
– Вот  за  это  и  нарекли  меня  Грозным, хотя  я  есть  собиратель  земель  и защитник  народа  от  ворога,  как  внешнего,  так  и внутреннего. Довели  бояре  крестьян,  что  они  стали  в  ватаги  сбиваться и  терема  боярские  громить. Дружина гридней  не  спасает,  против  оглобли,  сабелькой  особо  не  помашешь. Силен  мужик  Российский во  гневе!
После  моей  смерти, Шуйские  да  Годуновы,  дорвались  до  царства, и  уронили  мать Россию  в  смутное  время.  От  ливонских татей  не  смогли  оборониться, Лжедмитрия на  трон  пустили. И  ведь  не  бояре,  а  народ сбросили  Ливонцев  с  престола. Народное  ополчение вернуло  Русь на  круги  своя! В  веках  запомнили  россияне  имена  Минина  и  Пожарского
Лихо,  сдвинув  на  затылок шапку  Мономаха,  будто  это  не тяжелая  шапка  вся  усыпанная  каменьями драгоценными с  золотым  крестом  на  маковке,  а  легкая,  пляжная  панамка.  Иван  Васильевич,  блеснув  голубыми  очами, задорно  оглядел  присутствующих и  удобно  уселся  в  привычное  для его  сухопарой  фигуры,  резное  кресло.
Тут  в  Грановитой  палате,  под  каждым  из  присутствующих стояли    кресла,  разных  эпох  и  фасонов,  кресло  привычное  для  того  тела,  которое в  нем  располагалось. Каждый  из  присутствующих  чувствовал  себя  как  равный  среди  равных.
На  всю  палату раздался  голос крепкого мужика  в  простой  одежде,  сидящего  на  обычно  пеньке.  Голос не  был  грозным  басом и  не  звучал как  тоскливая  фистула, это был молодой баритон, который  казалось,  проникал  в  самую душу, и  заставлял  чувствовать  истину сказанного.
Все  присутствующие  обратили  внимание на  говорящего простолюдина. В  отличие  от  царственных  особ в  нем  не было  аристократической  изысканности, но  в  нем  воплощены стать  и  черты  простого  мужика крестьянина. Не  сказать,  что  он  богатырского  роста и  сложения, но  из  него  шла неведомая  сила. Все  в  нем  соразмерно,  кудри цвета  спелой  пшеницы  покрывали  голову,  небольшие  усы  и  бородка подчеркивали добрую  улыбку,  а  глаза  яркого  цвета  небесной  голубизны,  смотрели  в  душу  и  видели  даже  то,  что  прячут  от  любопытных  глаз. Нервные  пальцы  крутили,    как бы  играя  и  нежно  поглаживая  пастушью  дудочку. Казалось,  что  этот  парень, или  мужик в  простой  полотняной  рубахе-косоворотке, с  воротом расшитым  задорными  петухами,  сейчас  приложит  к  губам  дудочку и  мелодия  из  прошлых  веков окутает  волшебными  звуками    присутствующих  в  грановитой  палате. Кто находился  в  палате,  как-то  сразу  узнали  его.
Это же  один  из  Изгоев.  Их  троих,  родное  племя изгнало  из  первородного  леса.
Всеобщий  любимец женщин, Таргитай,  ничего  не  умеющий делать полезного,  кроме  игры  на  дудочке,  певец  и  музыкант,  но  обладающий  несокрушимой  силой любви  и  добра.
Именно  он  Таргитай  поставил  заключительную  точку в  борьбе с  вселенским  злом. Он  прогнал  с  лика  земли  в  тартарары поганую нечисть  во  главе  с их божеством «Ящером». Это  он после  победы  перековал    мечи  на  орала – это  он, Бог  Сварог заботится  состоянием  Руси.  Он собрал  в  сердце России  тех,  кто  принимал  участие в  собирательстве земель  Русских,  кто  из маленького Киевского  княжества,  создал  Российскую  империю.
И  вот  он  тут  в  грановитой палате Московского  кремля,  где происходили исторические встречи  и  принимались  решения,  сидит  на  пеньке старого  дуба,  неведомо  как  очутившегося  в  древней  палате.
Не  вставая  с  пенька Сварог  произнес:
–  Иван  Васильевич  сказал  свое слово,  его  опричнина,    принесла  ему страшную  славу, защитила  государство  от бояр  предателей,  от  бояр  угнетателей народа. Бояре  накладывали  на  подневольных  им  крестьян непомерные  тяготы. И  не  о  казне  они  радели,  а  собственном благоденствии. Кто  еще  хочет  сказать  о России,  други  мои?
Долго  не  раздумывая  стал  говорить, Пётр  Алексеевич Романов,  а  по-простому  Петр первый.
–  Если  кто  не  понимает, поясню, что  Русь  без  выхода в  моря  и  океаны,  останется  мелким,  никому  ненужным государством,  на  которое  будут  покушаться и зариться различные  колонизаторы,  живущие  мечтами  добраться до  Сибирских  богатств.
Мне  пришлось  переодеваться  в  мужицкое  платье,  работать  простым  работником  на  Голландских  верфях,  дабы  познать  науку  строительства кораблей. Преодолев  смуту бояр,  перенёс столицу на  берег Невы  и  Балтийского  моря. Корабли  мы  построили,  Шведов  побили.
Россия  сбросила  с  себя шубу,  в  которой  потела  сидя  без  движений в  сенате  и  облачилась в  более  удобные  одежды. На  боярских  посиделках ныне  решались только  государственные  вопросы,  а  не то,  кто  более  родовит, и  от  кого  чей  род  начался. А  те мужи,  которые  по врожденной тупости  не  понимали  дел  государственных, и  по  древней  привычке обворовывали  казну, до  дел  более  не допускались,  или  всем  семейством  угонялись  в  каторгу. Но  страх  каторги  не  останавливал врожденного  русского  воровства. И  бояре, кто  ведал  деньгами,  отпущенными  на  строительство, старался  хоть  не  большую  толику,  но  красть. В  связи  с  этим я  создал  два указа: « Кто  в  деле  строительства  препоны  чинить  будет,  бить  того  батогами нещадно». « Кто  украдёт из  казны сумму более  той  на  которую  можно  купить  аршин верёвки,  на  той  веревке  вора  и  повесить»
Правда,  от  введения  второго  указа  меня  отговорил  Меньшиков,  ибо  он  был  самый  первый  в  России  вор! Пожалел  я  его,  а зря,  через него  шла  кража  великая.
Надо  чтобы  бояре  и  чиновный люд царя  боялся, и  все  помыслы  направлял  на  укрепление  государства  Российского.
Жаль, я рано  помер,  и  дело  моё  некому было передать,  попало  оно  в бабьи  руки,  и  тут же заполонили  Русь  иноземцы…
– Уж  больно  ты батюшка, Петр Ляксеич,  на  баб  ополчился. Не  оставил  после  себя  смену  достойную  вот  и  пришлось  нам,  бабам  брать  в  слабые  руки то,  что  ты  собрать  сумел. – Раздался из  ряда  молчаливых  фигур,  женский  голос Елизаветы Петровны.
– Твой  внучек  Петруша совсем  империю  профукал,  чуть было  под  прусака Вильгельма  её  не  положил. Вот  и пришлось  его жене  Катеньке,  брать  империю  в  слабые  руки, дабы  продолжить  дела  семейные,  тобою начатые.
Турков  угомонили,  по  Туркестану отряды  казаков  разослали, заставы  построили. Не  пускают  они  ныне  ворогов  наших  через  перевалы Южные,  а ты батюшка  все  нами  недоволен. Побережье  Черного  моря  обживаем,  города  строим,  во славу  России.
– Это  понятно. – Проговорил Сварог. – Все  ваши  помыслы направлялись  на увеличение  и  укрепление  Руси. Плохо  ли, хорошо ли, а  вы  делали то дело,  для  которого  предназначены.  Последние  из  царствующих  особ,  так  сказать  «отцы  отечества» стали  менее  прозорливы  и  допустили  слабину  в  управлении    народом.  Крестьянские  смуты  можно  понять,  когда  человека  загоняют  в  бедственное  положение,  то  даже  самые  робкие  из  покорных начинают  бороться  за  право на  сытую,  достойную жизнь.
А  что  не хватало  дворянским  отпрыскам,  каких  им захотелось  свобод,  что  они стали устраивали  смуту в  умах  простого  народа и  на  волне  народного  гнева  возжелали уничтожить  царствующий дом,  убить  помазанника  Божия и  самим  нацепить  на  себя  власть, им  не  принадлежащую. Так  было  во  Франции,  так  произошло в  новом  свете в  Английской  колонии. Ушли  от  власти  королевы и  стали  строить  на  новом  континенте  демократию  разбойников. Вырезали  поголовно  коренных  жителей,  присвоили  их богатства и  назвали это  Демократией. Какая  демократия,  если  она  на  человеческих  костях  построена?!
Захотелось  дворянским  сынкам,  всего    сразу,  и  чтобы  много. Стали  кидать  в  царей  бомбы,  иногда  попадая  в  цель. Но  лучше  им  от  того  не становилось, и  они  становились  злее. Оно  понятно:  молодость  смерти  не боится, и  они  бесстрашно  кидались  навстречу каторге  и смерти. Не  смотря    на  исторический  опыт  предков.  Последний  царь, Николай  второй,  к  стати его  окрестили  «кровавым», за  не свою  вину. Распущенные  в  народе  слухи  и желание поиметь  благо  на  дармовщину обошлось  тем,  что  на ходынском  поле люди  потоптали  сами  себя.  Не  поддержал  народ  революции 1905  года, и  разбежались  организаторы  по заграницам.
К  1914 году на  Руси был  экономический  подъем.  Такого  не  было  ни  в одной  стране Европы. –
–  Не  буду  утомлять  вас, пересказывая  историю государства  Российского. Скажу  лишь  главное:
– Война  в  Европе, она    не нужна  России.  Но  Русь  втянули в эту бессмысленную  бойню.  Бояре,  дворяне и  прочая  буржуазия захотела  власти и предала  царя,  предала  Русь. Отрёкся Николай  от  престола, передал  бразды  правления временному  правительству,  которое  вместо  укрепления  государства кинулось  улучшать личное благополучие. И  вот  они, Большевики,  небольшой  горсткой, умело  управляемых, Хазарами захватили  власть, дабы  удержать  захваченные в  процессе переворота  позиции,  отдали  Германии  часть  русских  земель,  и  развязали  красный  террор. Брат  пошел  на  брата,  не  понимая зачем,  и  кому это  нужно. И  все  лишь из-за того,  чтобы  горстка,  считающая  себя Богом избранным народом, осуществила  вековую  мечту  о  всеобщем  владычестве.
Они  не  сидели,  сложа  руки,  посланная  ими по  душу Вождя революции,