Анжела приехала сюда, в Москву, ко мне.
- Слава тебе Господи! А мы-то с отцом не знаю как перепугались. Что и думать-то не знали. Мы уже и в скорую, и в больницы все позвонили, не поступала ли к ним девушка. И в полицию: может в происшествие какое попала. Нигде никто ничего про нее не знает, исчезла бесследно, а она вон как: ничего не сказала, и в Москву уехала. Как хоть она себя чувствует?
- Все нормально, мам. Чувствует себя хорошо. Ты себя хорошо чувствуешь? Да, вон она кивает, что хорошо. Так что не переживайте. Она вам рукой машет, привет передает, и извиняется.
- Ну, слава Богу, что так все хорошо закончилось. А то ведь девушка-то она не простая: красивая вся из себя, да еще и с пристрастием. В одиночку отпускать-то страшно, того и гляди, в приключение какое-нибудь попасть может. Ты, Володя, может врачу ее покажешь, с пристрастием-то с ее? Мы так и не решились признаться, что знаем о ее заболевании. А то стоит один раз испортить отношения, потом и не наладить будет. А ты по-родственному может и уговоришь.
- Хорошо, мам, я попробую.
- Ну, всего доброго, сынок, Бог тебе в помощь.
- Да, всего доброго.
Телефон разъединился.
- Мама звонила? – Поинтересовалась Анжела.
- Да, напугала ты всех сильно: уехала, никого не предупредив.
- Да я и не хотела уезжать. Ходила, ходила по городу, оказалась на вокзале, спросила, есть ли билеты до Москвы, а там говорят: «есть», я и купила. Посидела немного в зале ожидания, отдохнула, в буфете покушала, а тут и поезд. Вот я и здесь. А звонить страшно было. Скажут, дура какая-то. А здесь в Москве тебе звонить сразу, как приехала, тоже побоялась, вдруг ты на работе. Но Москва такая: в ней время быстро бежит. Вроде только утром приехала, а уже вечер наступил. Я ведь трусиха. Очень боялась тебя набирать. Думала позвоню, а ты с какой-нибудь теткой время проводишь.
- Ну какие тетки, Анжел? Ты у меня единственная, и любимая.
- Правда? У тебя правда никого нет?
- Ну конечно нет.
- А на права ты выучился?
- Выучился, но не сдал.
- А почему?
- Понимаешь, тут всякого навалилось как раз на момент сдачи. В общем, я и не ходил сдавать.
- А как мы пойдем покупать машину, если у тебя прав нет?
- Без прав ездить нельзя, а покупать-то можно. Вдруг мы водителя себе возьмем. Он нас и будет везде возить.
- А с тем, что хотели убить, как обстоят дела?
- Вроде все затихло.
- Как затихло?
- Ну, так затихло. Сначала думали убить, потом передумали.
- Так ты случайно не пошутил про это? А то я ведь тогда в поезде так перепугалась, ты даже не представляешь, как. Мне казалось, все террористы мира меня преследуют. Я всю дорогу от страха тряслась, даже в туалет боялась выйти, все терпела. И за тебя боялась. А ты говоришь: «передумали». Разве так бывает: просто взяли, и передумали?
- Да нет, не просто. В нашей фирме своя служба безопасности. В общем, объяснили тем, что меня трогать нельзя.
- Им объяснили, а они и все поняли?
- Да, кажется, поняли.
- Володь, тебе кажется, или на самом деле поняли?
- Анжел, они все поняли.
- Если все поняли, то конфет у Лиды теперь еще можно взять? У меня все кончились. Телефон-то Лидин у тебя. Мне ее так не вызвать.
- Вот с конфетами-то будут проблемы.
- Какие проблемы? Ты телефон мой потерял?
- Нет, не потерял. Но Лида погибла.
- Как погибла? Когда? Где?
- Точно не знаю, вроде из своей фирмы неудачно вышла.
- Го-осподи! Машина сбила?... А где теперь конфеты брать? У тебя нисколько не осталось?
- У меня несколько штук осталось.
- Покажи, сколько?
Я достал оставшиеся три конфеты. Анжела взяла две.
- Мне больше надо, - сказала она, - а ты мужчина, ты потерпишь. И вообще, ты бросать хотел, подай пример слабой женщине.
После этого Анжела снова углубилась в изучение интернета, а я решил немного полежать, да так и уснул, даже пропустив прием конфеты.
Утром в фирме навалилось много срочной работы. О том, чтобы отпроситься, и мысли не возникло. Позвонила Анжела. Я предложил ей поискать машину пока в одиночку. Совершить этакий самостоятельный шопинг по автомагазинам. Она вроде бы даже и обрадовалась оказанному доверию. И примерно до обеда пропала из поля моего зрения. Но, где-то в половину первого позвонила опять.
- Милый, я тут за хлебом пошла, а здесь машины продают, и подумала, а не купить ли нам автомобиль. Как ты смотришь на это? Водить не умеешь? Ничего, водителя наймем. Будет меня за хлебом возить. Ну как ты?
Я молчал, соображая, что бы сказать в этом случае. Но Анжела опять заговорила.
- Так ты не против? Очень хорошо. Что? – И уже обращаясь, по всей видимости к стоявшему рядом продавцу. - А по чем у вас машины? От шестисот тысяч. Милый, от шестисот тысяч. Берем? Да, муж сказал: «берем». Что? Милый, подожди. Здесь еще машинки другие есть. Предлагают посмотреть. – Было слышно, что продавец всячески обхаживает Анжелу, разливаясь соловьиными трелями, расхваливая и предлагая товар, осыпая ее словесным дождем технических характеристик и всевозможных достоинств автомобилей. – Милый, здесь еще машины за восемьсот тысяч есть, тоже неплохие. – Проговорила она. Я сел расслабленно в кресло, с интересом слушая этот телефонный спектакль, в котором Анжела исполняла главную роль обкуренной жены миллионера, которой что не предлагают, она тут же на все соглашается. Но я-то знал, что у нее есть обговоренный нами заранее ограничительный барьер в миллион рублей, которого не знал продавец. – Берем за восемьсот? Да мы берем за восемьсот. Что? Милый, здесь машины еще и за миллион, ну совсем хорошие. Я думаю, ты будешь доволен. Что? Подожди немного, здесь есть машины еще и за миллион двести. Милый, как ты смотришь на миллион двести? – Задала она уже мне личный вопрос, на который требовался мой ответ, потому что это переходило наш барьер в миллион рублей.
- Берем, - сказал я.
- Ой, какой ты у меня милый! Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! Мы берем за миллион двести, муж не против. Что? Погоди, милый, здесь еще машинки за полтора миллиона. Говорят, ну очень хорошие.
- А в чем хорошие? – Засмеялся я, понимая, что ей просто предлагают модельный ряд в порядке возрастания цены.
- Ну, как ты не понимаешь?! Если там были обычные, потом пошли хорошие, а теперь, ну очень хорошие!
- Ладно, берем, - расплылся я в улыбке до ушей.
- Мы согласны на очень хорошую, да. Что? Погоди, милый, тут говорят, что, если имеются деньги на очень хорошую, то нельзя приобретать ее, предварительно не рассмотрев вариант люксового сегмента.
- Люксового? Анжела, куда тебя там понесло?
- Алло, любимый, люксовый сегмент, это – слышалось, что она синхронно повторяет за продавцом его слова, - это сегмент не доступный обычным покупателям, но носит уже представительский характер, и предназначен подчеркнуть статус владельца.
- Сколько стоит?
- Милый, ну сколько может стоить люксовая модель, каких-нибудь два миллиона.
- Ладно, берем.
- Погоди, милый. Тут предлагают люкс максимальный комфорт. Кресла автоматически раскладываются в лежачее положение, с автомассажером. Мне же иногда нужно будет передвигаться на машине в лежачем положении. Да и если ты рядом приляжешь, будет обоим приятно.
- И сколько?
- Ну сколько, не дорого, чуть дороже люкса, всего каких-нибудь два миллиона девятьсот девяносто девять тысяч.
- Рубля не хватает до трех миллионов?
- Да! Вот и я говорю, представляешь: меньше трех миллионов! И еще бутылка Кока-Колы в подарок!
- Ладно, если еще и Кока-колу бесплатно дадут, то берем.
- Товарищ продавец, мы берем эту.
- А машина-то хоть хорошая?
- Машина просто великолепная! Вся блестит!
- За такие деньги они должны бы тебе еще сами и за хлебом сходить. Причем за целым самосвалом.
- Ну, милый!
- Ладно, молчу. Три, так три.
- Сейчас мне счет выпишут, и спрашивают, как мы будем оплачивать: наличными, или безналичным расчетом.
- Безналичным.
- Безналичным, товарищ продавец.
- Милый, тут спрашивают, на кого выписывать счет?
- Анжела, лапушка, на себя и выписывай.
- На меня?
- Да, оформляй все на себя, пусть эта машина будет твоя.
- Моя? Ура! Товарищ продавец, на меня выписываем счет! Муж сказал, что дарит эту машину мне! – Тут уже пошла натуральная, не наигранная радость Анжелы. – Когда оплатим?
- Сегодня оплатим.
- Сегодня, товарищ продавец, оплатим.
- Кредит будем оформлять?
- Анжела, какой кредит? Мы целиком за всю машину сразу заплатим.
- Товарищ продавец, ну какой кредит? Мы целиком за всю машину сразу заплатим.
В кабинет вошла Виктория. Дальше разговаривать стало неудобно.
- Алло, у меня срочные дела. Как счет будет, так и заплатим. – Скороговоркой проговорил я, и разорвал соединение.
- На обед не хотите сходить? – Предложила Виктория впервые за много дней нашего с ней раздельного питания.
- Да, конечно! – Обрадовался я возможному примирению с Викторией, которая последнее время держала дистанцию, и тем сильно угнетала наши с ней возможные дружеские отношения. Вскочил с места и быстро направился к выходу, продолжая не без удовольствия переваривать и смаковать в голове наш разговор с Анжелой, удивляясь, как мастерски продавец и Анжела раскрутили меня на три миллиона. А начиналось-то все очень даже безобидно, скромно, экономично, бережно и умеренно, можно даже сказать отшельнически, с каких-то шестисот тысяч рублей. Но продавец, надо отдать ему должное, прикидываясь недалеким болваном, между тем, цену поднял почти в пять раз, не говоря о том, что Анжела вроде бы вообще просто как бы перепутала хлебный магазин с автомобильным. Не могу сказать, это у него от природы, такое дарование, или приобретенные, натренированные навыки, но вышло просто изящно, словно я сам за них принимал все свои решения, а они лишь подсовывали мне все возрастающие, и возрастающие ценники. Интересно, а смогли бы они уговорить меня, ну скажем, на пять, или шесть миллионов? И какие бы еще придумали для этого интересные нестандартные ходы и приемы непрямого, незаметного убеждения? И тут я, весь в своих мыслях и торжественных эмоциях, предполагая, что Виктория сейчас откроет дверь, и выйдет первой, с ходу, не глядя, натолкнулся на нее, и хотел было уже попросить прощения, но тут замок двери многозначительно защелкнулся, запирая дверь изнутри, а Виктория молча замерла, не оглядываясь на меня. Это могло означать, вообще-то, чего угодно, от трагического до комического, но первое, что пришло мне в голову, по сумме всех знаков и намеков, это то, что ей сейчас необходим был просто мужчина. Времени на раздумия и рассуждения не оставалось, приходилось принимать решения в режиме цейтнота, ну, или критического недостатка времени, а значит ситуация требовала экспериментировать и импровизировать, ориентируясь на ощущения и телодвижения. Первое, я взял ее за талию. Возражений этому не последовало, а Виктория, стоя ко мне спиной, лишь еще больше склонила к груди голову, как бы уходя вся в личные эмоции. И уж точно она меня не выпускала из кабинета, ожидая не душеспасительных разговоров, а реальных действий. Мои пальцы чуть отодвинули надетую на выпуск, поверх юбки, блузку, и быстро заскользили вверх под нее, ощущая ладонями голое тело. Затем, уже довольно отработанным движением, поддели край бюстгальтера, пролезли внутрь его, и превратив ладони в ракушки, заставили бюстгальтер соскользнуть вверх с груди, освобождая налитые круглые женские прелести от лишнего в данном случае предмета. Казалось,
С уважением, Пётр