Where the Streets Have No Names

верю…” “Ничего удивительного, я и сам себе не верю…” “Прекрати паясничать… Я постоянно чувствую, как ты меня обманываешь.” “Я не обманул тебя еще ни разу. Просто о некоторых вещах я предпочитаю не говорить…” “Ты не рассказываешь мне ни о чем…” “Мне нечего рассказывать, ты и сама все знаешь обо мне”.
        Я не вру ей, господи. За моим молчанием действительно ничего нет… Масса брутто без массы нетто. Упаковка без содержимого… У меня есть только мой крест, твоя самая большая шутка… Как можно соврать или объяснить то, о чем и сам не имеешь представления? Есть только тяжесть и тоска… И смех… If you can laugh, you can live… И я смеюсь, господи… Смеюсь, пока есть силы… За твой главный дар я плачу временем своей жизни. Ты отбираешь у меня часы и годы… И смеешься вместе со мной… и надо мной…
        Я должен платить по всем счетам… Проценты твои слишком велики, но я не жалуюсь, как не жалуется никто. Твой театр стоит того… Тем более, если нет другого…
        Даже жалость моя по отношению к себе слишком смешна. Я прячу ее ото всех и смеюсь… сквозь слезы… Чем-то это должно закончиться… Либо навсегда, либо, чтобы начаться снова… Я давно уже неуместен для всех, кроме тебя... Но и ты терпишь меня лишь потому, что я умею смеяться… По крайней мере, смех мой честен и если бывает в нем фальшь, то только из-за стеснения перед тобой…
        Каждая из тысяч масок – мое лицо и каждое лицо – всего лишь маска. Я давно потерялся среди них и сроднился с ними. Я – это они и без них меня нет…
        “Нам лучше расстаться…” С ее уходом я теряю все… И все же ее свобода стоит дороже. Так же как и моя… Но за нее я готов отдать гораздо больше, чем просто свободу. И она знает об этом, но остаться не может, как раньше не мог остаться я… Давно… с другими людьми… “Не бросай меня… У меня нет ничего, кроме тебя… Пожалуйста…” Я стал слишком слаб, господи. Я придумал ее, а затем поверил себе. Я променял на нее весь мир и теперь теряю сразу оба… Тот старый, уже почти забытый и этот, новый, в котором так и не прижился…
        Я пожираю себя сам и когда сожру окончательно, от меня не останется даже памяти… Только боль…



Осень 2000 года