Укус гадюки

Охотники подались на дальние стоянки, подальше от незваных гостей. Не любили угры и татар, нахлынувших после распада орды. Именно тогда образовались Крымское и Астраханское ханства. 

Тим досадливо дергал топор, застрявший в гнилой древесине. Десятник Егор в наказание отправил колоть дрова. Плотники вывалили несколько возов спутанных сучковатых обломков. В основном то, что осталось от разветвленных вершин и корневищ. Пищу варили на улице, в больших котлах. Печи до конца не просохли и могли растрескаться, особенно замазка. 

Только теперь охотник осознал: насколько изворотлив табунщик. Тамир заранее договорился с воеводой или тот попросил вызнать про татар? Некоторые из последних охотно служили при дворе Ивана Васильевича, нанимались в войско. Часть растворится полностью, приняв христианство и русское подданство. 

Воин покосился на выросший высокий частокол. Берега реки не видно. Над головой нависает кровля заднего двора. Конюшни открыты. Вверху расположен сарай, сено можно подавать сразу в ясли. Скрипнула дверь и появилась девушка с бадьей. Голову закрывает синий шелковый платок, не бедствует. Сарафан расшит зеленой вышивкой. Подол не скрывает ладные икры. Лицо румяное круглое. Алые губы сочные, словно спелые вишни. Открытая загорелая шея подчеркивает молочные холмики грудей. Золотая цепочка с крестом свесилась на бок. 

Тим тут же отвернулся, не дело пялиться на чужих женок. За это можно и в рыло получить! Хозяйка ухожена, нет угловатости, свойственной незрелым девушкам. Светлая челка, нос в веснушках. Наверное, какой-нибудь стрелец привез. Молодка лукаво улыбнулась, понимая угрюмое сопение и тяжелый вздох. Откинувшись назад, выгодно выставила корпус вперед, характерным жестом поправила платок.

- Взопрел? Водицы принести?

- Ага! - с трудом проглотил Тим, зачарованный нежным ангельским голоском.

Не ожидал, что прелестная особа обратит внимание на лохматого и небритого дикаря. Коренастый крепыш не отличался ростом и суровой мужской красотой. Такой легко затеряется среди местных жителей, не привлечет лишнего внимания в любой толпе. На мгновение пожалел, что давно не был в бане, пропах едким запахом пота и дыма кострищ. Теперь звери за версту чуют человека. Уходя на охоту, натирался горькой полынью. 

Тим досадовал и сопротивлялся неожиданному томлению сердца. Их руки коснулись, когда передала деревянный черпак. Румянец на щеках стал ярче. Молодка стыдливо отвернулась, смутившись под пытливым жадным взором. Оставаться с незнакомцем наедине не благоразумно. Мужчина встряхнул лохматой головой, отбрасывая сладостное наваждение. Приставать к чужой жене не достойно христианина. Украдкой узнал имя казачки. У Оксаны уже было двое детей. Сразу и не догадаешься, так свежа и невинна! Впрочем, девушки рано выходя замуж в отличие от сильного пола. Последние созревают годам к тридцати. 

Глухой звук колотушки напомнил об ужине. Воины собирались в общей трапезной. Сперва читалась молитва. За столами сидели по старшинству. Воевода и более доверенные — отдельно. У них и разносолов побольше. Пища простая привычная: гречневая каша с отварным мясом, похлебка, хлеб да пироги. Потом смена товарищей на дежурстве. 

Тим наблюдал за Ильей — мужем молодки. Среднего роста, со светлыми волосами и темно-русой бородой, воин чисто внешне выглядел благообразно. Носил серый укороченный кафтан. Черты лица открытые. Синие глаза недовольно прищурены. Слушал, как подначивают Мирона. Здоровяк, вопреки привычке, вяло ковырялся ложкой. 

- Поди, объел калмычек, голодом оставил? - зубоскалил костлявый долговязый Андрей. - Смотри, девка передумает замуж идти. Испугается: такого проще убить, чем прокормить!

- Просто ты хворый, - заметил простодушный Мирон. - Вот и клюешь, как птичка, а настоящий мужчина должен внушать доверие.

- Грех к нехристи ходить, - погрозил корявым пальцем десятник Егор, как всегда встрявший в чужой разговор.

- Дык, отец Петр потом обвенчает, - пожал покатыми плечами детина. - Не век же холостым ходить?

Тим не стал слушать бесполезный спор. Крадучись, зашел в церковь. Только один Бог понимает, какие страсти кипят на душе. Вроде, все хорошо, есть крыша над головой, но чего-то не хватает. Дома старший брат давно остепенился, семья, дети. Охотник ощущал неожиданное смятение, коснувшись чужой жизни. Зачем молодка обратила на него внимание?

Тусклый свет лампад неожиданно яркий. В мире, погруженном во тьму, даже робкое пламя свечи покажется солнцем. Суровые аскетичные лица святых наполнены неземным духом и пониманием. Икона — не идол, не просто крашеная доска, а образ — попытка отразить границу невидимого мира. Пахнет воском и ладаном. Тишина и покой. Любой может зайти и поставить свечку. Церковь раньше не закрывалась на замок, служила прибежищем сирых и угнетенных. Всем миром могли помочь человеку: дать работу, пожертвовать одежду, еду. Этот обычай сохранился до сих пор. 

Воин устроился в уголке. Голова медленно опустилась на грудь. От легкой дремы отвлекли глухие шаги. Вошли двое. По голосу, прямой осанке и нетерпеливым жестам узнал воеводу. За Чулковым тень в длинном халате и тюбетейке. Не иначе — лазутчик Тамир!

- Шапку сними, - коротко бросил Дмитрий.

- А? Что? - не сразу понял мусульманин.

- С Сейдяком можно договорится? - рассуждал воевода. - Или лучше с султаном Уразом?

Сибирские ханы враждовали между собой, иначе давно бы на пали на русский городок. Саид-Ахмат контролировал Ишимские пастбища. Ему принадлежал город Искер. Неплохо склонить этого правителя на сторону Москвы. Торговать всегда выгоднее, чем враждовать. Султан Ураз — он же Махамад скитался по Вагаю. Его люди нападали на одинокие купеческие обозы, караулили застрявших на порогах. Он хорошо знал Урал и Сибирь, умел вовремя отступить. Не пойман - не вор! Вполне может соблазниться отнять новый городок у русских. Зимовать лучше за надежными стенами. 

3.

Тим затаил дыхание, превратившись в застывший огарок свечи. Тускло горят лампады. Причудливые блики отбрасывают тени. Густой запах ладана и воска щекочет горло. Но кашлять нельзя. Суровые лики святых безмолвно вопрошают незваного гостя. 

- Мало их Ермак трепал, - вспомнил бравого казачьего атамана Чулков.

Он и предположить не мог, что простой предводитель ватажки прославится в веках. Конечно, племянник князя Едигера предпочтительнее. Если законный наследник сибирского хана признает себя младшим братом Ивана Васильевича, станут безопаснее не только пороги, но и проходы на дальний Север. Еще лучше, если отправится в Москву, ко двору. 

- Всяк падок на похвалу и щедрые посулы, - тактично заметил табунщик Тамир.

- Можешь не продолжать, я все понял…

Заложив руки за спину, воевода стремительно вышел. Задержавшись, табунщик мягко прикрыл дверь. Обернулся к аналою лицом. Тим присел, спрятавшись за нишей. Опасно вмешиваться в политику. Не ровен час, вспомнят о проступке. Невольно признал: чужая жена слаще простоволосой девки. Лучше на рыбалку, подальше от суеты, пока не заставили загружать купеческую баржу.

Воевода отправлял подношение — собольи меха. Несколько вогульских поселений согласились торговать. Легко могли уйти, разобрав чумы. На контакт шли неохотно, пока не одарил мешками с зерном, железными крючками и наконечниками. К русичам относились настороженно, но без особой вражды. Было время, когда хан Едигер подбивал свободолюбивых охотников прогнать чужаков. Ермак погиб, попав в засаду. Оно понятно: противостоять пищалям и пушкам угры и татары не могли. Казаки имели огневое преимущество. Да и ребята в ватаге — лихие рубаки. Татарин с наскоку хорош, но тут же поджимает хвост, услышав вой картечи. 

Темные облака заволокли небо. Тишину на подворье прервали шлепки. Мужик охаживал бабу коромыслом, поучая:

- Зачем без платка ходила? Срамота! Трясешь перед воинами телесами…

Одной рукой намотал тугую косу на кулак. Бил по спине, не портя лицо. Та заходилась в реве. Неприятная сцена продолжалась недолго. Привлеченный шумом, недовольно заворчал караульный. Воевода почивать изволит, да и артельщики умаялись за день. Свет лучины озарил знакомое лицо молодки. Сладкие губы опухли, мокрые дорожки бежали по щекам. 

Тим негодовал: разве можно так обращаться с любимой? В глубине души он верил в более глубокие чувства, а не просто желание плоти, свойственное всему живому. Караульный проводил парочку и потопал в обход. По долговязой худощавой фигуре узнал Андрея. Воин двигался навстречу. Ничего не оставалось, как просто выйти из-за стены церкви. 

- Ты чего здесь? - пристал долговязый, скучая на посту.

- По нужде ходил…

- Видал, как Илья бабу приласкал? - товарищ поспешил поделиться впечатлениями.

- А, что случилось? - охотники прикинулся дурачком.

- Да, выкупил в веси сироту и теперь ревнует к каждому пню, - охотно чесал языком Андрей. - Как приедут торговцы из Новгорода, попрошу и мне такую девку подыскать. Уж я по другому месту «поглажу»! Тебе надо?

Последнее он предложил от щедрости души. Тим не сомневался, что на следующий день забудет. Покупать любовь, словно козу на базаре, казалось чем-то мерзким. На душе остался нехороший осадок. Тихонько прошмыгнул в комнату товарищей. Спали вповалку, на полу, подложив под голову скатку. 

- Попался! - крепкие руки обхватили сзади. - Парни — вот вор! Угр стащил мой пояс!

- Ты лжешь! - Тим ударил локтем, заехав кому-то по скуле.

Ему удалось перебросить противника через себя, но другие вцепились в ворот. Тяжелый кулак опустился на затылок. Тим не сразу понял, что сидит прислонившись к стене. Знакомы лица в колебании свечи казались чужими. Кто-то поближе поднес плошку с толстым оплавленным огарком. Запомнились заскорузлые пальцы с грязными ногтями. Обладатель, явно, не знал о маникюре. 

- Очухался, вогул? - нависал необъятными телесами Мирон.

- Вяжите и на правеж! - настаивал Илья, которому побитой жены казалось мало.

- Не зачем сюда впутывать десятника, - заметили более предусмотрительные. - Может, и не он вовсе пояс с серебром украл. Никто же не видел. Готов побожиться?

Ревнивец сердито фыркнул, не стал выступать против воли товарищей. Синие глаза, поджатые губы, морщины на лбу — полны презрения. Он не дружил с лохматым неряшливым вогулом, да и с прочими не ладил, за исключением простодушного Мирона. 

- Как он мог что-то взять, если весь вечер был у воеводы? - заметил Герман, отличавшийся рассудительностью.

- А днем? - напомнил Илья. - Ведь заходил в детинец?

- Но-но, ты хочешь сказать, что я прозевал? - обиженно прогудел здоровяк. - Вместе на смотрины ездили.

- Да, Илья просто ревнует к своей бабе! - нервно пошутил один из воинов. - Вот и взъелся на угра!

Обиженный накинулся на насмешника с кулаками. Завязалась новая потасовка. Привлеченный шумом, ворвался дядька Егор. Выхватил плетку, охаживая по горячим спинам. С ним атаман казаков и несколько крепких подручных. В воинском братстве, несмотря на буйный нрав, стычки случаются редко. В основном выясняют отношения во время тренировок или становятся в круг на кулачки. Каждый знает силу другого и не задирается. 

- Чего не поделили? - рявкнул атаман.

- Да, просто проверяли: чей кулак