завоевывать. Она им была не нужна совершенно! Они просто прошли через нее стратегическим маршем для того, чтобы расправиться с половцами.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Что же спасло Русь?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: То, что страна эта, находясь на краю гибели, вдруг испытала новый пассионарный толчок. Доказательство - примерно в одно время родились такие люди, как Александр Невский, Миндовг, великий князь литовский, Осман, турецкий султан, которые подняли значение своих стран и народов, спасли себя от завоеваний иноземцами, сумели найти союзников и силы в своих народах, в отдельных группах, заметьте...
Так, на Руси такой отдельной группой были бояре. Боярин - аристократ незаконного происхождения. Но на него можно было положиться, тогда, как на народную массу было совершенно нельзя: они убегали, прятались и ждали, когда противники уйдут, разгромив основные столицы, как это было с Угличем, например.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: И нападающим никто не оказал сопротивления?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Углич не сопротивлялся татарам. Все население попряталось в лесу, за исключением купцов, которым жалко было бросать свое имущество и которые заключали соглашение с татарами о выплате небольшой контрибуции лошадьми и продуктами в обмен на пайдзу - охранную грамоту от татар. Так уцелел Углич, и не он один, уцелела Кострома, Тверь, Ярославль - все города по Волге уцелели именно потому, что они заключили мир с татарами и монголами. Какое там завоевание! Какое там иго - не было его!
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Но союз Александра Невского с Батыем вряд ли был заключен от хорошей жизни…
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Александр Невский, действительно, заключил союз с Батыем, а затем с его братом Берке, только тогда, когда немцы начали наступление на Прибалтику, а затем на Псков и Новгород. Союз этот был военно-политический, - чтобы бороться против нажима с Запада ("дранг нах Отен") и остановить наступление тех немцев, которые стремились превратить остатки древних русичей в крепостное сословие. В итоге - там, где князья просили помощи у татар, там выросла великая держава Россия. Там, где они согласились на подчинение Западу - в Галиции, например, - там они превратились в крепостных мужиков и ни на что уже способны не были.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Но ведь не в "тлетворном влиянии Запада" причина, а в более глубинных, над-идеологических, законах возникновения, развития и упадка этносов. Итак, согласно Вашей теории, к XIII веку Русь, спустя 10 веков, испытывает новый пассионарный толчок, что отражается на ее конкретном историческом развитии в это время. Возникает вопрос о природе толчков.
Дыхание космоса и перестройка XIV века
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Откуда берутся эти толчки? Вопрос вопросов, на который мне удалось ответить при помощи астрофизиков. Это было на втором космо-антропологическом конгрессе. Председательствовал академик Казначеев. На философской секции я свое выступление начинаю с ответа на вопрос, возникший у присутствующих: где в моих работах исторический материализм? Отвечаю: "Нету! А диалектическим материализмом заниматься можно или нет? Они тут сразу замолчали, одурев, а потом еле-еле, так, нехотя говорят: можно… Тогда я сказал: "То, о чем я буду говорить, относится к материализму диалектическому". И изложил им свою теорию.
Но откуда толчки? Вопрос точный. Пока я собирался с мыслями, слово взял академик Чечельницкий, астрофизик и сказал следующее: "Вокруг Земли не вакуум, не пустота, а поток плазмы, заряженный, который обтекает Землю и постоянно на нее влияет". Так. А потом другой астрофизик, Бутусов добавил: "Это известный нам поток плазмы - солнечный ветер. Он идет до орбиты Плутона и там встречается со звездным ветром. Эти два потока, идущие навстречу друг другу, обязательно создадут вихри, - возникает турбулентность".
К сказанному признанными специалистами мне оставалось только добавить несколько слов. Профессор Ермолаев, географ, в своих работах показал, что одиннадцать оболочек Земли надежно защищают ее поверхность от космических воздействий. В ночное же время ионосфера утоньшается, и поэтому проникновение частиц от столкновения солнечного и звездного ветров становится возможным вплоть до земной поверхности. То есть, налицо влияние на биосферу - влияние космических частиц, образующихся при особо сильных столкновениях потоков, что вызывает мутации.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Как-то все сходится, Лев Николаевич…
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: А я тогда на конгрессе так и сказал, - вот видите, вся наука на моей стороне! Итак, мутация - это смещение, толчок, а диссипация - это рассеяние энергии. Вот из этого и состоит весь процесс этногенеза - от момента возникновения до исчезновения этнической системы под влиянием этропийного процесса потери энергии пассионарности.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Дмитрий Михайлович, а если наложить теорию Льва Гумилева на историю России?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Видите ли, я действительно применяю теорию Льва Николаевича к истории России, но хотел бы избежать обвинений в том, что в нее попросту верую. При исследовании баллады (старинной, русской народной) у меня возник среди прочих вопрос - определить время сложения этого жанра. Мой вывод - это XIII, XIV, XV века, точнее - XIV - XV. При этом, я обратил внимание на такие вот "совпадения": в работах Д.С. Лихачева наглядно показан значительный перелом, перестройка культуры в эти же исторические отрезки времени. В трудах С.Б. Веселовского, в частности, в работе "Село и деревня", речь шла об особенностях строения хозяйства Московской Руси, - и тут внимание привлекают те же самые XIV - XV века: решительный поворот в системе хозяйствования к последующему типу, знакомому нам по более позднему времени. А будучи в археологических экспедициях, я убедился, что все навыки изготовления изделий вручную слагались опять же в это самое время. Более того (для меня - это чрезвычайно убедительный пример), именно к XIV - XV векам восходят все виды бревенчатых рубок (до 58!), которые были известны русским плотникам. На этот же промежуток времени приходится формирование всех видов обработки металла, известных нашим кузнецам, и так далее, и так далее… Вот такая у меня создалась картина - какие-то особые это были века. Поэтому, много позднее, когда я узнал о гумилевской теории и познакомился с нею, для меня пассионарный толчок стал недостающим звеном в цепи рассуждений, основным тезисом, что ли, набор доказательств которого мною был уже самостоятельно добыт - для той отрасли науки, которой я занимался.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Вы имеете в виду фольклористику…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Да, но и потом, занявшись историей (сначала новгородской, затем Московской Руси), я тоже искал это вот самое начало активности исторической, не по Гумилеву, а, так сказать, самостоятельно. Мне было интересно - когда же московское княжество стало складываться. Князь Даниил приезжает в Москву в семьдесят пятом году тринадцатого века, в малюсенькое княжество, и за четверть века делает его очень сильным. Настолько, что его сыновья (сперва Юрий, затем Иван Калита) уже могут спорить за власть с ведущим княжеством Волго-Окского междуречья - с Тверью! И захватить эту власть… Вот откуда я начал, а затем моя работа стала, не столько даже следованием теории Гумилева, сколько ее самостоятельной проверкой, что ли.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Проверкой на историческом материале, добытом Вами самостоятельно?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: В частности, я увидел, что психология людей XIV - XV веков разительно отличалась от нынешней своей действенностью. Если люди приходили к какой-то мысли, то они не сидели и не рассуждали по этому поводу, а тут же стремились эту мысль претворить в дело.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Изменение психологии запечатлелось исторически?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Произошел переход от общества, которое могло только плакать, стонать и разбегаться при подходе сильного врага, к обществу, которое вдруг охрабрело и вдруг объединилось. Попробуйте просто читать летописи, как перечни поступков: ну, ссорятся князья друг с другом, кто-то на кого-то доносит, и вроде бы вес это продолжается и кажется уже неизменным. Но, если при чтении вникнуть в суть позиций сторон, убедитесь, что вечная борьба эта неожиданно приобрела совершенно иной характер.
Вдруг прямые потомки издавна враждующих родов стали вести борьбу не за лучший кусок, а за то, кто объединит Волго-Окское междуречье, чтобы возглавить сильное и активное государство с наступательной политикой. И бешеная борьба Твери с Москвой шла вовсе не из-за местных интересов. Это была именно борьба за Великий Стол (так я назвал свою вторую книгу по истории Московской Руси).
Князь Михаил Тверской поставил перед собой задачу: создать сильное объединеннное государство, удержать Новгород в своей орбите, сплотить княжества низовские и так далее. Он справился с этой задачей, но заплатил за это жизнью. Прямой его противник, Иван Калита, продолжал ту же самую политику. И тоже нашел свой путь: исподтишка, с помощью купли ярлыков, сводил все в единый кулак, объединял. Муравьиная, по упорству и трудности, шла работа по приращению все новых и новых областей к Московскому княжеству.
А какая развернулась борьба с Литвой, которая была на величайшем подъеме и потом уж никогда не повторила достигнутых в это время успехов! (Потому что Литва, приняв католичество, оттолкнула от себя православное население, - а оно составляло четыре пятых, если не девять десятых, великого княжества Литовского). Это было при Ольгерде, потом начался развал. Итак, я начал цикл своих романов с начала пассионарного подъема, создавшего Московскую Русь. Получалась картина объединения страны, все более крутого подъема, который в конце XV века увенчался созданием единства.
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Пожалуй. И этот процесс, или, как Вы выразились, "ход истечения" энергии, завершился Куликовским полем. Не владея теорией этногенеза, понять истинное значение Куликова поля просто невозможно. Выигрыш политический, строго говоря, уже не был и нужен, - к моменту сражения на Куликовом поле Москва уже выиграла битву за главенство среди княжеств. Но на этом поле произошел качественный скачок, превративший победу на Куликовом поле из политической в победу духовную…
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: На Куликово поле вышли жители разных княжеств, а вернулись оттуда жителями единого московского русского государства.
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Последующие события показали правильность такой оценки этого великого события в русской истории - ведь мало что в военном отношении изменила Куликовская битва. Уже через два года Тохтамыш разгромил страну, взял Москву… Но уже произошел тот самый идеологический сплав,… фазовый переход,… означавший формирование русского этноса. И я железно убежден: в истории каждого этноса происходит обязательный трагический надлом с невероятной внутринациональной грызней, резней, убийствами, а повод, все находят свой. Во Франции гугеноты с католиками резались, в Германии это называлось крестьянской войной, хотя это была война буквально всех против всех: горожане, крестьяне, рыцари резали друг друга. И в результате - истребление половины населения тогдашней Германии. В Византии весь этногенез был замешан на христианстве. Началось иконоборчество: власть вдруг обрушилась на иконопочитание, - основу,
