Дорога к звёздам

Вместо предисловия
 
На День Победы мой родственник дед Саша и его друг Василий Иванович решили съездить к двоюродной сестре Василия Ивановича в Краснодар. Когда дед Саша предложил мне поехать с ними, я с большой радостью согласился. Старики подобрали для хозяйки, Галины Павловны, самые нужные для неё подарки: сертификат на отдых в санатории, удобную домашнюю одежду и обувь и уютный плед. Сначала они собирались ехать на поезде, но потом передумали и отправили меня за билетами на самолёт.
Ранним утром 9 мая мы вылетели в Краснодар. Галина Павловна жила на северной окраине города в пятиэтажке вместе с дочерью и зятем. Два её внука жили тоже в Краснодаре, ближе к центру, со своими семьями.
Нас встретила на автобусной остановке дочь Галины Павловны – Антонина Николаевна, пожилая женщина худого телосложения. После приветствия они разговорились с Василием Ивановичем, и мы, пока шли на квартиру, узнали, что Антонина Николаевна совсем недавно вышла на пенсию, а до этого больше сорока лет работала бухгалтером на предприятиях города.
На лестничной площадке нас встретил её муж Тарас Игнатович – сухощавый старик с большими усами, куривший сигарету. Он пожал нам руки, и мы все зашли в квартиру.
Разуваясь в коридоре, мы услышали, как в одной из комнат работает телевизор. Нас провели в зал, где в одном из кресел сидела старенькая бабушка в узорчатом платочке, она была совсем уже согнутая, лицо и руки были в морщинах. Она была в очках, но Антонина Николаевна сказала, что она совсем уже ничего не видит. Прислушиваясь к телевизору, она время от времени поднимала голову, но после вновь обессиленно опускала её. Это и была Галина Павловна.
– Галочка, сестрёнка... – растроганно произнёс Василий Иванович и бросился к ней.
Они долго обнимались, целовались, что-то тихо говорили друг другу. Потом и нас с дедом Сашей подвели к ней.
– Здравствуйте, Галина Павловна, – сказали мы, когда старушка взяла наши руки в свои и стала ощупывать их.
– Зовите меня просто бабушкой Галей, – ответила она.
И в эту секунду я понял, сколько её худые, жилистые руки в морщинах сделали хорошего за всю жизнь: до войны и во время войны она трудилась не покладая рук на огородах, полях, на фабриках, потом работала ветеринаром в совхозе и заботилась о своём семействе; овдовев в сорок лет, она больше не вышла замуж, отдала все силы заботе о дочери, пожилой матери и других родственниках, воспитанию внуков и правнуков.
Два года назад я рассказал о Галине Павловне и её сестре в повести «Филька», посвящённой старшему брату Василия Ивановича, в главе, где главный герой летом 1939 года приезжает к ним в гости на Кубань:
«Двоюродных сестёр Филька не видел с дошкольных лет; теперь они были уже почти взрослыми девицами. Таня была на два года старше Фили, Галя – на полгода младше его. Старшая сестра была красавицей, высокого роста, русоволосой, с большими серо-зелёными глазами, и многие парни засматривались на неё, бегали за ней, хотя, по словам её матери, у неё уже был «жених». В детстве она была забиякой, и до сих пор у неё был неспокойный, немного взбалмошный характер, хотя в целом она была замечательным человеком, щедрым, отзывчивым. А младшая сестра, смуглая, кареглазая, с тёмными, аккуратно уложенными волосами, была тихой, скромной, на первый взгляд неприметной, но никогда не отрывалась от коллектива и была таким же хорошим другом, как и её сестра. Двух сестёр объединяла любовь к чтению и трудолюбие, ведь во многом на них держалось домашнее хозяйство – огород, скотина, домашняя птица...»
Мы отдали Галине Павловне привезённые подарки, Василий Иванович рассказал ей о нас с дедом Сашей. Потом Тарас Игнатович водил нас по квартире и рассказывал нам о своей жизни на пенсии, мы рассматривали комнаты. Здесь было уютно, казалось даже, что я вернулся в детство. На полах, стенах и диванах были ковры, над кроватью бабушки Гали висел такой же ковёр с оленями, какой был у моей прабабушки. На стенах висели фотографии в рамках и картины. В шкафах стояли расписные сервизы, лежали старые книги и пластинки с советскими песнями. Комод и тумбочки были покрыты вязаными салфетками. На столе стояла швейная машинка и железные коробочки с пуговицами, нитками и какими-то безделушками. Антонина Николаевна затеяла сегодня уборку и собиралась выбросить старые, попортившиеся вещи. Василий Иванович долго рассматривал вещицы, потом взял маленькую фигурку – двух целующихся голубков из фарфора, повертел её в руках и положил обратно.
Антонина Николаевна позвала всех к столу, и мы вернулись в зал. Там раскладной стол уже был заставлен едой: горячие щи, картошка, курица, плов, салат из овощей. По телевизору начиналась трансляция с Красной площади – празднование 73-й годовщины Победы. Выступил с речью президент Владимир Владимирович Путин. Он с огромной любовью, уважением и почтением говорил о советском народе, победившем фашизм, о ветеранах. О том, что подвиг их никогда не будет забыт и что наша благодарность им – безгранична. Наступила минута молчания. Наверное, всем вспомнились родные и близкие, участвовавшие в этой войне... Галина Павловна, сидевшая во главе стола, платочком утирала слёзы. И во время трансляции военного парада мы тоже молчали, не притрагивались к еде.
Уже потом, когда по всем каналам начались военные фильмы, зазвенели тарелки, чашки, ложки, старики оживились, стали рассказывать друг другу о своих семьях, родственниках, о занятиях и быте, о болезнях и лекарствах. И в какой-то момент Василий Иванович упрекнул Антонину Николаевну в том, что она выбрасывает такие красивые вещи, например белоснежных голубков из фарфора...
– Им уже целый век, этим фигуркам, – ответила Антонина Николаевна. – Вот-вот рассыплются. Зачем всякий хлам дома держать?
– Доченька, ты уж этих голубков не выбрасывай, – попросила Галина Павловна. – Отдай их мне, пусть у меня в кармане кофточки лежат. Хоть и не увижу я уже их, а пощупать всё равно смогу...
– Красивые голубки, – сказал дед Саша. – Откуда они у вас?
– У нас должны быть две такие фигурочки, – ответила Галина Павловна. – Мой дядя Яков изготовил их, он работал на фарфоровом заводе. Таня, покойная сестра, получила от него в подарок три фигурки, а потом только мы узнали, что их просто так дарить нельзя – такую фигурку кавалер дарит барышне в знак самой преданной и искренней любви. И Таня, когда мы гостили у бабушки, отдала эти фигурки нашим братьям Филе и Генке и их другу Стёпке, чтобы они подарили их когда-нибудь своим дамам сердца. Я и не думала, что Стёпка своих голубков подарит мне, хотя он каждый день просил меня о встрече...
– Какой Стёпка? Неужели Сафонов? – спросил Василий Иванович.
– Вот-вот, Сафонов у него была фамилия, – кивнула Галина Павловна.
– Бабушка Галя, это был Стёпа Сафонов из «Молодой гвардии»? – удивился я.
– Да, милый, про него и друзей много писали после войны, – вспомнила Галина Павловна. – Я навещала его могилку в Каменске, где он погиб. Там всегда было убрано, чистенько...
Галина Павловна помолчала, вспоминая что-то, потом сказала:
– Мы с ним мало виделись. По вечерам иногда сидели на лавочке за двором. Нас Филька свёл – увидел, что мы поглядываем друг на друга, и устроил нам встречу вдвоём, а потом мы и записки друг другу посылали через него. Филька со Стёпкой часто виделись, были не разлей вода, куда один – туда и другой. По вечерам, когда все уже спали, они вдвоём чайничали в летней кухне, долго о чём-то разговаривали. А потом Стёпа мне голубков приколол булавкой к платью. Как он волновался! Руки дрожат, сам пот утирает со лба, думала – он и меня проколет вместе с платьем... А я и не могла понять – чем я, простая девчонка, ему так понравилась. С детства я была стеснительная, молчаливая, даже с девчатами почти не общалась, не то что с мальчишками... И не знала тогда, как вести себя с ним, у меня никогда прежде не было свиданий. Хорошо, что он сам много говорил – молчать обоим было бы неловко...
Галина Павловна съела несколько ложек щей, потом продолжила:
– Только вот мама моя стала наговаривать на него – видела, мол, его в уличной драке, а Филька защищал его, говорил, что он всего лишь заступился за младшего товарища. Но маму это не убедило. Она запретила мне видеться с ним, а потом и вовсе увезла нас с сестрой на Кубань... И всё было как вчера. Какое же время было хорошее! И родные, и друзья живы-здоровы, и сама я – молоденькая, ничто нигде не болит, всё вижу и слышу, бегаю, лужи перескакиваю... А теперь... Тоня, не выбрасывай этих голубков, пожалуйста...
– Хорошо, я тебе их отдам, – кивнула Антонина Николаевна.
– Никит, сбегай за голубками, – попросил меня Тарас Игнатович.
Я вышел в соседнюю комнату, нашёл там среди вещей две фигурки голубков и, бережно взяв их, понёс Галине Павловне. Сердце в груди сильно билось от волнения. Подойдя к бабушке Гале, я вложил фигурки ей в руку.
– Вот они, мои хорошие... – заплакала она. – Словно всё назад вернулось... Сколько я вас не брала в руки... Это память о моём братишке Филе, о Стёпке... Мои дорогие... Филька никому своих голубков не подарил – он вроде бы и любил какую-то девушку, но считал, что ему рано признаваться ей в любви... Так и лежала фигурочка у нашей бабушки до самой её смерти, уж после к нам попала. А Генка не знаю куда свою фигурку дел... Любил ли он какую-нибудь девочку? Жалко, у меня о нём ничего на память не осталось...
Старики вновь заговорили о своих житейских проблемах. Галина Павловна, думая о чём-то с улыбкой, молча поглаживала пальцами фигурки. Потом она ещё долго рассказывала нам о том лете, когда с ней были Филя и Стёпа, о детстве Стёпы, о его родных...
Когда вечером мы собрались в обратный путь на самолёт, Галина Павловна расстроилась, но Василий Иванович уверил её, что мы скоро приедем опять. Мы все обнялись с Галиной Павловной, поцеловали её, пожелали доброго здоровья и побольше радости.
В Москву мы прибыли к вечернему салюту. Завтра надо было рано вставать на работу, но я не хотел спать и не чувствовал усталости. Только одно я чувствовал и понимал – что никогда не забуду этот день.
 
 
Глава 1. Раннее детство
 
Это случилось в начале 1920-х годов. Поздним осенним вечером, ненастным, дождливым, возле хутора Сорокина увязла в грязи повозка, на которой ехал молодой почтальон из станицы Каменской – Степан. И извозчик, и почтальон долго толкали кибитку, погоняли лошадь, но никак не получалось сдвинуть повозку с места. Оставалось одно – кликнуть мужиков с хутора, чтобы помогли. Но те и сами уже заметили путников и поняли, что им нужна помощь – к ним подошли несколько мужчин и, не говоря ни слова, взялись за повозку и вытащили её из лужи. Степан благодарил их за помощь. Один из мужчин, пожилой, худой, с седыми волосами, долго смотрел на Степана, который был весь в грязи, уставший, бледный, и после сказал:
– Куда ты сейчас поедешь? Пойдём к нам, покормим чем Бог послал, переночуешь у нас, одежду твою постираем. А завтра утром и поедешь.
– Хорошо, спасибо вам за доброту, – ответил Степан.
Ему ещё долго предстояло ехать, но очень хотелось спать, да и время у него пока было. Мужчина – звали его Иван – привёл Степана и извозчика в свой домишко на окраине хутора, где он жил с дочерью. Несколько лет назад его жена умерла,