годится.
ВиктОр не мог не согласиться. Он стащил с рамы трактора толстенный трос и потянул его к воде, откуда торчал жалкий кончик автомобильного троса. Хорошо, что на тракторном тросе был крюк. То ли свет, то ли грохот трактора разбудил дя Во, он поднял голову, но встать не пытался:
– А-а-а, парни. А я вам похлебеньку сварил, с вермишелькой толстой, наваристая такая.
Дя Во качало из стороны в сторону:
– А машинка моя - тю-тю, утонула моя машинка, на моих глазах и утонула, в воду ушла, не удержал я ее и все тут, – голова его снова упала на грудь.
ВиктОру удалось с первого раза нырнуть и зацепить крюк за мост Москвича, на второй раз у него бы просто не хватило сил там, на глубине, в толще воды, во мраке ночи. Вынырнув на поверхность, он не ощущал ни холода, ни голода. Трактор зарычал и без усилий начал пятиться вверх по склону, трос медленно натянулся. ВиктОр видел, как вода у берега расступилась, отдавая свой улов и Москвич осторожно вылез из реки на берег, медленно пополз вслед за Кировцем, низвергая из всех своих щелей потоки воды. Трактор вытянул утопленника на ровное место и остановился. Дело было сделано.
- Слушай, друг, как хоть тебя зовут? – сквозь шум мотора прокричал ВиктОр, уложив трос на место.
- Нурлан меня зовут, - просто ответил казашонок.
- А я – ВиктОр, с ударением на второй слог – вот и познакомились.
Нурлан вылез из кабины, привычно пнул ногой колесо трактора:
– Завтра я вам масло моторное привезу. Машину просушите днем, масло смените, она еще поработает. Завтра приеду, – он махнул рукой и залез в кабину. Трактор укатил прямо в степь. Куда поехал? По звездам он ориентируется или как? – ВиктОр ничего не понял. Первым делом он открыл истекающую водой машину и дернул ручник вверх.
Жутко хотелось есть. У костра стояла сваренная похлебенька в котелке. Он подбросил веток в костер и тот оживился, осветив содержимое остывшего котелка на коленях ВиктОра. Эти отблески костра заставили ВиктОра с омерзением, импульсивно, отбросить от себя прочь котелок со всем его содержимым, ВиктОра передернуло от отвращения. Котелок отлетел далеко в сторону,опрокинулся и на траву медленно потекло густое варево из картошки вперемешку с белыми разбухшими опарышами. Вид вареных червей в котелке отбил у ВиктОра всякое желание к еде. Он открыл канистру с водой и припав к ней, долго пил, надеясь обмануть голод. На глаза ему попался его раскрытый рюкзак и он все понял как было дело. Дя Во после третьей бутылки портвейна в пьяных потемках сослепу перепутал рюкзаки и достал его отборных опарышей вместо своей вермишели. Интересно, как они ему на вкус? - подумалось ВиктОру и снова к горлу подступила тошнота. Все это время дя Во был никакохонький. ВиктОр подбросил в костер большую охапку дров, спасенных усилиями дя Во и в изнеможении прилег возле него, чувствуя, что начинает путать сон с явью и организм помимо его воли отключился
Проснулся он совсем поздно, обогретый лучами солнца. Первое, что он увидел, был дя Во, который полоскал в реке свою кепку, сидя на корточках. Лицо его после выпитого и перенесенного было таким же мятым, серым и бесформенным, как его кепка и отличалось от нее только густой щетиной. Увидев, что ВиктОр проснулся, дя Во обратился к нему, показывая на кепку:
– Смотрикася, кепку еле нашел на берегу, видать Москвич по ней прошуровал, во дела какие!
В таких случаях ВиктОр никогда не мог понять на самом деле или притворяется дядька, что ничего не помнит, поэтому оставил его слова без ответа. Все двери Москвича, крышка капота, багажника были открыты настежь и изнутри все, что можно, было извлечено наружу и лежало под лучами солнца. Вода из машины капать прекратила и Москвич стоял, снаружи ничем не напоминая былого утопленника. Дя Во был немногословен, деловит и сосредоточен, весь в делах и заботах. Прополоскав и отжав кепку, он положил ее на траву:
- А я и не слыхал как ты машину выташшил, пошто меня не разбудил? – с напускным недовольством пробурчал он. – Сейчас чай будем пить.
Котелок был до блеска вымыт и висел с водой над костром. ВиктОр рассказал ему о своих ночных приключениях.
- Ну ты голова! – удивлялся дя Во. – Кировца отхватил, ну молодес! А я ведь вчера похлебеньку–то сварил, да густющая получилась, настоящий кулеш с лапшой. Лапша разваристая такая, толстая. Вкуснотишша ! Только вот котелок опрокинул кто-то, все вывалилось наземь , прям беда, – сокрушался дя Во. –А я, похоже, уснул вчерась.
- Неудивительно, – наконец откликнулся ВиктОр, лежа у костерка. – Тебя три бутылки портвейна усыпили. Так ты говоришь, понравился тебе кулеш?
- Это я помню, вкуснотишша была, – подтвердил дя Во. ВиктОр ничего не ответил, язык у него не повернулся, горло сжимали спазмы.
- Похоже, я опарышей дома забыл, – только и ответил он. В другое время этими словами он подписал бы себе смертный приговор в глазах дя Во, и как кепка был бы растоптан гневом деда за бестолковость, торопыжность и раздолбайство – за все то, чего сам дя Во лишен полностью. Но сегодня был другой случай. На эти слова дя Во только рукой махнул:
-Какие теперь опарыши? Мы сами теперь как опарыши в дерьме по уши.
Чай закипел и дя Во начал доставать из своего рюкзака всякие мешочки и пакетики с едой.
- Ого! – удивленно воскликнул он. – Гляди-ка, вермишель! Я же ее сварил вчерась?!
- Ты, дя Во, ночью в мой рюкзак залез и мою вермишель высыпал, – успокоил его ВиктОр.
- Твою? Да это когда же ты с собой лапшу брал? Червей – и тех забываешь, а тут вдруг лапшу взял. ЧуднО как-то – усомнился дя Во. ВиктОр не стал его убеждать. Еды всякой было вдоволь и вскоре ему полегчало. Дя Во ушел к машине. ВиктОр лежал у потухшего костра и рыбачить ему совсем не хотелось. К обеду машина полностью высохла, лишь сиденья оставались слегка влажными. Нурлан не забыл про них и привез канистру масла. Денег у них лишних не было, и они отблагодарили его колбасой, да огурцами с помидорами, которым он откровенно обрадовался. Дя Во хоть и взял с собой вдоволь и опарышей, и дождевых червей, и перловку вареную для карасей, но это все у него сварилось на солнце и протухло. Они с дя Во ночевали еще одну ночь и еще следующий день сушили машину. После обеда мотор на удивление легко завелся и они отправились в обратный путь. Теперь им была хорошо известна дорога на Убаган. Через месяц после той поездки дя Во продал машину и никто никогда не узнал ничего про их казус. Не сговариваясь, они оба молчали, закопав этот случай глубоко в яму своей памяти.
ВиктОр очнулся от воспоминаний. Костер догорал, небо начинало светлеть, ночь гасила свои звезды. Дед давно не спал. Он собирал все свои мешочки, пакетики, свертки в рюкзак, чтобы затовонить его перед отъездом.
- И чего это народ в те годы так помешался на Убагане ? – нарушил тишину ВиктОр, продолжая тему свих воспоминаний, спровоцированных дедом. – Карась там серый, дряблый, осистый, его только вялить, он невкусный, как мякина.
- Народу что? – поучительно ответил дед. – Им лишь бы каросин жегчи, лишь бы куда ездить, а щас и подавно развелось иномарок всяких, куда ни сунься – рыбаков больше, чем рыбы.
Они с дедом уже давно ездили на рыбалки на машине ВиктОра, а дед с тех пор за руль больше не садился.
- Да, весело было на Убагане, – хихикнул дед. – Веселья хоть отбавляй, – и пошел в лучах восходящего солнца к берегу подкачать лодку. - Не удивлюсь, – подумалось ВиктОру. - Если дед теперь и своей Валюхе расскажет ту историю. Она, конечно, ухохочется, она это любит, но все равно всыплет ему по первое число, – и ВиктОр улыбнулся своим мыслям.
Наступало утро и закончилась еще одна неповторимая рыбацкая ночь.
