Сердце друга

1. Странный "испанец"



Этот бой запомнился Джереми Питту надолго. Так случилось, что «Арабелла» вышла в плавание в одиночестве. Ибервиль с Кристианом получили согласие капитана Блада на самостоятельный рейд для поддержки соотечественников с французской части Эспаньолы, намеревающихся побеспокоить неуживчивых соседей из Санто-Доминго, а Волверстон занимался кренгованием «Атропос». Был вынужден остаться на Тортуге и Хагторп со своей «Элизабет», нуждающейся в серьезном ремонте.

Блад поначалу собирался дождаться сбора всей эскадры, но неожиданно ему наскучило сидеть в Кайоне, и он решил, по своим собственным словам, «развеяться». Джереми был рад такому решению, потому что безделье не шло на пользу ни команде, ни самому капитану, который в эти дни вдруг принялся совершать рейды иного рода — по тавернам Кайоны.

Они были уже в районе Виргинских островов, когда ранним утром им повстречался испанский корабль, по виду торговый. У  Блада вызвал некоторое удивление тот факт, что «испанца» занесло довольно далеко на восток от обычного пути, которым караваны шли в Пуэрто-Рико. Тем не менее он отдал приказ атаковать галеон.

Завидев пиратов, капитан галеона и не подумал бежать, хотя имел такую возможность. Ну что же — им часто приходилось иметь дело с храбрым противником. Корабли быстро сближались, и после нескольких пушечных залпов подошедшая вплотную «Арабелла» своим бортом ударила в высокий борт галеона. Блад стоял на квартердеке в кирасе, но поскольку ничего не предвещало неприятностей, он приказал возглавить призовую команду Дайку.

С дикими воплями корсары бросились на абордаж. Однако с галеона им ответил не менее дикий рев, вырывающийся из множества глоток: «груз»  корабля составляли солдаты. Дичь оказалась зубастой, и охотники могли с легкостью поменяться с ней местами. Путь к отступлению для Дайка и его людей был отрезан, а из трюмов на палубу испанского корабля выскакивали все новые и новые солдаты, вооруженные алебардами. Замешательство, в котором находились пираты, могло дорого им обойтись, но в этот миг Блад рявкнул:

— За мной!

Он сбежал на шкафут и, схватившись за один из свисающих канатов, перемахнул на галеон прямо на испанцев.

Джереми на мгновение показалось, что Блад напоролся на алебарды, и он подскочил к борту. Но  тот уже рубился, прорываясь к Дайку, рубился с такой яростью, что заставил солдат попятиться.

«Как одержимый!» — пронеслось в голове у штурмана.

Другие пираты прыгали на галеон вслед за капитаном, и ожесточенно сражающейся абордажной команде все же удалось вырваться из кольца испанцев и отступить к «Арабелле». Оставшиеся на ее борту, прикрывая отход товарищей, палили по противнику из мушкетов. Питт уже стоял за штурвалом, напряженно наблюдая за сражением, когда до него долетел громкий голос Блада:

— Отваливаем! Джереми, курс норд!

Дичь попыталась настоять на продолжении знакомства, но пираты огрызались огнем и вовсю работали баграми, отталкиваясь от галеона. Полоска воды между двумя кораблями быстро расширялась, и  пара особо ретивых испанцев, ринувшихся на «Арабеллу», плюхнулись в воду. Это охладило боевой пыл у остальных. Через несколько минут в бой вновь вступили канониры, и Питту пришлось применить все свое умение, чтобы ядра причинили как можно меньше ущерба «Арабелле».

Им повезло, что галеон, который получил повреждения еще до начала абордажа, не преследовал их. Не менее дюжины убитых из команды «Арабеллы» остались лежать на испанском корабле. Пираты, злые от неудачи, как все морские черти вместе взятые, долго выкрикивали оскорбления в адрес испанцев и грозно потрясали в воздухе абордажными саблями. С галеона доносились едва различимые из-за расстояния ответные проклятия «еретикам и собакам».

Едва миновала опасность, Джереми передал штурвал одному из рулевых «Арабеллы» и зашел в капитанскую каюту. Снявший кирасу Блад сидел в кресле. Стол перед ним был завален картами, и он склонился над ними, что-то изучая. Это показалось штурману странным, ведь если позволяла обстановка, Блад сразу приступал к оказанию помощи раненым. Хотя в этот раз, несмотря на жаркую схватку, раненых было мало — тот, кто упал под ноги сражающихся, не имел шансов на спасение. Хорошо еще, что теснота палубы не позволила испанцам развернуться как следует...

— Откуда взялся этот чертов галеон? — буркнул Питт.

Блад поднял голову и, хмурясь, ответил:

— Возвращается из  набега.

— Солдаты, похоже, из регулярной армии. И всего один корабль?

— Возможно, отстал от своих. Какая нам теперь разница?

Блад был не в духе, но Джереми это не остановило, он и сам был сердит:

— А ты опять полез черту в зубы!

— Боже, Джерри! — неожиданно развеселившись, Блад с иронией взглянул на него. — Ты напоминаешь мне нянюшку, которая норовит водить своего воспитанника на помочах тогда, когда он уже бреется.

— Ты, боюсь, никогда не вырастешь! — с досадой пробормотал Джереми. — Даже когда поседеешь!

— Не слишком-то ты почтителен к капитану, штурман Питт, — усмехнулся Блад. Он помолчал, затем добавил, пожимая плечами: — К тому же, обычно мне везет…

— Ну разумеется. Удача капитана Блада вошла в присловье, — проявил еще большую непочтительность штурман. — Но эта леди весьма переменчива нравом и когда-нибудь ей надоест осыпать тебя своими милостями…

— Но пока-то не надоело, — прервал его Питер. — Брось, Джереми! Мы выпутались в этот раз, выпутаемся и в другой. Успокойся.

Питта подобное заявление совсем не успокоило. Он обиженно насупился, думая о том, что слишком часто в последнее время их капитан, очертя голову, с бешеной яростью бросался в бой. Вот как сегодня. Неудивительно, что испанцы дрогнули. Да, ему везло, и корсары молиться на него были готовы, но Джереми все сильнее тревожился за друга, который безоглядно рисковал собой, не переставая испытывать судьбу.

Молодой человек вздохнул и, вглядевшись в лицо Блада, заметил складку, залегшую меж его бровей и  подозрительную бледность, проступающую сквозь загар.

— Все хорошо, Питер? — озабоченно спросил он.

— Нет ничего, заслуживающего твоего столь обеспокоенного взгляда, дорогой Джереми, — Питер вновь попытался усмехнуться, но усмешка получилась кривой.

Он потянулся за еще одной картой, лежащей чуть дальше остальных, и вдруг, скрипнув зубами, откинулся на спинку кресла. Джереми увидел, как на  его висках выступила испарина, а лицо сделалась серым.

— Ты ранен?! И сидишь тут с этим чертовыми картами? Да еще веселишься! — воскликнул он, злясь уже всерьез.

— Ерунда, я же сказал тебе.

Однако Джереми, мотнув головой, обошел стол и пораженно уставился на правую ногу Блада, перетянутую окровавленной тряпкой чуть выше колена:

— И это ты называешь ерундой?!

— Кто здесь врач? — осведомился Блад. — Не смотри на меня с таким ужасом, я всего лишь ненароком потревожил рану. Клянусь, что не собираюсь прямо сейчас переселятся в лучший мир.

— Как это произошло? И как ты добрался до каюты? Где Бенджамен?

Стараясь как можно быстрее вывести «Арабеллу» из-под пушечного огня противника, Джереми не заметил, когда Блад прошел к себе. И теперь он забрасывал Питера вопросами, возмущенно глядя на него. А того, похоже, забавляла ситуация в целом и встревоженный вид его штурмана в частности.

— Отвечаю по порядку: один прыткий испанец полоснул меня своей алебардой, ничего страшного, заживет. Добрался я с помощью Дайка, впрочем, я смог бы проделать это и без его помощи, рана неглубокая. Бенджамен сейчас придет, он отправился греть воду.

При этих словах Питт вновь покосился на ногу Блада: штанина насквозь пропиталась кровью, а тот как будто и не замечает! И Бенджамен, верно, свалился за борт со своей водой!

— Кровищи-то сколько, — пробормотал он. — Ты уверен, что ничего серьезного?

— Уверен. И хватит уже об этом. Царапиной больше…

Если бы царапиной! Джереми содрогнулся, представив как острая сталь входит в тело, рассекает кожу и мышцы… Ему везло, если, конечно, не считать Бишопа, спустившего с него шкуру в памятный день их освобождения. Но тогда молодой моряк был в бредовом отупении, вызванном болью и отчаянием. Сейчас он почти не помнил подробностей. А так — за все время плавания в Карибском море он отделался лишь парой контузий.

Почти в каждом бою у них были потери, но почему-то в этот раз Питт словно чувствовал боль раны, которой Блад старательно не придавал значения, и волновался за этого насмешливого человека, ставшего ему не просто другом, а старшим братом. Возможно потому, что в глазах у того вдруг появилось безразличие.

Наконец вернулся Бенджамен, и штурман поймал взгляд Блада, явно желающего, чтобы Питт вышел. Ну уж дудки! Он набычился и упрямо сказал:

— Я останусь. Говори, что надо делать.

Блад вздохнул:

— Хорошо… Тогда не уподобляйся жене Лота, а возьми мою сумку. И помоги мне перебраться вон на тот рундук. Придется наложить пару швов.

У Джереми вдруг пересохло в горле, и он поперхнулся, поняв, что Питер собрался сам себя штопать. Раньше это как-то ускользало от его сознания.

— Так ты сам…

— Ну, а кто же еще. Разве что ты окажешь мне такую любезность.
Его невозможный друг усмехался, видя, как Джереми меняется в лице. Черт, Блад наверно будет усмехаться и в день Страшного суда!

«Ну, я и дурак! Кто же еще…» — потерянно подумал Питт.

... Это оказалось совсем не просто. Как Джереми и опасался, рана была намного серьезнее, чем утверждал Питер, и «парой швов» не обошлось. А молодой человек не знал толком, что и делать. Бенджамен, давно уже помогавший в лечении раненых, разбирался во всем гораздо лучше его и быстро подавал требуемое. Так что Джереми оставалось только прижимать раненую ногу к покрытому полотном рундуку. По ставшему белым лицу Блада время от времени пробегала судорога боли, однако он сосредоточено продолжал орудовать иглой. Но вот последний узелок был завязан, и он прислонился спиной к переборке, тяжело дыша.

— Все… Бен, наложи повязку, — тихо сказал он, — Переведу дух, потом проверю, как там раненые.

— Какие проверки! — простонал Питт в отчаянии. — Никто не помирает, иначе его уже притащили бы сюда! Тебе лежать надо, Питер!

— Я как раз и собираюсь прилечь. Будь так любезен, штурман Питт, помоги своему капитану взять курс на койку, — насмешливо сказал Блад.

— Черт, Питер, ты когда-нибудь прекратишь насмехаться?

— Надеюсь, что нет, Джерри. Ну же, полный вперед!

Джереми отстранил закончившего перевязку Бенджамена, и Питер медленно встал, опираясь на сильное плечо штурмана. Они добрались до койки, и Джереми помог Бладу лечь и устроить раненую ногу.

— Ну вот, порядок. Благодарю, — кажется, во взгляде Блада мелькнуло удивление?

У Джереми внутри возник холодный ком, будто он залпом выпил кружку ледяной воды, да не одну. Чему удивляется Питер?

— Я загляну к  парням вместе с Бенджаменом. Если там кто-нибудь и вправду загибается, будь спокоен, мы дадим тебе знать, — нарочито грубо ответил он и моргнул, потому что его зрение на миг утратило ясность.

— Обязательно, — пробормотал Блад.

Питт поманил рукой Бенджамена, и они вышли из каюты, прихватив сумку с лекарствами и тихо закрыв за собой дверь. Не