послонявшись по пустому дому, Генрих пошёл в класс, где обычно проходили его занятия. Фортепиано, на котором он всегда играл, выглядело старым и разбитым. И почему он раньше этого не замечал? Ранее инструмент представлялся ему великолепным. Увы, старое фортепиано казалось юному музыканту отличным инструментом только потому, что Генриху разрешалось на нём играть.
Юноша грустно улыбнулся и бережно поднял крышку над клавиатурой. Ему почудилось, что фортепиано приветливо улыбнулось. Потом Генрих уселся за инструмент, и его пальцы привычно пробежались по клавишам. Поначалу юного пианиста раздражали дребезжащие звуки и западавшие клавиши, но он смирился с этими недостатками и полностью отдался музыке.
Музицируя, Генрих вдохновенно сочинял темы одну за другой, которые плавно развивались в сложные композиции. Душа музыканта, наслаждаясь гармонией и совершенством сочетания звуков, парила в неких радужных высших сферах, где не было места ни горестям, ни сомнениям. Генрих играл как во сне, неправдоподобно реалистичном странном сне.
Немного погодя в сознании юноши яркой вспышкой промелькнула невероятная, пугающая догадка. А была ли ночная встреча с загадочным пианистом действительно сном? Генрих невольно поёжился. Неужели подобное в самом деле произошло наяву?! Кто ж тогда тот таинственный незнакомец? На мгновение Генриху сделалось страшно, подсознательный ужас парализовал сознание, холодком пробежался между лопаток и затаился в груди.
Ночной гость, несомненно, обладал огромной, необъяснимой силой. Генрих вспомнил низкий глубокий голос таинственного музыканта и его слова о скованном слабым разумом таланте. Незнакомец предложил Генриху исцелить его разум. Юноша вдруг осознал, как сильно он изменился после ночного разговора с загадочным музыкантом. Выходит, могущественный незнакомец исполнил своё обещание. Слова ночного гостя прозвучали в сознании Генриха настолько отчётливо, словно таинственный музыкант стоял у него за спиной. Юноша обернулся, но никого не увидел.
– Кто ты? – в сердцах воскликнул Генрих.
– Ах да, ночью я забыл представиться! Впрочем, ты и не спрашивал, кто я, – иронично проговорил незнакомец. Юноша растерянно посмотрел на пустой стул возле фортепиано, на котором во время уроков сидел господин Эрнест.
Память Генриха услужливо нарисовала образ высокого мужчины в чёрном фраке. Таинственный музыкант насмешливо приподнял густые, сросшиеся на переносице брови, и чёрные очи, в глубине которых затаилось пламя, впились в юношу пронзительным взглядом.
– Кто ты? – тихо прошептал юноша.
– Тот, кого когда-то очень давно называли Лучезарным, Его самое великое творение! – в голосе тёмного музыканта проступила горечь. – Творение, отвергнутое Им из-за возникших между нами недоразумений. Он сглупил, отказавшись признать мои права. Мы повздорили, и Он сбросил меня в вечную тьму и адское пламя, – произнёс невидимый собеседник. – Но иногда я заглядываю в ваш мир и развлекаюсь! – улыбнулся Лучезарный.
– О ком вы говорите? – осмелился спросить Генрих.
– О ком? А ты ещё не догадался? – В очах Лучезарного вспыхнули алые огни. – Конечно, о Всевышнем, моём и вашем Творце. Вы, люди называете его Господом.
– Ты Дьявол! – воскликнул Генрих.
– Фу, как невежливо, глупый мальчишка! – воскликнул враг рода человеческого. – Зови меня так, как изначально назвал Творец, я Люцифер, что значит Лучезарный.
Генриха охватил панический ужас. Ранее ему рассказывали о Боге. Учитель водил Генриха с собой в церковь. Но о религии юноша толком ничего не знал. У него в памяти отпечаталось одно утверждение: Бог хороший, а Дьявол – зло, нужно слушаться Бога, не то будешь наказан, а наказание – всегда боль, голод и сидение взаперти. Бог у Генриха ассоциировался с прекрасной музыкой и мощным голосом органа. Но теперь разум Генриха проснулся. И юноша вспомнил, некогда услышанные им слова священника, читающего проповедь, суеверные россказни служанок и горячую молитву матери, её светлость однажды много лет назад взяла маленького сына с собой в церковь.
– Ты чистое зло! – воскликнул Генрих.
– Опять то же самое, – скучным голосом проговорил Люцифер. – Пока я лишь вернул тебе разум! Ты стал полноценным человеком, и твой талант будет развиваться, как ему и положено! И мне снова приходится выслушивать суеверную чушь неблагодарного щенка! Впрочем, люди никогда не отличались благодарностью, и ничего нового для меня в этом нет.
– Я благодарен тебе, – неуверенно пробормотал юноша.
– Благодарен? Так радуйся жизни, а я тоже порадуюсь, глядя на тебя и твои успехи! Я ответил на твой вопрос, мальчик.
– Почему ты выбрал меня? Из-за моего таланта к музыке? – взволнованно спросил Генрих, голову юноши переполняли сумбурные противоречивые мысли.
– Ты начинаешь мне надоедать! – поморщился Люцифер. – Мне показалось, будто ты немного разумнее прочих. Не заставляй меня думать, что я ошибся и помог недостойному глупцу!
– Люцифер! – воскликнул Генрих. Но зов его остался без ответа. Юноша опустил голову и сжал руками виски. Собеседник ушёл из его сознания, будто его там и не было. Генрих случайно нажал локтем на клавиши, и звуки старого фортепиано помогли ему опомниться. Значит, ему помог сам Люцифер! И теперь он, несчастный недоумок сделается настоящим музыкантом! Но почему? Что Князю Ада нужно? Люцифер даже не отнял у него в обмен за исцеление душу!
Генрих инстинктивно чувствовал подвох. Князь Ада не делает ничего просто так. Рано или поздно он потребует заплатить по счетам. Люцифер собирает людские души. Но разве Генрих сможет причинить кому-то зло своей музыкой? Он будет играть и не просто играть, а играть так, как требует его алчущая прекрасных звуков душа. И ничего больше! В музыке смысл его жизни. Генрих приободрился и с нежностью погладил кончиками пальцев клавиатуру.
Затем юноша нажал несколько клавиш. Грустная незатейливая мелодия прозвучала ответом на его мысли, постепенно она приобрела силу и выразительность, преображаясь в сложное насыщенное многообразными оттенками произведение.
Рождественская неделя подходила к концу. Генрих полюбил гулять по оживлённым улицам. Он разглядывал вывески, наблюдал за играющими в снежки и катающимися с горок детьми, прогуливающимися пешком горожанами. Важные господа и нарядные дамы в каретах с бархатными шторками ехали в гости поздравить родственников и друзей. Там их ждали накрытые столы и праздничные развлечения. Простонародье – мастеровые, мелкие торговцы и младшие клерки сидели в трактирах, ели жареных гусей и жирные колбасы, запивая еду местным светлым пивом. На ярмарке работал цирк-шапито.
По вечерам на городских улицах зажигали фонари, в их свете город преображался и хорошел. Белый с голубоватым отливом снег искрился на деревьях, крышах домов и мостовой. В окнах домов мелькали силуэты людей, откуда-то доносилась музыка и пение. Во время прогулок Генрих часто задерживался на смотровой площадке неподалёку от церкви святого Якова, расположенной на горе. Юноша любовался заснеженными улицами и городским парком, наблюдал за прохожими, с высоты они выглядели забавно и напоминали сказочных гномов.
Поздним вечером Генрих возвращался в пустой пансион, долго и настойчиво стучался в дверь и терпеливо ждал, пока его впустят в дом. Сердито бубня, старуха горничная выбиралась из своей коморки наверху, медленно спускалась вниз по лестнице и отпирала юноше дверь. Захватив свечу, Генрих пробирался на кухню и съедал что-нибудь на ужин. По договоренности с маэстро за весьма скромную плату ученику из соседнего трактира приносили остатки обеда. После трапезы Генрих поднимался в классную комнату и долго самозабвенно играл.
